Операцию «Шторм» начать раньше… - Иванов Николай Федорович - Страница 75

• Предыдущая
• 75/140
• Следующая

Конец лета 1979 года.

Ни объявление парламентские каникул в западных странах, ни отдых в Крыму Л. И. Брежнева и выезды к нему на уже традиционные встречи лидеров социалистических стран не остановили международных событий. Политика двигалась порой сама по себе, даже вне воли первых лиц стран и государств, ибо политика — это в конечном счете жизнь человечества: она может изменяться, но никогда не остановится совсем. Одним словом, газетчики практически ежедневно задерживали выпуск газет, ожидая свежих сообщений своих информационных агентств.

А главное историческое событие произошло, конечно, 18 июня в Вене, когда Брежнев и Картер подписали Договор по ОСВ-2. Это давало не только Москве, но и Вашингтону передышку в той дикой гонке, что шла по всем видам создания вооружения. Вооружения наступательного, самого дорогостоящего, но об обороне говорить в ту пору не приходилось. А может, и не о передышке думали лидеры двух сверхдержав, а о перегруппировке сил, но тем не менее никто не мог утвердительно ответить, достанет ли авторучку за столом переговоров Джимми Картер, тридцать девятый, президент Америки, в свое время выращивавший арахис на своей родине.

Но, видимо, снижение уровня жизни американцев за годы его правления — а этого они крайне не любят, — а также рост инфляции и увеличение безработицы заставили его искать и предпринимать шаги, которые бы накануне назначенных на 1980 год президентских выборов заставили бы говорить о нем как о политике мирового масштаба. Год назад он выступил посредником между Египтом и Израилем, и те подписали-таки в его резиденции в Кэмп-Дэвиде соглашение по мирному урегулированию арабо-израильских дел. Пусть остальной мир назвал это сепаратистской сделкой, но Америка оценила поступок своего президента: дружбы и согласия между арабами и евреями, конечно, никогда не будет, а вот увеличить свое военное присутствие на Ближнем Востоке, обеспечить гарантии своим экономическим интересам в том регионе после этого соглашения удалось.

Но то было в сентябре прошлого года, а значит, уже и не было — Америке подавай события на каждый день. И Картер сделал ставку на ОСВ-2.

При подписании Договора была минута, когда авторучка президента, образно говоря, замерла в воздухе — он заговорил об Афганистане.

— Мы крайне озабочены гражданской войной, которая идет там. И мы, конечно, знаем, что СССР делает большие вложения в эту страну. Нам, господин председатель, небезразлично, как будет вести себя СССР там в дальнейшем.

Он деликатно намекал, предостерегал от большего вмешательства, но Брежнев, к тому времени уже практически не отрывавшийся от заготовленных текстов, на этот раз спокойно и вовремя отреагировал:

— А мы Афганистану, господин президент, помогаем со времен Ленина. Лично у нас здесь нет никаких проблем.

Нет, так нет. И авторучка Картера опустилась на документ.

Конечно, были еще десятки дел, которые делались Джеймсом Эрли[29] во благо нации, но о которых нельзя было говорить вслух. Это в первую очередь направление усилии Администрации на возвращение утраченного, то есть Ирана и Афганистана. Ради этого пришлось даже перенести региональную штаб-квартиру ЦРУ из Тегерана в Пакистан, «в центр проблемы», как сказал Бжезинский. Пришлось закрыть глаза и на то, что для доставки оружия афганским мятежникам приходится использовать и каналы, по которым идут в Афганистан наркотики. Политик, по словам Даля, которым так восхищаются и гордятся русские, — это как раз и есть умный и ловкий, не всегда честный государственный деятель, в целом скрытный и хитрый человек, умеющий вовремя молвить и вовремя смолчать и наклоняющий дела в свою пользу...

Москва тоже подсчитывала свои потери и приобретения и тоже делала ходы, которые необязательно надо было знать широкому кругу и которые тоже подходили под определения Даля. Политика в этом случае становилась одеялом, наброшенным в холодную пору на плечи человечеству, которое каждый тянет на себя. И здесь проигрывал тот, кто первый закрывал глаза и терял бдительность — хватай потом руками воздух.

Но вот афганский лоскут этого покрывала ускользал для Москвы постоянно, хотя над ним-то глаза не закрывались ни на миг. Несмотря на всю противоречивость сведений, приходивших из Кабула, ясным было одно: между Тараки и Амином возникает все больше противоречий. Вернее, даже не между ними, они по-прежнему внимательны и любезны по отношению друг к другу. Угроза раскола в руководстве ДРА исходит от тех, кто окружает двух афганских лидеров.

Ради спасения революции одному из них следовало бы уйти, чтобы сделать Ревсовет единым и монолитным. Но кто уйдет добровольно? Амин более работоспособен и деятелен, но в то же время более хитер и коварен. Тараки — это истинное знамя, его поддерживает большинство образованных афганцев. Но все прекрасно видят, что он всего-навсего номинальный лидер. Стоящие за его спиной понимают, что в случае прихода к полной власти такого человека, как Амин, по партии будет нанесен страшнейший удар: Хафизулла не простит тех, кто не с ним.

По сообщению посольства, в июле в афганской столице появились листовки против Амина, рисующие его как агента ЦРУ. Сам Амин в одном из своих выступлений подчеркнул, что был бы разочарован, если за этими попытками поменять руководство страны стоит советская сторона. И в то же время отверг какой бы то ни было компромисс: классы, свергнутые в ходе революции, никогда не будут подпущены к управлению страной. И даже духовенство, все века направлявшее мусульман на путь истинный. Тараки, как всегда, промолчал, давая возможность событиям развиваться так, как развиваются, и это показывало, что, несмотря на листовки, Амин более уверенно чувствует себя у штурвала афганского корабля. Еще бы, за ним — армия, а за Тараки — только прошлая слава.

Но в то же время — что еще будет с Амином, а нынешний и законный глава правительства — это Тараки. С ним можно было попробовать и третий путь в преодолении кризиса в руководстве ДРА: каким-то образом повлиять, заставить самого Тараки быть более жестким и деятельным. Показать свою власть. Представился и прекрасный случай поговорить на эту тему в нейтральной, неофициальной обстановке: на начало сентября в Гаване намечалась встреча глав государств и правительств неприсоединившихся стран, и маршрут Тараки мог бы пролечь через Москву. Хотя, если честно, Тараки вообще бы не следовало в складывающейся ситуации покидать Кабул, оставлять Хафизуллу одного. Ему намекнули об этом, но он улыбнулся беспокойству представителя КГБ и подтвердил о своей поездке на Кубу. Тогда и решили просто еще раз поговорить с ним в Москве.

• Предыдущая
• 75/140
• Следующая