Чистильщики - Иванов Николай Федорович - Страница 39
- Предыдущая
- 39/41
- Следующая
– Сейчас будет, – победно поднял ладонь вернувшийся Артамонов.
Олег тут же вложил в широкую лапищу полицейского кусок колбасы с ломтиком хлеба. Лесозаводский заместитель примерился к еде, но растягивать удовольствие не стал – отправил в рот в одно касание.
Особист оказался маленьким, юрким, словно в других краях родившимся. Зато все мгновенно схватил, и особенно постановление прокурора об аресте, и не успели гости дообедать и свернуть грязные газеты, появился с первыми известиями. И какими!
– Богданов купил к нам путевку три дня назад, вместе со своим другом. Сегодня на завтраке предупредили официантку, что на обед, скорее всего, не придут. И точно – не пришли.
– А Трофимов?
– Такого в списках отдыхающих нет.
– У вас есть где-нибудь открытые входы в подземелье?
– Здесь, на территории, все замуровано. Если только где-нибудь со стороны Уссури…
Он посмотрел влево, невольно указывая направление.
– А справа? – подчищал место Штурмин.
– Справа… – Особист замялся. Потом все же нашел нужные слова: – Там у нас военный объект. Справа пройти невозможно.
Как говорится, дай Бог, чтобы там и в самом деле располагался секретнейший из всех секретных объектов. Богданович не имеет права рисковать, поэтому не осмелится полезть туда. А подельника себе какого-то отыскал. И на обед не пришли…
Штурмин демонстративно поправил кобуру – пусть все видят, что дело серьезное. Посчитав на этом агитацию законченной, начал новую точку отсчета. Сначала обратился к юркому особисту:
– Предупредите еще раз военных о возможности появления вот этого человека в зоне ответственности, – Олег вытащил пачку фотографий Богдановича, раздал во все протянутые руки.
Теперь следовало выбрать помощника. Остановился на Артамонове: хоть и грузноват, но знает местность:
– Мы с вами проверим берег реки.
– У меня только газовый, – согласился тот, вытаскивая за ремешок из кармана пистолет.
Газовый – это плохо. Это все равно что конфетка в кармане: раздразнить, но не наесться.
Но переигрывать не стал: случись чего, не простишь ведь себе в первую очередь. Можно, конечно, никуда не ходить, засесть в засаде и ждать ужина. Но вдруг клад найдется или, наоборот, что-то не заладится? Вдруг спугнет ненароком Трофимов?
– Расходимся. Если что… рисковать запрещаю.
– К реке – эта тропинка, – указал контрразведчик на ушедшую и сразу же потерявшуюся в тени и зарослях дорожку.
Не по ней ли ушел утром Богданович?
… Уссури оказалась речушкой достаточно широкой и вертлявой. Правда, берега тоже не особо пресмыкались перед ней и позволяли течь воде только там, где сами считали нужным. На первый взгляд даже показалось, что предпочтение здесь во всем отдается лесу, деревьям которого позволялось спускаться и к самой реке, и возноситься на самые кручи-обрывы, и даже каким-то образом переправляться на многочисленные островки. Словом, каждый жил сам по себе, и поэтому добрососедства не чувствовалось.
– Нам в этом направлении, – махнул заместитель.
В эту – так в эту. Лишь бы ближе к Стайеру. А вот с обувкой снова не угадал: «итальяшки» разносились хорошо, сидят ладно. Но создавались ведь отнюдь не для береговых камней и мокрого песка. Убеждал же себя в Плесецке, что нужно возить кроссовки…
Но под ноги Олег смотрел не столько ради туфель, сколько в надежде зацепиться хоть за какой-то оставленный Богдановичем след. Ведь не по воздуху же он летел, да еще удерживая в когтях или клюве помощника.
И старания Штурмина оказались вознагражденными. Через десяток метров в награду он получил окурок. От папиросы. Один из таких, какой видел в пепельнице на кухне у Трофимова. И вот остаток «беломора» колышется в маленькой поймочке, по времени еще не размокнув окончательно, но и не имея сил вырваться на большое течение и унестись в Амур. Значит, оружие к бою.
Очередная сопка взметнулась под ногами резко, без особых плавных реверансов: хочешь – штурмуй, хочешь – нет, ваши проблемы.
Учитывая уже промокшие ноги и большую вероятность появления грота у уреза воды, Олег жестами распределил обязанности с капитаном: «Вы – поверху, я – низом».
Борис Михайлович со своим весом справлялся вверху трудновато и трещал сучьями похлеще медведя на пасеке.
– Потише, – попросил Олег.
Но попросил совсем тихо, потому что, несмотря на главенство по службе и положению Штурмина, треск не прекратился. Да и забирался Артамонов все выше и выше, дабы не сорваться в реку. Так можно и вообще разойтись в разные стороны. А тут еще Борис Михайлович легонько свистнул.
Торопясь, чтобы Борис Михайлович не наделал еще большего шума, Олег полез по отвесной круче, цепляясь за клыкастые, рваные бока каменного берега.
– Сюда, – окликнул капитан, оказавшийся чуть выше Олега.
А еще выше, под углом, за можжевельником в сопке виднелась дыра. У входа, если судить по штрихам, дня два назад расширенного лопатами, а затем прикрытого от лишних глаз лапником, – множество следов. Штурмин выделил самые свежие отпечатки: один в сапогах, двое в кроссовках.
– Трое, – показал на пальцах Артамонову. Тот с тревогой и сожалением посмотрел на свою игрушку. Жест не остался незамеченным, и Олег, не дожидаясь ответа, осторожно заглянул внутрь подземелья. Замогильная темнота выталкивала обратно, и майор отпрянул в лесную сухую благодать.
– Давай за подмогой, – прошептал на ухо напарнику. – Всех сюда, кого можно. Пусть особист поднимет военных. У них должен иметься план «Перехват».
«Перехват» – это когда блокируются дороги, поднимаются в воздух вертолеты, закрываются кассы, когда – редкий случай – милиция и армия действуют совместно.
Как же плохо работать с колес! Нет бы спокойно подготовиться: снабдить всех связью, перекрыть дороги, посадить резерв в казармах на «…товсь», договориться насчет тех же вертолетов. Но что позволено оперу, то розыскнику видится лишь в сладких снах.
Олег снова подвинулся к холодному зеву пещеры. Хорошо, что вокруг полно веток, заготовленных для укрытия, – пользу надо извлекать и из действий противника.
Разлечься барином на солнышке не пришлось: из глубины подземелья, его далекой темноты пришел ослабленный, сдавленный хлопок. Он мог еще ничего не значить, но когда вслед послышались еще два торопливых, спешных выстрела – да, именно выстрела, Олег теперь не сомневался в этом, – весь предыдущий опыт хождения под пулями заставил напрячься. И вновь само собой сложилась мозаика, но теперь уже из отпечатков ног: в пещеры пошли двое, а третий, скорее всего Трофимов, проследовал за ними. И вероятнее всего, в третьего сейчас стреляют.
Снова два торопливых хлопка. Уже пять выстрелов. В магазине восемь патронов. Что же Трофимов лезет-то на рожон?
Выстрел. Нет, Богданович патронов не считает, с одной обоймой он вряд ли вышел бы на дело.
Олег снова заглянул внутрь, втянул себя в пещеру по пояс. Темнота оказалась не такой уж и чернильной, если удалось рассмотреть стены и потолок – достаточно высокий, дающий возможность двигаться в полный рост. И воздух на самом деле оказался не такой замогильный, как первый его глоток.
Дотронувшись пальцами до стены, отдернулся всем телом – сырость проступила сквозь камень, превратилась в жирную пленку и вязко прилипла к руке. Вроде не в царских покоях рос Олег, но пришлось пожертвовать брюками, чтобы с брезгливостью вытереться.
А вот свет, обретя вооруженного попутчика и больше не боясь остаться в незнакомом месте в одиночестве, тоже тянулся с любопытством в казематы. Но у первого же изгиба замер, чистосердечно признавшись: дальше ни ногой, боюсь.
– Боишься – так бойся, – прошептал Олег и сделал шаг за угол в одиночку.
И отпрянул назад: очередной выстрел прозвучал совсем недалеко, кажется, впереди различилась даже огненная вспышка. Стрелок движется к выходу? Сколько времени до подмоги? Минут тридцать?
И все же кто-то бежал к выходу. Оттуда, из темноты, дневной свет служил прекрасным ориентиром, потому что фонарь не зажигался, хотя наверняка был приготовлен к прогулке. Кто бежит? Где и как его встречать?
- Предыдущая
- 39/41
- Следующая
