Вместе с Россией - Иванов Егор - Страница 21

• Предыдущая
• 21/116
• Следующая

— А что, если поискать повод для наказания Сербии во время ваших маневров в Боснии? Как я знаю, они должны начаться через пару недель? — не отставал кайзер.

— Совершенно верно, ваше величество! — подтвердил эрцгерцог. — Мы нарочно проводим их в районе Сараева, в центре захваченной нами Боснии, да еще приурочиваем ко дню сербского национального траура «Видован».

— А что это такое? — оживился кайзер, услышав о дне славянского траура.

— В этот день в конце четырнадцатого века произошла битва сербов, болгар, венгров и босняков с турками. Турки победили славян, и Балканские страны попали на пятьсот лет в турецкое рабство…

— Какой знаменательный день! — восхитился кайзер. — И в этот день вы решили напомнить славянам о мощи их нынешнего властелина!..

Часы на башне замка пробили час. Радушный хозяин вспомнил, что гостей надо накормить завтраком. Он любезно предложил кайзеру переодеться, и за столом милая дружеская беседа будет продолжена. Вильгельм, который всегда испытывал голод, когда был в хорошем настроении, немедленно согласился.

Завтрак для небольшого общества был накрыт в малой столовой на втором этаже, поблизости от личных покоев эрцгерцога и графини Хотек. За большим круглым столом было более чем достаточно места для хозяина и хозяйки, германского императора, его любимца — адмирала Тирпица и нескольких офицеров. Эрцгерцог решил, что на адмирала Тирпица Вильгельм перенес всю нежность после потери доброго старого друга графа Филиппа Эйленбурга. Достойнейший руководитель германской разведки и советник императора, единственный его лучший друг — Фили — был осужден высшим судом Пруссии по обвинению в гомосексуализме. Сливки общества Берлина отвернулись от графа. Кайзер не мог себе позволить презреть общественное мнение и вынужден был дать отставку наперснику.

Стены уютной столовой были увешаны красивыми коллекционными тарелками, среди которых сверкали подлинные шедевры Майсена, Севра, Старой Вены и других прославленных фабрик. Завтрак очень украсила лань, собственноручно убитая эрцгерцогом вчера поутру. Когда тушу, зажаренную на вертеле целиком, подали к столу, кайзер, сам страстный охотник, буквально загорелся желанием пострелять. От охотничьих тем господа перешли к разговорам об оружии. Франц-Фердинанд, не закончив кофе и не выкурив сигары, повел гостей смотреть свои коллекции.

Они были действительно прекрасны. Д'Эсте, большой любитель и знаток старинного оружия, собрал по всему миру редчайшие и прекраснейшие экземпляры. В огромной оружейной зале, где экспонаты хранились в хрустальных шкафах, Вильгельм и Тирпиц увидели рыцарские турнирные доспехи XV и XVI веков, коллекции редких старинных ружей и пистолетов, мечей, шпаг, сабель, кинжалов и другого холодного и огнестрельного оружия.

В других залах гордый хозяин демонстрировал внимательным гостям собрания позднеготической скульптуры, картин, фарфора и даже два всемирно известных гобелена.

Вильгельм был не лишен страсти к искусству. В Берлине он ходил почти на все вернисажи, а в столицах, где ему приходилось бывать, с удовольствием посещал музеи живописи, заходил к торговцам картинами в надежде приобрести задешево какие-либо произведения великих художников прошлого для своих дворцов. В замке родственника германский император внимательно оглядел все выдающиеся экспонаты и попросил еще раз провести его в зал оружия. Смотритель коллекции, который почтительно сопровождал эрцгерцога и императора, дрожащей рукой открывал шкафы, где покоились предметы, вызвавшие особое восхищение Гогенцоллерна.

Примеряя по руке старинный рыцарский меч, кайзер задумчиво произнес:

— О, как изменилось вооружение за века! Теперь германская армия оснащена не только холодным и огнестрельным оружием, но даже аэропланами!

Тирпиц подхватил мысль императора и неожиданно задал вопрос:

— Ваше высочество, а какое количество аэропланов в вашей армии?

Франц-Фердинанд мучительно вспоминал, застигнутый врасплох, пока находчивый адъютант не подсказал ему: «Шестьдесят пять!»

Эрцгерцог повторил цифру, обращаясь к кайзеру, и замолчал, недоумевая, почему возник этот вопрос в зале с рыцарским оружием. Кайзер тем временем принялся демонстрировать тонкое знание современного вооружения.

— Германская армия располагает двухсоттридцатью летательными аппаратами. Ее превосходит только русская армия, где аэропланов более двухсот шестидесяти. Однако германские аппараты значительно качественнее…

— Ваше величество, — невежливо прервал его Тирпиц, — мы серьезно озабочены появлением у русских в прошлом году нового аэроплана, построенного по совершенно необычной схеме — у него четыре мотора вместо одного. Они расположены на крыльях. Самолет этот развивает скорость до ста километров в час и способен нести шесть человек плюс некоторое количество авиабомб в течение четырех часов…

— Фон Тирпиц рассказывает о русских аэропланах типа «Илья Муромец», — уточнил император. — Во многих странах, в том числе и у нашего союзника Италии, — гордо оглядел он присутствующих, — начались испытания аэропланов, способных садиться на воду и взлетать с нее. Такие машины уже получили название гидропланов. Но, мой бог, русский инженер Григорович пока строит самые лучшие аппараты такого типа… А адмирал фон Тирпиц никак не может перекупить этого конструктора… Впрочем, мы слишком много хорошего говорим об этих славянских дикарях, — спохватился Вильгельм, — пора перейти к делам, ради которых мы сюда приехали…

— Ваше величество, прошу проследовать в кабинет, — склонился Франц-Фердинанд, и компания отправилась в бельэтаж, куда показывал дорогу хозяин.

Вильгельм проходил по коридорам, стены которых сплошь — от пола до потолка — были завешаны рогами оленей, лосей, коз и горных баранов — охотничьих трофеев Франца-Фердинанда, стрелявшего дичь в угодьях всех континентов Земли. Вильгельм, сам снедаемый такой же страстью и бывший большим знатоком по части оленьих рогов, иной раз останавливался у какого-нибудь роскошного экземпляра и с удовольствием выслушивал рассказ об обстоятельствах, принесших его в коллекцию Франца-Фердинанда. Вильгельму явно нравилось в Конопиште, и он не скрывал этого перед хозяином, который чувствовал себя польщенным вниманием монарха великой Германской империи.

Наконец высокие персоны добрались до кабинета, где уже были приготовлены карты Балкан, средиземноморского театра военно-морских операций и Адриатики.

Программа встречи включала обсуждение способов координации действий в Средиземном море австро-венгерского флота и германских крейсеров «Гебен» и «Бреслау», тайком проскользнувших в него мимо Гибралтара. Фон Тирпиц без предисловий предложил модернизацию на германских верфях устаревших броненосцев Австро-Венгрии.

Когда тревожно-красное солнце стало клониться к горизонту, обещая на завтра ясную погоду, совещание близилось к концу.

Неожиданно Вильгельм вернулся к утреннему разговору:

— Главное для нас — создать казус белли [8] и непременно использовать его… — изрек Вильгельм то, что больше всего волновало его в эти дни. Он поднялся с кресла, чтобы немного размяться, но хозяин понял его движение как окончание конференции и пригласил гостей на парадный обед, имевший быть накрытым под тентом на террасе. Господа разошлись освежиться и переодеться к обеду.

— Казус белли!.. Казус белли!.. — повторял про себя эрцгерцог, пока камердинер переодевал его в парадный мундир любимого кирасирского полка.

Свежий норд в четыре балла по шкале Бофорта развел порядочную волну в Кильской бухте. Через весь бездонный голубой свод неба тянулись серебряные струи перистых облаков. На рейде, у входа в канал, лагом к волне стояла императорская яхта «Гогенцоллерн». Волны накатывались на левый борт и, хлюпая, обегали стройный белоснежный корпус. Выступающий вперед плуг форштевня, чуть склоненные назад две трубы и мачты яхты придавали ее силуэту стремительность. Даже стоя на якоре, она казалась летящей по волнам.

• Предыдущая
• 21/116
• Следующая