Вместе с Россией - Иванов Егор - Страница 16

• Предыдущая
• 16/116
• Следующая

На другой половине — главком Юго-Западного фронта Иванов, нынешний радушный хозяин в Киевском военном округе, начальник его штаба Алексеев; командармы и начальники штабов барон Зальц и генералы Гутор, Плеве и Миллер, Чурин и Драгомиров-младший, Рузский и Ламновский.

Янушкевич и Данилов заняли места на противоположном Сухомлинову конце стола.

— Ваши превосходительства! — торжественно начал военный министр. — Сегодня мы приступаем к важнейшему мероприятию, долженствующему усилить нашу славную российскую армию. Здесь собрались те командующие округов и штабов, кои с объявлением подготовительного периода к войне, то есть мобилизации, развернутся во фронтовые и армейские организации…

Сухомлинов важно оглядел всех присутствующих и убедился, что его внимательно слушают.

«Ну, слава богу, пошло!» — подумал он, но вслух продолжал размеренно и начальственно:

— Мысленно представим себе, что государь император объявил сегодняшний день началом мобилизации. По ее этапам, а также по оперативным планам стратегического развертывания, на основе информации наших разведывательных отделений о противнике и других вводных проведем всестороннюю работу, как если бы война началась на самом деле…

Генералы слушали, не перебивая и не задавая вопросов. Они были уже заранее подготовлены Генеральным штабом, получили на руки мобилизационные предписания, оперативные планы начала войны и ознакомились со всеми этими материалами. Генералы Алексеев, командир 8-го корпуса, и Драгомиров, начальник штаба Киевского военного округа, даже посылали в Петербург по предварительным материалам игры докладные записки, в коих указывалось, что необходимо сообразовать темп наступления с вопросами работы тыла. Они подчеркивали также, что если в русско-японской войне 400 снарядов кое-как хватало на одно орудие, то в 1914 году ограничиваться этим печальным опытом нельзя; что в задании на санитарное оборудование предложен слишком малый процент — всего 3 — средней убыли солдат и офицеров, а современный бой требует повысить этот процент по крайней мере в 6-7 раз. Однако на все эти правильные расчеты, как показали действительные военные события три месяца спустя, Данилов и Янушкевич не обратили внимания.

Сейчас авторы записок сидели и ждали, учтены ли их предложения. Сухомлинов продолжал:

— В качестве одной из вводных мы принимаем, что перевозки и весь тыл фронтов и армий работают без задержек и перебоев… Кроме того, нынешняя игра у нас односторонняя, то есть наши командующие фронтами и армиями работают только за себя, принимая вводные на игру, но никто не выступает в качестве противника. Как видно из общей вводной обстановки игры, нашим врагом являются Германия, Австро-Венгрия и Румыния, причем главные силы Германия направляет против нашего союзника — Франции, а Румыния, хотя и может развернуть на русском фронте до трех армейских корпусов с соответствующими резервами, активно воевать против нас, как показывают имеющиеся политические и разведывательные данные, не будет…

Когда Сухомлинов помянул Францию и основное направление германского удара на нее, Янушкевич и Данилов сразу же вспомнили прошлогодний визит генерала Жоффра в Петербург, когда французский командующий вопреки всякой военной логике настаивал на Восточной Пруссии как цели главного русского удара, для того чтобы оттянуть силы германцев от французского фронта.

Стратегическая целесообразность подсказывала совершенно иное направление главного удара русской армии — на Австро-Венгрию, что обеспечивало разгром этого союзника Германии и еще больший эффект в оттягивании сил с Западного фронта. Однако Жоффр был неумолим, он пустил в ход не только довольно куцые оперативные аргументы, но главным образом угрозы прекратить финансирование строительства стратегических железных дорог в западных областях России, ассигнованиями на которые, а также на вооружения западная союзница России тесно привязала ее к себе и к своим планам. В Петербурге не нашлось достаточно твердых и решительных политиков и военных, которые могли бы растолковать упрямому Жоффру и всему французскому генеральному штабу, что русский оперативный план войны более выгоден и скорее достигает тех же целей, чем французский.

Сухомлинов хорошо помнил обещания Янушкевича Жоффру и поэтому в качестве основного противника указал на Германию и ее стратегическое развертывание в Восточной Пруссии. Однако упрямая логика стратегии подсказывала российским генералам направление удара на Австрию. Поэтому второй вводной было сообщено об одновременном ударе также и на Галицию.

Французские идеи войны против Германии кровью русских мужиков все-таки получили приоритет в устах самого военного министра, начальника Генерального штаба Янушкевича и генерал-квартирмейстера Данилова: организация стремительного первого контрудара в Восточной Пруссии. Именно поэтому Сухомлинов продолжал:

— 1-й и 2-й армиям, не ожидая окончания нашего развертывания на среднем Немане, немедленно перейти в наступление, нанося главный удар 1-й армией в направлении Гумбинен в обход Мазурских озер с севера; 2-й армией в направлении на город Лык с охватом правого фланга германцев…

— Ваше превосходительство, — позволил себе перебить военного министра командующий 2-й условной армией генерал Ренненкампф. — Но ведь это настоящие Канны для германской армии!

— Мы это еще проверим в ходе игры, — самодовольно отозвался Сухомлинов и продолжил свой доклад об условиях и вводных.

…Целых четыре дня в весеннем Киеве 1914 года в здании штаба Киевского военного округа царило необыкновенное оживление. Генералы и их штабы рассчитывали свои силы по дням мобилизации, планировали битвы и их обеспечение людским материалом и иными ресурсами. Старцы в генеральских погонах устраивали на бумаге Канны германской армии, громили австрийцев, забывая о самых элементарных принципах стратегического развертывания армии, основанного на хорошо поставленной армейской организации, путях сообщения, связи и материальных ресурсах.

Твердо устанавливалась та самая пагубная линия поведения любой ценой угодить западному союзнику, которую приняло русское военное руководство в первые месяцы мировой войны. До разгрома армий Самсонова и Ренненкампфа оставалось три месяца.

В один из вечеров Анастасия предложила Алексею навестить ее старую подругу Татьяну Шумакову, у которой они встретились год с лишним назад. Настя рассказала, что советница выдала Татьяну замуж за инженера путей сообщения, служившего в Петербургском отделении Международного общества спальных вагонов и европейских скорых поездов. Настя сожалела, что молодежная компания, так любившая собираться у Шумаковых на «четверги», понемногу распалась, уловив перемену духа семейства. Слывшие прогрессивными и почти революционными, Шумаковы после замужества Татьяны потянулись к солидной светской респектабельности.

Только Настя, лучшая подруга Татьяны, еще не забывала Шумаковых и иногда забегала к ним после консерватории. Но раз от разу она все яснее видела, как болото обыденщины все глубже засасывало «госпожу инженершу».

Они поднялись на третий этаж столь знакомого и памятного дома на Пушкинской улице. Горничная в кружевной наколке открыла им дверь. С первого взгляда квартира поразила изменениями — от былой скромности не осталось и следа.

В прихожей вместо студенческих шинелей и дешевых курсистских шубок на вешалке покоились добротные пальто и даже новенькое меховое манто.

По паркету гостиной простучали каблучки, Татьяна бросилась на шею подруге.

— Мы без приглашенья, Таня! — словно извиняясь, сказала Анастасия.

— Что вы, что вы! — защебетала Татьяна. — Я, и Глебушка, и, конечно, мама всегда вам рады, рады! — словно старалась убедить молодая хозяйка.

— Милости просим! — пророкотала и тайная советница, появляясь в прихожей. — Вы очень кстати, у нас сегодня гости будут, и притом такие необычные… Алексей Алексеевич, батюшка, проходите, добро пожаловать! А ты, щебетунья, — обратилась она к Насте, — все хорошеешь и хорошеешь!.. Экая красавица стала!

• Предыдущая
• 16/116
• Следующая