Имя Зверя - Истерман Дэниел - Страница 21

• Предыдущая
• 21/95
• Следующая

Она толкнула его в плечо.

— Ты же знаешь, как я люблю тебя, — прошептал он, все еще пытаясь привлечь ее к себе.

— Нет, не любишь, ты только хочешь меня. Это не одно и то же.

— Да, правда. Я... — Он умолк на полуфразе.

— Что такое?

— Тсс...

Айше замолчала. Какое-то мгновение она не слышала ничего, кроме почти неразличимого шелеста собственного дыхания. Затем ее ухо уловило в слабом шуме медленно просыпающегося утреннего города глухой грохочущий звук, как будто тяжелые камни неторопливо катились вниз по склону горы.

— Майкл, что это?

— Не знаю. — Он встал с кровати и подошел к окну. Они вернулись в его квартиру в Абдине предыдущим вечером. Окно спальни выходило на Мухаммад-Бей-Фарид.

Майкл осторожно отодвинул штору и выглянул наружу. Бледный утренний свет разливался над городом, разгоняя тьму. Он открыл окно и поежился от утреннего морозного воздуха. Сейчас звук раздавался гораздо громче: он возрастал или приближался, напоминая рев мощного двигателя. Майкл бросил взгляд по сторонам улицы. Он уже узнал этот звук. Он слишком часто слышал его во время службы в армии, чтобы ошибиться. По широкой городской улице колонной двигались танки.

В тот момент, когда он осознал происходящее, он увидел на юге, в стороне Шари-эль-Насирия, свет фар. Он терпеливо ждал, как приближаются огни. Он знал, куда они направляются, и догадывался зачем: всего в нескольких кварталах к северу был расположен президентский дворец. Чуть дальше к западу находилось здание парламента. По всему району Абдин размещались муниципальные и правительственные учреждения.

Танки шли уже под окном. Это были М1А1 «Абрамсы», поставленные из США для защиты Египта от возможного ливийского нападения, подарок за участие в войне в Персидском заливе. Майкл не мог точно сказать, движутся они к дворцу, чтобы защитить или захватить его.

— Включи радио, — сказал он.

Айше стояла за его спиной. Вернувшись к кровати, она включила приемник, уже настроенный на местную станцию. Комнату заполнила громкая музыка. Она повернула ручку настройки, и из динамика снова хлынули звуки египетской танцевальной музыки. То же самое передавали все радиостанции.

— Настрой приемник на главную станцию и не выключай.

— Думаешь, это переворот?

— Конечно. Скоро мы узнаем, удался он или нет.

Майкл немного помолчал, затем закрыл окно. По-прежнему дрожа, он нашел свой халат и закутался в него. Айше поспешно оделась.

— Ты можешь связаться с кем-нибудь из людей Рашида, кто бы мог сказать, что происходит в стране?

Айше кивнула:

— Думаю, что да.

— Тогда позвони ему.

— А это не опасно? Я имею в виду — пользоваться телефоном.

— У людей из безопасности сейчас слишком много других забот, чтобы прослушивать телефоны.

Она сняла трубку и набрала номер. Целую минуту раздавались гудки, но наконец на другом конце линии ответили.

— Самир? Это вы? Говорит Айше.

— Айше? — донесся из трубки голос. — Черт возьми, где вы пропадали? Я целых два часа пытаюсь вас найти!

— Это не важно, Самир. Но я хочу знать, что происходит.

— Боже мой, вы что, сами не знаете?

— А зачем бы я тогда стала звонить вам?

— Фундаменталисты взяли в свои руки контроль над армией и воздушными силами. Это произошло ночью. Они уже захватили телевидение и радио, телефонную станцию, аэропорты и железнодорожные вокзалы. Мы не думаем, что правительству удастся с ними справиться. Операция была прекрасно спланирована, гораздо лучше, чем мы могли предполагать. Некоторые подразделения, верные правительству, оказывают сопротивление в провинции, но в Каире, похоже, все кончено... Послушайте, Айше, мы должны спрятать вас. Я пришлю за вами людей. Где вы сейчас?

— Извините, Самир, но я не собираюсь прятаться.

— Айше, ваша безопасность сейчас гораздо важнее, чем когда-либо раньше. Если Рашида выпустят...

— Самир, Рашида никогда не выпустят. Он мертв.

На другом конце ненадолго наступило молчание.

Затем Самир заговорил снова:

— Вы не можете знать наверняка. Еще есть надежда...

— Самир, я видела его тело. Простите, что не сообщила вам этого раньше. Пожалуйста, расскажите все остальным. Сейчас слишком поздно что-либо делать. Обещайте мне.

— Айше, вы сошли с ума. Вы...

Айше повесила трубку. Впервые в жизни она повесила трубку, разговаривая с мужчиной. Мгновение она стояла, держа руку на телефоне, глубоко дыша и крепко закрыв глаза. Она захлопнула за собой очень важную дверь.

Открыв глаза, Айше повернулась к Майклу и пересказала ему то, что сообщил Самир.

— Знаешь, он был прав. Тебе нужно спрятаться.

— И ты тоже? Не нужно. Они уже добились того, чего хотели. Я не представляю для них угрозы, и они должны знать о смерти Рашида. И, уж конечно, я могу, по крайней мере, остаться здесь. У них нет никаких причин беспокоить тебя. Правда?

— Я не так уверен в этом. Может быть, они захотят свести кое-какие старые счеты. Но в ближайшие несколько дней нас никто не тронет. — Он сделал паузу. — Ты посидишь здесь без меня? Мне нужно уйти.

— Уйти?

— Я должен повидаться с Ронни. — Майкл начал одеваться. — Пока еще не поздно.

До Ронни Перроне было недолго. Ронни жил в тесной, но элегантной квартире на Эль-Азбакийе — в комнатах, когда-то составлявших часть палаццо в итальянском стиле, построенного в правление короля Хадива Тауфика и до 1950-х годов принадлежавшего богатой греческой семье. На фоне ее обветшалого великолепия Перроне, человек с замашками аристократа и доходами государственного служащего, демонстрировал маленькую красивую жизнь, вокруг которой он строил свое существование, хрупкое, как яичная скорлупа.

В качестве прикрытия Ронни изображал из себя торговца антиквариатом и произведениями искусства. Он выучился этому делу у своего родного отца, Реджи, который держал маленький магазинчик на Кингс-роуд, торгуя китайскими безделушками и индийскими сувенирами, привезенными в Борнмут и Брайтон детьми раджей. Маленький Ронни рос среди нефрита и талька, фарфора и слоновой кости. Его первыми игрушками были окимонос и нецке, он одевался в китайские шали и кашмирские мантии, играл в войну, вооружась клинками и инкрустированными пистолетами махараджей. Впоследствии его вкусы обратились на мусульманское стекло и металлические изделия, и после поступления на службу это хобби стало для него прикрытием. Он мечтал выйти в отставку, открыть настоящий магазин на настоящей английской улице и найти сильного человека, который любил бы его.

Майкл, войдя в квартиру, обнаружил, что Ронни уже встал и сидит на позолоченном стуле в гостиной, обитой ситцем. Он был одет в разукрашенный сложным узором халат от Джорджины фон Этсдорф и курил аккуратно скрученную сигаретку, нелепо торчащую в длинном мундштуке слоновой кости.

Мальчик, открывший дверь, поспешно удалился. Похоже, Ронни пребывал в дурном настроении.

— Майкл! Как ты вовремя, черт возьми. Я все утро пытался дозвониться до тебя.

— Сомневаюсь, Ронни. Я вышел из квартиры всего двадцать минут назад.

— Ну ладно, я рад, что ты пришел. Садись.

Майкл плюхнулся в кресло со множеством подушечек из конского волоса. Оно оказалось гораздо менее удобным, чем можно было подумать, глядя на него.

— Ронни, полагаю, ты знаешь, что происходит в стране.

— Знаю? Я ни хрена не знаю, мой милый дружочек Майкл. У меня нет сети, почти никаких контактов. Вероятно, я последним узнаю, что творится в городе.

— Разве Лумис не поддерживает с тобой связь?

Лумис был главой секции ЦРУ в посольстве США.

— Боже мой, Майкл, не упоминай при мне этого имени.

— А я считал вас друзьями.

— Я тоже. Я даже покупал ему подарки на день рождения. В прошлом году он пригласил меня на рождественский ленч. Господи, Майкл, ты знаешь, что этот ублюдок сказал мне на прошлой неделе?

Майкл терпеливо ждал продолжения.

— Он сказал, что его собственная сеть была полностью выведена из строя примерно в то же время, когда уничтожили мою. Ты можешь в такое поверить? Они провалили всю операцию и делают вид, что ничего не произошло. Лумис сказал, что ему был дан приказ молчать. Что это еще за приказ? Ты слышал, чтобы кто-нибудь когда-нибудь отдавал подобный приказ?

• Предыдущая
• 21/95
• Следующая