Начала Интеллектуал-Социализма - Де Будион Майкл - Страница 16

Как ясно из основных принципов, целей и задач Интеллектуал-Социализма, только при нем наука, сможет занять, то, достойное ее место, которого она была лишена все прошлое время. Главной целью здесь является создание такой системы, при которой наука, как высшая область приложения интеллекта, развивалась бы абсолютно независимо от чьей-либо субъективной воли и при этом была абсолютно самодостаточной. Осуществление этой цели необходимо прежде всего для упорядочивания и приведения к максимально возможной систематизации научной работы, а также для координации действий различных интеллектуальных групп. Разумеется, что текущее положение науки во всем мире, мягко говоря, далеко от состояния которое она будет иметь при ИС.

В современных буржуазных демократиях наука является всего лишь средством с помощью которого буржуям обеспечиваются разработки новых изделий, которыми они затем, при помощи тех же научных методов, пытаются насытить «рынки». Поскольку, как уже неоднократно подчеркивалось, потребителями рыночной продукции, за исключением небольшого объема товаров, являются бессознательные массы, тем отчетливее видно, что наука там используется отнюдь не по своему прямому назначению, а является лишь одним из многих средств обогащения буржуазии. И хотя интеллектуалы задействованные в научном обеспечении данной буржуазии и находятся по своему уровню жизни и самое главное — местоположению в обществе, — как говорится, "выше среднего", все таки, этот уровень смотрится довольно жалко, даже в сравнении со средней буржуазией. Наука при рыночной экономике поставлена на такую же потогонную систему, как и система эксплуатации бессознательных масс, она всего лишь обычный рычаг поддержания существования систем с далеко не интеллектуальными целями

Поскольку при ИС классовое деление общества будет ликвидировано, точнее, Интеллектуал-Социалисты будут поставлены вне классовых рамок, для науки впервые появится возможность работать исключительно на осуществление программ необходимых для обеспечения глобального порядка, поддержания внутренней гармонии и планирование жизни Элитарной Формации руководствуясь исключительно научными принципами. Но на переходном этапе, между нынешним плачевным состоянием и будущим, необходимо провести ряд кардинальных реформ в науке, чтоб, собственно, выделить из нее НАУКУ, которая затем раз и навсегда займет высочайшее положение, из разного рода около- и псевдонаучной среды в которой современная наука погрязла очень сильно. В этом плане, не безынтересно проследить историю развития и упадка Советской науки, прямо с момента октябрьского переворота, вплоть до наших дней. Итак, к началу 20-х годов, наука в СССР являла собой жалкое зрелище. Профессора, академики, инженеры, которые, в массе своей и составляли ту самую, пресловутую русскую интеллигенцию, т. е. отличались прежде всего либерально-демократическим типом мышления, были истреблены или выброшены за границу большевиками, которых, эти интеллигенто-интеллектуалы, с извращенным мироощущением, привели к власти (правда, через промежуточное звено — Временное правительство). В общем, за что боролись — на то и напоролись. Однако при этом большевизм принес и свои положительные плоды, а именно: наметились перспективы, пусть сначала довольно небольшие, но в последствии все более реальные, для создания системы при которой практически каждый интеллектуал, мог получить надлежащее образование, ибо до 1917 года, что бы там не говорили сегодня ревнители старых порядков, получение высшего образования было в основном, привилегией дворян, буржуев, и, в крайнем случае, обуржуазившихся средних классов. В 20-х годах процесс был еще не слишком ярко выражен, в стране свирепствовал НЭП, да и места, тогда еще в малочисленных высших учебных заведениях заняли дети новоявленных вельмож от большевизма (кстати, дети, а позже и внуки этих детей, руководили и руководят до сих пор такими важнейшими сферами жизнедеятельности нашей страны, как экономика, финансы, иностранная политика, и если посмотреть на результаты их работы, сразу становится понятно: они представляли отнюдь не интеллектуальную элиту). Вторую, хотя и меньшую часть контингента ВУЗов составляли нэпманы. С начала 30-х годов, когда запахло новой большой войной, для чего в СССР стала ускоренными темпами создаваться нормальная экономика, возникла необходимость и в создании нормальной науки, т. к. существующего количества научных кадров, особенно инженерных, явно не хватало и их на первых порах заменяли кадры из дружественных Советам стран, прежде всего из США. Но уже в скором времени сеть высших учебных заведении резко расширяется, а поскольку дети правящей коммунистической элиты предпочитают гуманитарные сферы (там легче скрыть свою убогость), то технические области оказываются почти полностью доступными интеллектуалам даже пролетарского происхождения. Результаты не замедлили сказаться. К концу 30-х годов советская наука уже ничуть не уступает, ни немецкой, ни американской. СССР захватывает лидирующее положение в мире в таких областях как авиастроение, энергетика, квантовая физика, да и в остальных базовых отраслях уже мало чем уступает Западу. СССР вступает в свой золотой век — 1937–1953 гг. Даже война, которая развивалась отнюдь не по сталинскому плану, не оказала серьезного влияния на развитие науки, а после ее окончания вообще создались такие условия для ускорения ее развития, что продержись они хотя бы лет двадцать, Запад бы остался далеко сзади не имея особых шансов сократить дистанцию. Но этого не произошло. И не произошло потому, что советская система помимо преимуществ имела и недостатки, которых хоть и было меньше, но они как раз и оказались той "ахиллесовой пятой" из-за которой случился ее развал. Да, так вот, в начале и середине 50-х годов в стране еще сохраняется беспрецедентный экономический рост (его темпы составляют 10–15 %, и при этом сравнение с современными южнокорейскими и сингапурскими «чудесами» мало уместно, нельзя сравнивать абсолютные величины наших 15 % и их 15 %. Масштабы стран несопоставимыми, плюс эти "азиатские тигры" работают полностью на привозном сырье, и если завтра сырье не поступит, то их темп роста скачкообразно упадет до нуля). Советская наука и техника в кратчайший срок обеспечивает ракетно-ядерный паритет с США ликвидируя американскую ядерную монополию, в связи с развитием космической техники резко возрастает престиж фундаментальных наук и появляются предпосылки для притока в эту сферу нового крупного интеллектуального пополнения.

Но со середины 60-х годов начинается самое интересное. В научных и околонаучных кругах разворачивается глупейшая дискуссия "о физиках и лириках". Сам факт возникновения такой дискуссии говорит о том, что поколение выросшее в так называемую «оттепель», практически завершило свое духовное, физическое и ментальное сходство с той, исчезнувшей дореволюционной интеллигенцией. Иными словами, следуя принципам ложной морали, это поколение скатилось до уровня абсолютной деградации, по сути дела — это самое дегенеративное поколение за весь советский период. Но деградировали не все. Тех, кто еще на что- то надеялся, посадили на ставку-100-120 рублей в месяц, заставив жить "от зарплаты до зарплаты". С 1965 года, после косыгинских реформ, начинается застой. Отставание от Запада идет даже в мелочах, а целые области, например информатика, коммуникации, остаются абсолютно недоразвитыми. И что же при этом происходит в системе образования? Идет бурный рост числа ВУЗов, студентов, аспирантов, кандидатов и докторов наук, академиков. В данном случае СССР уникален еще и тем, что помимо центральной Академии Наук СССР, была еще академия сельскохозяйственных наук — ВАСХНИИЛ, Академия медицинских наук, Академия педагогических наук, Академия художеств, и — самое интересное — 15 республиканских «гадюшников» — т. е. филиалов АН СССР. К моменту «доползания» страны к началу 90-х годов, т. е. к полному и окончательному развалу науки, у нас помимо 18 академий, было около СЕМИДЕСЯТИ ТЫСЯЧ докторов наук и где-то 650 тысяч кандидатов наук. И это при полнейшем отставании практически во всех областях, разве что кроме фундаментальных наук (все таки большой потенциал заложенный здесь в 30–50 годы продолжал давать свои плоды). Я уж молчу про то, что нивелировалась ценность научного работника как такового, но и сам интеллект и способность вообще к какой-либо научной работе, стал далеко не первым критерием необходимым для научной карьеры. Это породило гигантское количество проституток от науки, я имею ввиду низкоинтеллектуальных мракобесов сидевших в академиях (особенно в гадюшниках), да и на кафедрах рядовых ВУЗов, и сознавая свою полную интеллектуальную несостоятельность, используя руководящие должности, занимающихся тихим зажимом передовых направлений, идей и т. п., благо рычагов было достаточно. Многие блистательные интеллектуалы вынуждены были либо оставлять свои проекты при себе, либо подкармливать ими своего научного шефа, ставя его фамилию на своих рефератах, монографиях, диссертациях. А тем временем, ввиду коррупции в «высших» научных кругах, раздача докторских и академических званий шла налево и направо. В меньшей степени это наблюдалось в России, Белоруссии, Украине, Прибалтике значительно сильнее в Средней Азии и на Кавказе. С началом 70-х ВУЗы и НИИ превращались в канцелярские конторы с раздутыми штатами. Что касается высшего образования, то оно стало доступно практически всем (не всем интеллектуалам, а всем вообще). Появилась мода — "иметь корочку". Ради получения корочки, в ВУЗы стремились и стремятся попасть миллионы, и все это на фоне абсолютного разгрома всякой науки государством, у которого, благодаря очередным экономическим экспериментам попросту нет денег. Обратная сторона вопроса состоит в том, что такую огромную ораву выдвиженцев от науки, в общем незачем содержать. При таком положении, собственно, никаких денег и не хватит, поэтому для того чтоб вывести науку на должный уровень в максимально короткий срок, необходимо определить приоритеты в финансировании и произвести повальную чистку-аттестацию в еще уцелевших научных учреждениях, в первую очередь среди академиков (особенно членов-корреспондентов АН), профессоров элитных институтов, и здесь нужно обратить внимание на тех, которые ведут сомнительные или заведомо тупиковые научные направления, а также пересмотреть их докторские диссертации. Для этого мы создадим специальные комиссии, которые будут абсолютно засекречены, как от тех кого они будут проверять, так и от друг-друга, в этом случае можно будет во-первых организовывать многократные проверки, а во- вторых, из проверенных (если аттестация дала положительную оценку) можно будет организовать аналогичные группы для расширения масштабов проверки, которую в последствии можно будет довести и до рядовых ВУЗов, НИИ и проектных институтов. Кто знаком с положением дел в нашей науке, легко прикинет, какой процент может пройти данную проверку. Я уверен, что среди академиков и профессоров он в лучшем случае составит 15–20 %, среди кандидатов наук 30–40 %. Колебания возможны в зависимости от того, в какой научной области идет проверка, к примеру, не будет удивительно, если в экономических науках эти цифры будут в 2–3 раза выше. Те, чье звание подтвердилось, и станут официальными интеллектуалами, лица не прошедшие аттестацию будут переведены в ранг обычных людей, соответственно своим способностям. Только тогда в науке будет наведен элементарный порядок. Оставшимся 15–20 % без каких-либо дополнительных ассигнований, сугубо за счет сокращенных, можно будет соответственно увеличить финансирование. Плюс к этому наметятся условия для притока в науку ценных кадров покинувших ее после развала начала 90-х. В любом случае, мы получим крепкие, хорошо организованные, материально обеспеченные элитные научные подразделения которым будет под силу решать задачи куда более масштабные, чем, к примеру, современные проблемы перевода по «конверсии» завода по производству ракетных двигателей в завод по производству унитазов с улучшенной смываемостью, для чего куча программистов и математиков месяцами проводит расчеты по исследованию прохождения турбулентных потоков жидкости в этом керамическом сосуде. Ракеты нам еще понадобятся, и в немалом количестве, так что мозги нужно загружать на полную катушку.