Приключение продолжается - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая

Его внимание вернулось к акведуку. Уцелевшие секции странно контрастировали со сломанными, не обвалившимися, а, казалось, снесенными и растертыми в прах какой-то накатившейся могучей массой. Санди почувствовал легкий озноб: что же могло так прокатиться по городу и опрокинуть эти монолитные опоры? Красивый город был изувечен какой-то силой, которая методично утюжила его вдоль и поперек. Ему стало грустно и обидно: ведь кто-то с таким размахом, выдумкой, любовью и вкусом создавал эту красоту; особенно ему понравились башенки, устремленные в самые небеса и, по всем признакам, до катастрофы соединенные между собой на головокружительной высоте узенькими переходами. Сейчас все это рухнуло и захламляло обломками мостовые. Он поднял камешек и, присев на блок парапета набережной, принялся его рассматривать. Это не был мрамор, как ему показалось вначале. Этот материал был легче и пористее. Он не знал, что это такое. Попробовал разломить — не получилось. Не взял его и нож. «Как же его обрабатывали?» — задумался он, поднял глаза и обомлел.

Перед ним возвышалось здание. Или это был настоящий замок? Оно стояло на двадцатифутовом цоколе, казавшемся отсюда монолитным и лишь кое-где пробитом бойницами. А выше оно превращалось в постепенно сужающийся, тянущийся к солнцу минарет, по спирали опоясанный искрящимся на дневном свету пандусом. Выше цоколя здание утрачивало свою явно оборонительную функцию и казалось созданным веселым человеком, экспериментировавшим с доступными ему средствами и воплощавшим самые красивые и смелые из своих фантазий. Санди попытался было высчитать кривизну и кручение спирального пандуса, пытаясь понять, почему тот не падает вопреки здравому смыслу, но бросил, так как ему не хватало данных, и другой вопрос завладел его воображением: не был ли пандус чем-то вроде строительных лесов, которые не успели убрать, или же значился в первоначальном проекте? И если да, то для какого вида транспорта он предназначался? Такая ширина, свобода и мощь! Неужели для дракона? Тут могла пройти и четверка драконов в упряжке. На ком, как не на драконах могли поднимать такие громоздкие блоки на такую головокружительную высоту?

Он задрал голову, любуясь тончайшим каменным кружевом, затенявшим выполненные в виде лотосов, орхидей и кувшинок балкончики, портики и терраски, которыми усыпаны были верхние — или это только теперь они стали верхними, а раньше были средними? — этажи. Этот нарядный дворец построен был для радости.

Санди хлопнул себя по лбу и засмеялся. Ему пришла в голову догадка насчет строительного материала: такого прочного и в то же время позволявшего изготовлять детали и блоки столь причудливых форм. Этого можно было добиться, если использовать быстро застывающую жидкость… или пену. Как замечательно, должно быть, играла смена красок дня на зданиях, мостовых и статуях этого города.

Он окинул взглядом город; он стоял, кажется, на самой высокой его точке и видел его весь, до окраин. Какая титаническая сила нужна, чтобы вновь вдохнуть жизнь во все это. И какое счастье, какое удовлетворение мог бы испытать человек, совершивший подобный подвиг. На это не жаль было бы положить всю жизнь.

Но замок все-таки понравился ему больше всего, и, рассматривая забавные, экзотичные, причудливые украшения, башенки и купола его верхних этажей, он вдруг подумал, что и Сэсс была бы очарована им. Вот бы предложить ей настоящий сказочный дворец!

Он сделал несколько шагов в сторону, и его восторженное настроение улетучилось, сменившись скорбью. Оттуда, где он стоял до сих пор, не видны были следы разрушений. Теперь же он воочию видел последствия лобового столкновения той могучей тупой силы и замка, похожего на выплывшую из детского сна фантазию. Выложенная плитами дорога там, где прокатился вал разрушения, была искрошена в песок, выдвинутая вперед часть крепостной стены с подъемными воротами снесена начисто и вмята в землю, и весь фасад от толчка провалился внутрь здания. Насколько же крепок был этот материал, если задняя стена осталась практически невредимой. Края проломов были обведены копотью, словно вместе с ударной массой на приступ шел огонь. Что это могло быть? Даже десять драконов, решил Санди, не смогли бы нанести подобный ущерб.

Он решился. Не убедись он в прочности материала, он, может быть, и не стал бы рисковать, но этот город и этот замок прочно обосновались в его сердце. Он захотел забраться внутрь. Обрушенный в кучу хлама и щебня цоколь не представлял для ловкого молодого человека особой преграды, тем более что Санди по-прежнему был твердо уверен, что у судьбы нет других обязанностей, кроме как беречь его от разного рода несчастий. В несколько минут он вскарабкался на вершину цоколя и, обойдя его по довольно широкому карнизу, добрался до пандуса.

Вблизи тот не казался столь невредимым. В его полотне зияли широкие дыры, но камень — или каменная пена — не крошился, и Санди, затаив дыхание, обходил пробоины, тесно прижавшись к стене, распластавшись по ней и опираясь лишь на пальцы ног. Он заглядывал в окна, надеясь отыскать хотя бы несколько более или менее уцелевших комнат и какую-нибудь книгу или картину, или хоть что-то, способное дать ключик к разгадке тайны мертвого Белого города. Он забрался уже довольно высоко, когда решил, что ничего более подходящего может ему не попасться, и влез в окно.

Первое, что он увидел, была пыль. Многолетний слой пыли покрывал все так, что с первого взгляда ни в чем нельзя было разобраться; к тому же переход от яркого солнечного дня к полусумраку комнаты, чье окно было специально затенено ажурной решеткой, ослепил его. Несколько минут Санди привыкал. Потом огляделся.

Похоже, это была небольшая уютная комнатка для отдыха. Толстый ковер под ногами пророс травой, тут и там валялись книги, сброшенные со стеллажей при чудовищном сотрясении, когда рушился замок. Под сапогами Санди что-то хрустнуло; он нагнулся и рассмотрел на полу множество стеклянных и фарфоровых осколков — все, что осталось от изящных безделушек, бывших частью чьей-то жизни. Из прорех задвинутой в угол кушетки, чей бархат когда-то имел глубокий винный цвет, лез конский волос. Под ногами, растерзанный и истлевший, валялся глобус. К огорчению Санди, на нем уже ничего нельзя было разобрать. Он полистал книги, бережно касаясь их страниц, чтобы те, не дай бог, не рассыпались — в нем с детства жило благоговейное отношение к книге — но, во-первых, написаны они были незнакомыми ему руническими письменами, а во-вторых, являлись, насколько он понял по рисункам, ботаническими справочниками. Еще ему попались лента, женская перчатка и детская погремушка. Убедившись, что не найдет здесь более ничего, он миновал сбитую с петель дверь и вышел в коридор.

Сюда уже вломилась разруха. С обнаженных стропил свисали, колыхаясь на легком ветерке, какие-то рваные тряпки, в стенах зияли дыры, сквозь которые открывалась великолепная панорама противоположного берега реки. Когда он глянул вниз, у него закружилась голова-площадка, где он стоял, парила в пустоте, с нее спускались несколько лестничных пролетов, обрывавшихся пропастью. Прижимаясь к стене, Санди добрался до следующей двери и нырнул туда.

Здесь располагалась детская. Интересно, сколько сейчас лет должно быть этому ребенку? Когда-то занавески и драпировки были разрисованы веселыми и добрыми зверями. В углу стояла кроватка, а рядом с нею — кушетка для няни. У женщины, что жила здесь, был ребенок, и оба они пользовались любовью и уважением. Мог ли кто-нибудь выжить в этом кошмаре?

— Хозяин!

Первым желанием Санди было немедленно выскочить в окно. В замке не было ни души, как и во всем городе, не мог же хладный камень окликнуть его человеческим голосом.

— Хозяин, я иду! Где вы, хозяин?

Санди сообразил, что голос доносится из коридора. Он прижался к стене и осторожно, одним глазом, выглянул наружу.

По захламленной лестнице, рискуя жизнью, пошатываясь, как былинка, и трепеща от возбуждения, как осиновый лист, ползло какое-то странное создание. На нем болтались когда-то зеленые, а теперь блекло-желтые лохмотья, из-под них тут и там выглядывало костлявое тело с висевшей складками серой кожей. Голова его была совершенно лишена волос, а подслеповатыми глазами он, тараща их изо всех сил, обшаривал этаж за этажом. Он производил скорее жалкое впечатление, и Санди решил, что его не стоит бояться. Очевидно, он, не зная того, включил какую-то сигнализацию.

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая