Гробницы Немертеи - Алферова Марианна Владимировна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/75
• Следующая

– Принимаем ваше предложение, – сообщила физиономия. – Топай к банкомату, и тебя обслужат.

После чего комп поспешно уплыл и скрылся в одном из проходов между контейнерами. Странно, что небритый не погрозил “магнумом”[1] с экрана.

– Где банкомат? – Платон похлопал обладателя музшлема по плечу. Тот небрежно ткнул пальцем куда-то себе за спину. Банкомат был рядом, у самого выхода из ангаров – будто специально установленный. И по первому требованию любезно выплюнул карточку на пятьдесят кредитов. Итак, текила исчезла. Человек более суеверный усмотрел бы в этом дурной знак, человек более подозрительный – изуверское вредительство. Однако не досчитаться багажа – дело вполне обыденное в наш сумасшедший тридцатый век. И ничего мистического в исчезновении текилы не было. Среди работников космопортов и пересадочных станций немало всякой швали, их держать на работе выгоднее, чем покупать современных роботов. Поэтому не удивительно, что исчез именно ящик с текилой. Оставалось одно – стиснуть зубы и отправляться на Немертею совершенно трезвым.

Профессор Рассольников погрузился в довольно удобную, хотя и изрядно потрепанную, люльку челнока. Бортовой комп привычно отсчитывал время до старта. Платону всегда хотелось отключить автопилот и стартовать самому – нажимая нужные кнопки и задавая режимы работы двигателей. Он даже выучил, что красная кнопка справа – это кнопка аварийного катапультирования. Прямо по центру отключение автопилота. А третья зеленая в верхнем ряду – подача топлива. Ну и десятка два включали системы защиты. После приобретения столь ценных знаний Атлантида разумно отказался от мечты стать по совместительству астронавтом и решил по старинке доверяться автопилоту.

Говорят, поле двигателя Краснова замедляет мыслительные процессы. Пока что Платон этого не замечал. Но ведь все дело в точке отсчета. Вдруг одну-единственную мысль он будет думать на протяжении нескольких дней или даже часов? Невозможно определить – человек в брюхе челнока являлся разновидностью багажа – не более.

Представился вдруг огромный бледно-лиловый цветок “mamillaria blossfeldiana”, он высовывал из песка толстые восковые лепестки, а Платон сидел в его середине абсолютно голый, только на груди у него непостижимым образом крепилась золотая пластина, приобретенная в казино. Цветок медленно плыл по песку. Вдали высилась ступенчатая пирамида. Но по мере того как Атлантида приближался к ней, пирамида не росла, а погружалась в песок. Мимо проскакал кош на своих коротких свинячьих ножках, повернул голову и сказал голосом Ала Бродсайта:

– Моя теория подтвердилась.

Археолог сейчас не был уверен даже в том, что дышит. Он попытался определить – дышит он или нет. Грудь не поднималась, но и вздохнуть не хотелось. Он сделал усилие… И воздух ворвался в легкие. И тогда он понял, что двигатель Краснова выключился. Челнок совершал положенный виток вокруг планеты и общался на своем машинном языке с кружащим над планетой Цербером. Военный спутник Лиги Миров проверял, есть ли лицензия МГАО у пассажира – непилотируемый Цербер любезно защищал бесхозную планетку от проникновения всяких нехороших личностей.

– Долго еще? – спросил Платон.

– Разрешение на посадку получено. При повторном посещении вас пропустят через двенадцать секунд, – обрадовал археолога бортовой комп.

Следующие несколько мгновений начисто выпали из памяти – вновь включился двигатель Краснова. Когда Платон пришел в себя, корабль уже входил в плотные слои атмосферы Немертеи, Атлантида покосился на красную кнопку. Детские фантазии! Жить ему пока что не надоело.

– Даю координаты посадки, – пищал голос компа.

"Надо будет получше припрятать артефакты”, – запоздало решил археолог. Судя по тому, что он успел додумать столь мудрую мысль прежде, чем челнок содрогнулся всем корпусом, опустившись на поверхность планеты, мысли текли пусть и не особенно быстро, но и замедлились не слишком. Корабль еще раз сильно тряхнуло – посудина была не самой последней модели. Было слышно, как шипит воздух, стравливаемый из корпуса, ремни страховочной люльки расстегнулись сами собой. Атлантида пробрался по узкому неудобному проходу между блоков аппаратуры и вышел в коридор. Он все еще был в белом костюме, правда, изрядно помятом. Атлантида одернул пиджак, надел шляпу, повесил тросточку на сгиб руки и направился к выходу. Цепочка голубых ламп вела к белому прямоугольнику – крышка люка была открыта, по пандусу ползал робот-погрузчик, выволакивая серые одинаковые коробки наружу.

– Произвожу выгрузку оборудования согласно программе, – сообщил робот, когда его датчики засекли человека. – Добро пожаловать на Немертею.

Притяжение на планете было больше земного, и археолог ощутил неприятную тяжесть во всем теле – будто он за время полета растолстел килограммов на двадцать. Платон, стараясь держаться как можно непринужденнее, вышел. Вышел, глянул на таинственную планету и… сказать, что остолбенел было бы не совсем верно. Для характеристики произведенного Немертеей впечатления понадобилось бы более сильное выражение. Но более сильного в космолингве не имелось. Правда, если покопаться в памяти, можно кое-что припомнить из старорусского, но Атлантиде сейчас было не до лингвистических изысков. Если верить описаниям МГАО, повсюду должны были простираться бесконечные зеленые леса и зеленые холмы под ясным небом. А ландшафт перед ним представлял нечто среднее между лунным пейзажем до эпохи Первой Космической Конкисты и видом Ольстера-23 после локальной ядерной войны. Серая земля, осколки скал, черные провалы и тучи песка, которые кружились над поверхностью маленькими, но не сулящими ничего хорошего торнадо.

– А где леса? – спросил Атлантида у самого себя. Средь этого вздыбленного серо-коричневого пространства как раз между двумя неспешно крутящимися смерчами к челноку пробиралась женщина, причем нестарая: это Платон определил безошибочно, несмотря на серо-голубой мешковатый комбинезон и платок, которым была закутана ее голова. “Не больше тридцати”, – уточнил он, наблюдая за ее походкой. Возраст этот в наше время считается юностью.

– Привет! – донеслось из-под платка. – Рада, что хоть кто-то решил заглянуть на эту чудесную планету! – Она сняла перчатку и протянула узкую ладонь. – Я – Андромаха Свентитская, инспектор МГАО. Можете звать меня просто Андро.

– Профессор Платон Рассольников, – представился Атлантида.

– Я слышала о вас! У меня есть записи всех ваших докладов. Разумеется, те, которые угодили в сети нашего облака.

– Вы случайно не родственница Шлимана?

– О нет! – воскликнула она и даже немного рассердилась. – С этим дилетантом у меня нет ничего общего. Я – последовательница системы Монтилье и Монтелиуса.

– Не похоже, что тут копали, следуя хоть какой-то системе! – проговорил Платон, озираясь по сторонам. Ближайшая воронка была такой глубины, что планетарный челнок мог уместиться там полностью. К счастью, посадка произошла на более ровной поверхности.

– Когда я прибыла на Немертею, здесь все уже было так, как сейчас. Андро не обращала внимания не крутящиеся невдалеке мини-торнадо, и Платон решил, что ими пока не стоит интересоваться.

– Как можно жить среди этого песка и пыли?

– Никто тут не живет. Это территория Древней Столицы. Я веду здесь раскопки. А живу далеко от космопорта, но на вездеходе домчимся быстро.

– Это космопорт? – Атлантида оглядел несколько обломков скал, сложенных так, что получилось некое подобие ограды.

– Здесь потрудились дилетанты вроде Шлимана! А когда вы попадете на мой участок, то оцените мои труды – там все согласно научным методам: главный инструмент – не землесосный робот, а кисточка и пинцет.

– Странная ситуация, Андро, – проговорил Атлантида. – Планета явно пригодна для жилья, но ее никто не осваивает. Не могу поверить, что со времени Второй Конкисты остались подобные планеты.

• Предыдущая
• 9/75
• Следующая