Врата Валгаллы - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 1

• 1/74
• Следующая

Соавторы благодарят:

замечательного читателя Анну Ходош и барраярских форов, в немалом числе принимавших участие в построении военного общества Зиглинды;

Тиге, Сойку, Йокерита и Евгения Гурского за неизменно доброжелательную заинтересованность в процессе; супругу и супруга соответственно, за мужество и терпение;

Александра Воробьева «Брюса», за то, что немного постоял у истоков;

в особенности же

Сергея Легезу, нырявшего в текст глубже и регулярнее всех и поднимавшего со дна вторые и третьи смыслы, ассоциации и коннотации, о которых мы, находясь в здравом уме, даже не подозревали;

и Тикки Шелъен за песни Башни Рован.

С ума сойти, сколько звезд разом! Сколько их слетелось тут на погоны, верно, и в небе загорается не всякую ночь. Столько отцов, дядьев и старших братьев явились сегодня тешить родительскую и иную родственную гордость.

Девушка стояла в тени арки, а вокруг плескался, вскипал, бурлил выпускной императорский бал. Будто море, бросался к ее ногам и норовил утянуть на глубину. И какая-то часть ее сознания, несомненно, стремилась туда. Так бывает всегда, когда кажется, будто вся жизнь сосредоточена в другом месте, а ты только стоишь, беспомощная, среди скал, как в видеодраме.

Рассудок подсказывал «среди скал» и остаться. Тут, по крайности, хоть твердая почва под ногами, а там – бездонные глубины и коварные мели, и бури, что могут вознести, но скорее – измочалят и бросят. Как благоразумный человек, Натали отнюдь не спешила в воду.

Но даже тяга войти по колено казалась опасной. Пытаясь справиться с ней, девушка и притормозила тут, внешне невозмутимая, как всегда, когда ей бывало страшно. А страшно было всю дорогу. Даже когда она всего лишь выбирала в прокате это платье, переливчато-стальное – для профессионального торжества военного космофлота самое, что называется, оно! – и когда выпрашивала у Никс ее босоножки на сумасшедшей шпильке... Никс нипочем бы не одолжила, если бы знала – куда. Но до сих пор все казалось невсерьез. Или же это рассудок протестовал против перемен. Против таких перемен, ибо жизнь отучила от веры в скорое и дармовое счастье. Внутри у Натали был такой кусок льда, что руки до плеч покрылись мурашками.

Можно было приехать вместе со всеми, с щебечущей стайкой других стюардесс, аэробусом от самого общежития, смешавшись с ними подобно веселому, легковесному пузырьку в шампанском. Позволить себе парить на тех же белых крыльях – ах! – единственного Шанса обворожить юного энсина или, если повезет, даже лейтенанта, что намного серьезней, поскольку эти, в принципе, морально созрели для брака. Не единственного, если рассуждать здраво. Украшать собою выпускной бал Академии стюардесс Компании приглашали из года в год, и каждая надеялась подцепить тут принца. Аристократа, на худой конец, поскольку с принцами наблюдался явный напряг: молодой Император не мог жениться на всех сразу. К слову, он и вовсе жениться пока и не собирался. Нет, Натали зачем-то потратилась на такси. Подругам-сослуживицам не нужно знать, что она тоже тут. Не сейчас, когда она даже не в состоянии правдоподобно наврать.

«Я могу истолковать прикосновение вашей руки, как диктует мне сердце?»

«О, да, лейтенант, но только если вы имеете в виду именно этот орган».

Смех. Они засмеялись оба.

Сбоку от нее высилась панель Славы с лазерной гравировкой по стали. Сотни имен геройски павших. Вероятно, на всей Зиглинде не было более исторического места. Этих ежегодных балов Натали перевидала десяток по головидео и увидит еще больше. Вживую она была тут впервые. Стоять ожидая, у стены, как на витрине, в ряду других таких же, ожидая внимания: она не умела делать это весело. А от стюардессы что надо? Как раз чтобы весело и было. Ярмарка благородных невест проводится в другом месте. Юнцы сновали мимо: группами и по одному, с новенькими кортиками, с необмятыми погонами, выбритые в шелк, в тугих накрахмаленных воротничках и галстуках, которые они сорвут и попрячут по карманам не раньше, чем отъедут по домам их исполненные гордости родители. Судя по значительности взглядов, запоминали избранное ею место. Отмечали, что она стоит там одна. Оставляли на попозже, когда Император, в таком же новеньком кителе на плечах, такой же молодой и гордый, пригубит шампанское, чем избавит их от тягостной обязанности утолять жажду минеральной водой. Возможно, не стоило морочить себе голову, а разыграть общий, стандартный для стюардессы сценарий. Взять тепленьким первого попавшегося юного офицерика, и радоваться – повезло. Даже это было больше цены, которую Натали следовало за себя просить.

Это как земля под ногами. Надобно знать свое место, потому что все равно ведь рано или поздно укажут.

Другое дело – она пришла сюда не торговать и не сдаваться внаем.

Попытка приподняться на цыпочки и глянуть поверх всех этих голов была совершенно нелепой, поскольку пальцы ног и так едва касались земли. Натали прекратила эти потуги с улыбкой, какую сама она назвала бы нервной, а другие – те, кто ее не знал, а только мимо проходил – посчитали за беглую.

Никто не знал ее достаточно хорошо. Считалось, она холодна, как рыба.

Потом она их увидела.

Красивая пара: полковник ВКС средних лет и моложавая дама в неброских жемчугах. Уверенность и благожелательное спокойствие «тех самых» Эстергази. То, как стояла эта женщина... в самом центре Империи, если смотреть отвлеченно... именно это, напомнила себе Натали, называется у них аристократизмом. Это не просто дорогого стоит. Это – не продается. Да Эстергази, в общем, и есть центр Империи.

Пожилой джентльмен в парадном френче с регалиями расположился у колонны рядом с блистательной парой. Привилегии возраста и заслуг позволяли ему уже приступить к шампанскому, и лакей в белом смокинге стоял подле него недаром. Судя по репликам, которыми старик обменивался с офицером и дамой, да и по выражению лиц пары, он им не просто знакомец. Семья. Отец его или ее. Да, Эстергази – это семья. А семья – это стена.

Взгляд Рубена полоснул зал крест-накрест, но, ясное дело, заметить ее непросто. Слишком много народу сновало меж ними. А вот Натали, напротив, видела его хорошо. Такого роста в этом зале были только императорские телохранители. Рубену повезло, лет пять назад этим метру девяносто едва ли было комфортно в кабине истребителя. Впрочем, иронично поправила себя Натали, кабы один из Эстергази оказался слишком велик для истребителя, на вооружение поставили бы новую, усовершенствованную модель. Не может быть, чтобы Эстергази не дали летать, даже если он к этому делу не годен. Л Рубен – годен, видит Бог. В этой семейке щенка, если он не жрамши, не спамши и будучи пьян, не прокрутит «мертвых петель» штук...дцать, просто утопят – так говорили флотские сплетни. Курсанты, возбужденные и радостные – все хороши. Форма украшает. А Рубен Эстергази украшает саму форму. Поистине: здорового дерева – здоровый побег.

Улыбнись. Мне больше ничего не нужно.

Но Рубен не улыбался, озираясь по сторонам. Мать тронула его за запястье и что-то сказала. Наблюдать за ними со стороны оказалось забавно, но несколько мучительно. Глаза... и улыбка. Почему это называется – Эстергази?

• 1/74
• Следующая