Девять негритят - Ильин Андрей - Страница 15

• Предыдущая
• 15/59
• Следующая

Этого она им простить не могла и всю жизнь внушала своим детям, а потом внукам ненависть к убийцам их отца и к русским тоже.

Она была железной фрау и умела добиваться того, что хотела.

В первые после войны годы ей пришлось очень трудно — в Германии не хватало продуктов и не было никакой работы. Она, как все, разбирала завалы, получая за это жидкий луковый суп и хлеб. Хорошо еще, что русские солдаты нашли не все украшения, и она смогла, постепенно продавая их на рынке, кормить свою семью.

Но потом, не сразу и не быстро, но все наладилось.

В луковом супе, который они ели, стало появляться мясо, а на лицах — улыбки. Вначале редкие и робкие.

Она смогла поставить на ноги своих детей, а потом и внуков, добившись того, что они вышли в люди! Ее любимец — Герхард стал военным летчиком, чему фрау Танвельд сильно радовалась, так как в душе надеялась, что когда-нибудь он разбомбит, с помощью своего аэроплана, американцев или хотя бы русских.

На старости лет, тихо впадая в маразм, фрау Танвельд становилась все агрессивней, потому что забывала то, что было год или десять лет назад, зато отчетливо помнила события Первой и Второй мировых войн. Словно они случились вчера!

— Ты должен отомстить за своего деда! — требовала она у внука, потому что видела его перед собой в военной форме и, наверное, думала, что он пришел попрощаться перед тем, как отправиться на фронт. — Ты должен разбомбить их! Ты не должен щадить врагов Германии!

Внук обещал обязательно разбомбить до обеда пару русских городов, после чего фрау Танвельд успокаивалась и, успокоившись, засыпала.

Хотя, наверное, внук, если бы представилась такая возможность, с чистой совестью опустошил свои бомболюки где-нибудь над Москвой или Детройтом. Потому что американцев, а тем более русских он не любил, помня рассказы бабушки о том, как они хорошо — в собственном особняке, с многочисленной прислугой — жили раньше. И как плохо — после того, как пришли русские и американские солдаты.

Но разбомбить ему ничего не удалось. Зато представилась другая возможность — слетать в космос. Причем, словно в издевку, — в одной компании с русскими и американцами!..

Так в один век от гудящих под копытами коней, мощенных булыжником дорог Первой мировой протянулась ниточка в космос!

На глазах одного поколения!

На глазах фрау Танвельд!

Сегодня был небольшой праздник. Был день рождения Юджина Стефанса, которому исполнилось сорок лет. Именины на станции отмечаются скромно, но отмечаются всегда — подобные нехитрые праздники сплачивают экипаж, моделируя на орбите некоторое подобие близких отношений. Суррогат семьи. Что очень важно, потому что на Земле, оттрубив на рабочем месте — в офисе или цеху — положенные восемь часов, люди отправляются домой, где имеют возможность побыть в одиночестве, отдохнув от дневного общения. Астронавтам уходить некуда! Они бесконечно, с утра до вечера находятся вместе, в железной «банке» МКС, как те пауки, которые в конечном итоге пожирают друг друга. Потому что вынести такую изоляцию трудно.

Но все же возможно, если наладить внутри экипажа «семейные» взаимоотношения. Потому что супруги, родители и дети живут друг с другом годами, иногда десятилетиями, и ничего — как-то уживаются…

Такой тип взаимоотношений — единственно возможный при длительных автономных полетах. Поэтому психологи, отвечающие за эмоциональный климат внутри космического коллектива, стремятся к тому, чтобы астронавты испытывали друг к другу симпатию. Чему как раз способствуют подобные «семейные» празднества.

Хотя теперь вроде бы не до них — не до праздников. Так считали все астронавты. Но Земля считала иначе! Земля настоятельно рекомендовала командиру провести празднование дня рождения, собрав всех за одним столом.

В последние дни психологи отмечали резкое повышение тревожности и агрессивности внутри коллектива, что было очень опасной тенденцией, с которой нужно было как-то бороться.

Рональд Селлерс не понимал их — изображать веселье, когда в нескольких метрах там, за бортом, висит покойник? Странноватый «праздник»… Но протестовать не приходилось — приходилось подчиняться. С психологами не поспоришь.

Все собрались в жилом модуле, развесившись по кругу вдоль стен. Все были напряжены и унылы и старались не глядеть в сторону черного иллюминатора.

— Сегодня у нас праздник! — довольно бодро сообщил командир. — Сегодня нашему Юджину стукнуло сорок!

После чего все обычно хлопали в ладоши и хлопали именинника по спине и плечам, отчего тот, как пинг-понговый шарик, крутился в воздухе и метался из стороны в сторону.

Сегодня Рональд Селлерс тоже захлопал, но его не поддержали. Кто-то пару раз ударил ладонью о ладонь и тут же затих.

— А теперь — поздравления, — радостно и потому фальшиво объявил командир. — От семьи, — передал заранее припасенную открытку. — От друзей… От коллег… Ну и от себя лично!

И вытащил и толкнул в сторону именинника бутылку виски. Из командирского НЗ. На что получил персональное разрешение Земли.

— И… самое главное!

Все слегка напряглись, потому наметилось какое-то отступление от обычного сценария.

Командир развернул распечатанный на принтере листок бумаги. И очень торжественно зачитал:

— Поздравление Президента Соединенных Штатов Америки… Тебе, Юджин.

Кое-кто криво ухмыльнулся. Потому что на борту практиковались подобного рода подначки, которые обычно вызывали бурное веселье. Но — не теперь же!

— Президент поздравляет тебя с сорокалетием и желает скорого возвращения на Землю, — прочитал Рональд.

Так это что — не шутка?

Видно, на Земле всерьез озаботились их состоянием…

Слегка ошарашенный Юджин принял поздравление.

Командир щелкнул пальцами, наверное, изображая доброго волшебника, и почти сразу же в модуле зазвучали голоса близких Юджину людей. А на мониторе появились дорогие ему лица.

— Куда говорить?.. Сюда?.. Или сюда?.. Это была его мать — взволнованная, радостная и чуть-чуть растерянная.

— Здравствуй, Юди! Как ты там?

— Все нормально, мама, все хорошо!

Голос именинника слегка дрогнул. Земля расщедрилась, сделав ему роскошный подарок — притащив в ЦУП все его семейство.

— А мне можно, я тоже хочу… — прыгал, совался в экран его младший сын.

— Привет, папа, привет!..

Лица астронавтов размякли и поплыли. Это были не их близкие, близкие Юджина, но все равно это был привет с Земли.

— Здравствуй, сын…

Отец! И даже его как-то умудрились вытянуть с фермы!

— Я слышал, тебя поздравил сам Президент! Я рад за тебя!..

Отца сменила Эрика — его жена.

Она улыбалась, но под ее глазами, под слоем пудры, просвечивали синяки. Значит, она снова плакала.

— Я очень рада тебя видеть, — сказала она, незаметно промакивая платком уголки глаз.

— Я тоже. И тоже — очень! — ответил он, чувствуя, как и на его глаза наворачиваются слезы.

— Мы ждем тебя — все!..

И снова в экран, оттирая локтями мать и деда, полез неугомонный, любопытный младшенький.

— Папа, папа, а ты сейчас где?..

Юджин мельком глянул в иллюминатор.

— Над Оклахомой, сынок.

— А они, они тебя тоже видят?

И не только Юджин, а все заулыбались, глядя на шустрого, секунды не стоящего на месте мальчишку…

Сеанс длился недолго, но он переломил ситуацию. Правы были психологи! Астронавты расслабились и сблизились. Потому что у них, несмотря на то что все они были разных национальностей, из разных стран и сами были очень разными, было нечто общее, что их всех объединяло. И этим общим была Земля.

— Эх!.. Гулять так гулять! — махнул рукой Виктор Забелин и, смотавшись в русский модуль, притащил бутылку «Столичной».

• Предыдущая
• 15/59
• Следующая