Средство от скуки - Алешина Светлана - Страница 27

• Предыдущая
• 27/34
• Следующая

И Патрушев, лежавший бревном на диване, явно стал подавать признаки жизни: как кот, он потянулся на запахи. А когда зашел на кухню и увидел, что там происходит, в его глазах Лариса увидела искорки удовольствия.

— Надо бы мне, наверное, руки помыть? — неуверенно спросил он.

— Не мешало бы, — ответила Лариса. — Ко всему прочему, можно пойти и дальше.

— Что ты имеешь в виду?

— Например, принять душ. Многие советуют это делать в стрессовых ситуациях. Это как бы очищение…

И, глядя на скептическую мину Патрушева, добавила:

— Нет, кроме шуток. Я думаю, что все дело в энергетике. И попробуй помедитировать — очень помогает и тонизирует.

— Мне некогда медитировать, я есть хочу.

— В таком случае иди в ванную, потому что все скоро будет готово.

Патрушев послушно кивнул и скрылся в ванной.

Спустя двадцать минут он, вымытый и причесанный, сидел напротив Ларисы за накрытым столом в гостиной и уплетал бифштекс. Мужчина явно входил в силу.

Щеки его порозовели, он вдруг начал шутить, вести себя оживленно и даже подмигивать Ларисе.

А Лариса пришла от этого в возбужденное состояние и сразу вспомнила слова Курочкина о том, что у нее есть проблемы и связаны они с сексуальной неудовлетворенностью. Возможно, мэтр и на этот раз оказался прав.

Она слушала Патрушева, и его слова совершенно не откладывались в ее голове. Она не улавливала темы разговора, не разделяла веселья Андрея, только продолжала постоянно улыбаться. Ее мысли были где-то на уровне его пупка или чуть ниже. Постепенно и взгляд Ларисы спустился следом за ее мыслями. Патрушев это заметил и внезапно замолчал. Лариса испытала чувство, близкое к шоку, из-за своей бессознательной нескромности.

Она встряхнулась и посмотрела ему в глаза.

— Извини, что ты сказал? — поспешила она исправиться.

— Неважно, — отрезал Патрушев. — Лариса, думаю, нам пора определить наши с тобой отношения, чтобы потом не спотыкаться об них.

— Что? — чуть испуганно спросила Лариса.

— Я могу сходить принести выпить.

— Это ты называешь определенностью отношений?

— Нет, я подумал, что тебя что-то смущает…

— Патрушев, ты можешь выражаться яснее?

— А тут, по-моему, и так все ясно. Ты как умная женщина не можешь этого не замечать, — лукаво улыбнулся он.

— Я предпочитаю, чтобы ты сам сказал о том, что имеешь в виду под определенностью отношений.

— Да я просто хочу переспать с тобой, — наконец выдавил он из себя.

«Надо же, наконец-то понял!» — подумала Лариса.

— И как ты себе это представляешь? В следующий момент мы отправляемся в постель, по-деловому раздеваемся и начинаем процесс? Так, что ли? — улыбнулась она.

— Поэтому я и предложил сходить за вином.

— По-моему, мы все усложняем.

— Я тоже так думаю, — сказал Патрушев, встал со стула, присел рядом с ее ногами и взял ее за руку.

Следующим движением он притянул ее к себе и очень долго целовал ее в губы…

…Потом, когда Лариса подходила к подъезду своего дома, она рассуждала про себя: "Да, девочка, у тебя действительно зреют внутренние проблемы. Переспать с Патрушевым для того, чтобы раз и навсегда уяснить, что мне это было на самом деле вовсе не нужно?! Этот большой мальчик, зануда — не герой моего романа.

Нет, здесь причина не в сексуальной неудовлетворенности, проблема гораздо глубже. И она, эта проблема, заставляет меня идти на риск. Что из этого выйдет, не предскажешь. Но очень хочется посмотреть в лицо врагу, который сидит внутри меня".

Теперь Лариса была уверена: все, что она завтра и в ближайшие дни намерена делать, она будет делать только ради себя и для себя; ввязываясь в предстоящую историю, она решает прежде всего свои проблемы.

А что касается опасности для жизни, то жизнь вообще опасная штука. Например, до сих пор остается открытым вопрос, как люди выживают в младенчестве, потом в переходном возрасте и уж совершенно удивительно видеть благополучную старость.

В сложившейся ситуации самым неприятным казалось одно обстоятельство: не было рядом человека, который мог бы дать объективную оценку происходящему. Не с кем поделиться. Обращаться к Курочкину — бесполезно: этот фрейдист будет нудно настаивать на своей версии о сексуальной неудовлетворенности.

Да, Лариса чувствовала свое одиночество, но периодические случайные связи от одиночества не спасали, а только заставляли ощутить это чувство в еще более острой форме.

Вернувшись домой и совершив все вечерние приготовления ко сну, Лариса пожелала себе спокойной ночи и тут же заснула. Евгений явился гораздо позже и был навеселе. Но Лариса этого не видела. И Евгению не дано было узнать, что всего лишь несколько часов назад его благоверная изменила ему со старым университетским приятелем. Собственно, он тоже пришел с гулянки, которую устроил в своей фирме и которая закончилась вызовом продажных девок. Супруги были квиты.

Лариса встала с тревожным ощущением. Оно не покидало ее и тогда, когда она принимала душ, и позже, во время завтрака. Несмотря на то что в квартире было тепло, она чувствовала озноб, движения у нее были нервными и порывистыми. Время от времени она тяжело вздыхала и хмуро смотрела в окно. Впереди ждала неизвестность.

Наконец она решила прибегнуть к испытанному средству, подсказанному когда-то ей все тем же Анатолием Евгеньевичем Курочкиным. Она легла на диван, вытянула ноги, закрыла глаза и провела сеанс медитации. Стараясь делать выдох дольше чем вдох, она произносила на выдохе звук «ау» и постепенно погрузилась в транс.

Такие упражнения, несмотря на внешнюю простоту, а на взгляд некоторых непосвященных, даже некоторую забавность, помогали восстановить силы и зарядиться энергией.

Вот и эти полчаса, проведенные Котовой в «отключке», помогли ей успокоиться и настроиться на новое дело.

Она прибыла к Елене Николаевне в назначенное время. Мазохистка, чувствовалось, была погружена в себя: она иногда не слышала даже вопросов, обращенных к ней, и это сильно обеспокоило Ларису. Однако легкий разговор, доброжелательное отношение, которое излучала Лариса, постепенно сделали свое дело.

Это оказало на Елену Николаевну положительное влияние. И к моменту, когда в квартире должен был появиться злодей по имени Кух, две женщины разговаривали между собой о каких-то пустяках и выглядели как не видевшиеся несколько лет давние приятельницы.

Одета Лариса была ужасно — она взяла напрокат у мамы широкую ситцевую блузку, расшитую крупными пестрыми цветами, и малиновую сборчатую юбку-татьянку. Туалет завершали полосатые гольфы и туфли на низком каблуке. Макияж практически отсутствовал, за исключением губ, обильно размалеванных яркой темно-вишневой помадой. Щеки — в ярких розовых румянах.

Оставалось только ждать, сработает ли система Станиславского. Поверит или не поверит всему этому маскараду господин Кух.

Министр явился точно в назначенный час. Он был холоден и высокомерен, когда входил в прихожую со взглядом «сверху вниз». А застывшее на лице выражение превосходства с оттенком некоей брезгливости не покидало его весь вечер. Иногда его губы кривила усмешка, когда он пытался пошутить. Однако шутки его были двусмысленными, и они скорее могли обидеть, чем развеселить.

— Арнольд Михайлович, познакомьтесь, моя родственница с Украины, — с улыбкой гетеры представила Ларису Елена Николаевна.

— Галя, — со смущением скромницы назвала себя Котова, а имя произнесла с характерным для хохлушек гортанным "г".

— Очень приятно, — проговорил Кух с таким выражением на лице, что нельзя было ошибиться — на самом деле ему было все это очень неприятно.

«Ну и фрукт, — Ларису внутренне передернуло. — Впрочем, это наверняка маска… Сложная задача, но мы с ней справимся. Главное — не позволить сбить себя с толку этими дурацкими мимическими выкрутасами».

Кух был высок, грузен, под два метра ростом, с животиком. По сравнению с телом голова казалась несоразмерно маленькой. На указательном пальце правой руки красовался перстень. Руки, как и он сам, были большими, холеными, тщательно ухоженными, будто изящные пальчики светской красавицы. Над шлифованными ногтями хорошо потрудилась опытная маникюрша. Кух был выбрит так гладко, что у Ларисы невольно возникли ассоциации с ягодицами.

• Предыдущая
• 27/34
• Следующая