Из тупика - Пикуль Валентин Саввич - Страница 81

• Предыдущая
• 81/221
• Следующая

Кэмпен зорко глянул на Басалаго:

- А корабли вашей флотилии немцы требуют разоружить.

- Они уже давно саморазоружились, - желчно заметил Брам-сон и повернулся в сторону Уилки: - Лейтенант, будьте добры, переведите своему адмиралу это слово: "саморазоружились".

- Не все! - отвечал Кэмпен. - Погреба "Аскольда" несут полный боезапас. И комплекты снарядов находятся в готовности.

Это было сказано с умом: и нашим и вашим!

Басалаго с неудовольствием заметил Брамсону.

- Почему я не вижу здесь Юрьева?

- Я думал, - ответил мурманский законник, - что партийной демагогии было уже достаточно. Не хватит ли?

Они препирались по-русски, и понимал их в этот момент один Уилки.

Обретая внимание собравшихся, заговорил лейтенант Басалаго, шлепая ладонью по глади стола:

- Ни меня, ни господина Брамсона Советская власть никогда не выслушает. Она признает только Совет депутатов Мурмана, а в этом совдепе председателем Юрьев... Юрьев еще с Америки лично известен Троцкому, а это для нас значит - прямая связь Мурманска с наркоминделом.

Последнее замечание Уилки доверил бумаге, как существенное, а все препирательства офицера с юристом выбросил, как не имеющие значения для совещания. Басалаго, крутой и упрямый, брал инициативу собрания в свои цепкие руки.

- Я считаю, - продолжал он свою речь в сторону британского адмирала, что работа на Мурмане возможна, сэр, только в том случае, если мы будем иметь поддержку с вашей стороны. Указания центральной власти не могут иметь для нас решающего значения. Мы не пособники большевикам в разорении страны...

- И мы поддерживаем вас, - отвечал ему Кэмлен. - Но (и тут адмирал прищелкнул пальцами)... Уилки, - сказал адмирал, - на торопитесь записывать. Это не обязательно доверять бумаге... Сейчас весь мир потрясен наглостью немецких притязаний. Лично я испытываю к господину Ленину глубокое уважение, как к человеку смелых дипломатических вариантов. И правительство моего короля, не признавая Советской власти ни де-факто, ни де-юре, однако готово прийти на помощь России, если... Если Совнарком Ленина ответит наглецам немцам ударом!

- В том, что Ленин стукнет кулаком, я не сомневаюсь, - невозмутимо произнес Уилки и внес свою фразу в протокол. - Лятурнер, - спросил он потом, - а ты, дружище?

Лятурнер малость помялся.

- Я уже присмотрелся к большевикам, - сказал он. - И заметил, что они очень ловкие политики, которые в целях своей революции умеют использовать и нас, представителей иного им лагеря... Мой вывод: невзирая ни на какие требования немцев в Бресте, нам уходить отсюда нельзя. Мы еще можем здорово пригодиться!

"Обтекаемо", - подумал Уилки, постукивая карандашом.

- Теперь вопрос о Главнамуре, - напомнил лейтенант связи. - С погребением контр-адмирала Ветлинского Главнамур не должен быть погребен в одном гробу вместе с его начальником. Надо что-то срочно придумать. Главнамур не был популярен. Это так!

Басалаго высказал перед собранием давно обдуманное:

- Функции Главнамура следует передать новой организации. С теми же правами, что и Главнамур, но под иным названием... более доходчивым для простонародья.

- Именно? - спросили его.

- Народная коллегия, ответил Басалаго. - Бесспорно, эта коллегия должна существовать от имени Российской Народной Федеративной Республики.

Консул Холл выпрямился на стуле, вытянул ноги.

- Нам, - подчеркнул он голосом, - это безразлично. Вы, русские, вправе придумывать какие угодно названия. Мы, англичане, не вмешиваемся в чужие дела.

- Это так, но я не согласен с консулом, - строго произнес адмирал Кэмпен. - Точная редакция названия имеет очень большое значение. Так, например, что такое совдеп? Я просмотрел русский словарь - такого слова там нет. Я абсолютно не понимаю этого слова. Не лучше ли нам писать просто: совет? А какой совет - это уже дело власти на местах.

- Мы над этим подумаем, - обещал адмиралу Брамсон, хорошо понимавший разницу между Советом депутатов (совдепом) и просто советом... В совет можно очень просто и назначить людей, а не выбирать их!

Неожиданно, в облаке морозного пара, разматывая на шее громадный шарф, ввалился в комнаты великан - с темной кожей лица, яркогубый и глазастый американец в форме офицера флота.

- Виски! - потребовал он от самых дверей.

Все захохотали. Уилки представил гостя:

- Вот и Америка появилась. Лейтенант Мартин! Военно-морской атташе Соединенных Штатов в Мурманске!

Адмирал Кэмпен смеялся дольше всех.

- Этих американцев никогда не дозовешься! Они приходят к шапочному разбору. Но зато потом никак их не выжать обратно. Уилки, - сказал адмирал, - я думаю, теперь дело за виски!

Первый тост.

- Чтобы флаги Стран доброго Согласия, - сказал Басалаго, побледнев, не были спущены над скалами Мурмана!

Он побледнел не напрасно: эта минута была ответственнейшей в его карьере. И, побледнев, он ждал...

И вот случилось - консул Холл опустил бокал:

- Вы не дипломат, лейтенант. Нашим флагам необходимо документальное подтверждение от большевиков, что они желают видеть эти флаги на Мурмане.

Басалаго сел - как в лужу - и злобно прошипел Брамсону:

- Пожалуйста, оставьте свои старорежимные замашки. Если я говорю, что совдепщик Юрьев нужен, значит, он нужен...

Лейтенант Уилки прислушался к их грызне.

- А почему не пригласили Небольсина? - спросил лейтенант.

- Он для этого не годится, - ответил Басалаго.

- Отчего же? Аркашки - хороший парень. А дорога, начинаясь отсюда, от Семеновой бухты, заканчивается в Петрограде... Так что Аркашки годится. Вполне годится!

Через весь стол, по направлению к Брамсону, тянулся с бокалом, что-то громко крича, лейтенант Мартин - американец.

- Не обращайте на него внимания, - посоветовал Лятурнер. - Разве можно к американцам относиться серьезно? Это же оболтусы, и растяпы, каких свет не видывал!!

- У них техника, - сказал Брамсон.

- У них деньги, - сказал Басалаго.

- И больше ничего у них нет, - сказал Уилки.

- Даже традиций! - заключил Лятурнер.

Глава пятая

- Разьезд сорок три на проводе... Разговаривайте!

Небольсин подышал в кожаный раструб:

- Сорок третий? У аппарата начальник дистанции. Как у вас с заносами после метели? Отвечайте.

Ответ был неожиданным - длинная немецкая фраза.

- Я вас не понял, - сказал Небольсин, растерявшись.

Тогда ему ответили, на финском языке.

- Алло! Алло! - закричал Небольсин. - Это сорок третий? Барышня, с кем вы меня соединили?

Тоненький голосок девушки:

- Как и просили: сорок третий разъезд...

Небольсин был человеком крепким, но тут ему стало худо. Нащупал под столом старую галошу и долго совал в нее ногу.

"Бежать! До мурштаба! Скорее!"

И путеец ворвался в штаб с криком:

- Финны! На сорок третьем уже финны!

- Ошибаешься, - поправил его Басалаго.

- Это не финны, это пошли на нас немцы...

С этого дня на Мурмане только и говорили, что о немецкой угрозе. Об этой же угрозе Юрьев и Басалаго телеграфировали в Центр. "Рука Людендорфа тянется к Мурману", - утверждали англичане.

* * *

На забитых составами путях Басалаго отыскал штабной вагончик, в котором поселился недавно прибывший генерал Звегинцев.

- Николай Иванович, - сказал лейтенант с приятной улыбкой, - наступил момент нацепить старые шпоры. Над Мурманом, кажется, встает солнце Аустерлица... Вы, надеюсь, уже вошли если не в курс, то хотя бы во вкус нашего дела?

Звегинцев с трудом оторвался от казенных бумаг.

- Вхожу, - растерянно произнес он. - Но здесь все так запутанно, такое обилие течений, ситуаций, каналов, и по каждому из каналов что-то несет... Разную дрянь!

- Наша задача, - помог ему Басалаго советом, - поймать только нужное. А остальное пусть уплывает дальше... в небытие. Николай Иванович, нам предстоит прогулка в Совет!

• Предыдущая
• 81/221
• Следующая