Татарский удар - Идиатуллин Шамиль - Страница 48

• Предыдущая
• 48/90
• Следующая

В десятке километрах от Малого Вознесенского, на чувашской стороне, КПМ «Лазоревый» отрастил себе огромный хвост из автомобилей — зловонный и затвердевший, будто клей на воздухе. Аскар Хайруллин, возвращавшийся из Нижнего, влип в этот хвост как пьяная муха в смолу, вязко и безнадежно. Через пять сигарет понял, что вот-вот станет натуральной букашкой в янтаре. Он выскочил из «газели», хлопнув дверцей, и устремился в голову очереди с намерением порвать руками любое препятствие. Вместо головы Аскар обнаружил тело, причем самых разнообразных, но, безусловно, угрожающих очертаний.

Перед КПМ переминался двойной заградотряд из гаишников и военных, за спинами которых, как гигантские майские жуки и протухшие божьи коровки, неподвижной россыпью стояли бронетранспортеры и КамАЗы в серо-зеленых разводах. Аскар решил не лезть на рожон, а малость понаблюдать. И вскоре похвалил себя за выдержанность. Опередившие его товарищи по пробке в лучшем случае удостаивались краткого, но энергичного описания того рожна, на который они залезли, — и отправлялись восвояси. А паре особенно активных автомобилистов, которые жестко попытались объяснить гаишному майору, что вообще-то следуют не по личным делам, а по казенной надобности, совсем не повезло.

Майор вытребовал у обоих документы, изъял права и техпаспорта и предложил отогнать машины на обочины и успокоиться. Один из активистов все понял и испарился. Второй сорвался на крик и бросился за пошагавшим прочь майором. На пути водителя резво, как лезвие выкидного ножа, возник парень в странной форме, легонько оттолкнул активиста — вроде не рукой даже, а плечом — и исчез снова. Водитель осел на асфальт и принялся искать воздух распахнутым ртом. Дальше Аскар смотреть не стал, а потихонечку дал задний ход, вернулся в «газель» и тщательно заперся в ней. Телефон так и не работал — индикатор сигнала вел себя неправильно. Аскар с тоской посмотрел в сиротеющую сигаретную пачку, отложил ее подальше и достал из-за сиденья стопку журналов с недобитыми сканвордами. У него осталась всего пара журналов, когда впереди заревели дизели, а вдоль машин побежали ловкие парни все в той же форме. Они в считанные минуты сковырнули такую, казалось, непробиваемую пробку в кювет. По трассе мимо КПМ и дальше в Татарстан поползли новые КамАЗы и бронетехника, над которыми следовал небольшой косяк вертолетов огневой поддержки.

— Еще раз повторяю боевую задачу, — сказал майор Зелинский, без усилий одолев мелко нашинкованный рев Ми-24. — Идем не торопясь, но и не проседая, после себя грязи не оставляем, попытки сопротивления подавляем жестко, но пленных берем. И главное, с мирными поаккуратнее. Напоминаю для особо опытных: здесь не Афган и не Чечня, здесь наши люди.

Майор умолчал, что на самом деле сводная рота выполняет отвлекающий маневр, оттягивая на себя часть сил противника. Достаточно взглянуть на карту и убедиться, что проще всего добраться до Казани с северо-запада, из Марийской республики.

Главной целью войсковой операции был не разгром лагерей террористов на мятежной территории (по оперативным данным, таких лагерей не существовало) и не сокращение промышленного, он же оборонный, потенциала республики (в его сохранении и приумножении Москва заинтересована, пожалуй, больше, чем Казань), а отсечение загнившей татарской головы, расположенной именно в Казани. Основные силы федералов обречены наступать из Марий Эл. А внедрение во вражескую территорию с южного (Самарская область), восточного (Башкирия) или западного (Ульяновская область и Чувашия) направлений в этих географических условиях могло быть только бонусным — чтобы не позволить татарам собрать все силы в единый кулак на севере. Ну, и чтобы в том невероятном случае, если основное наступление захлебнется, ударить по гнездовью сепаратистов с другой стороны. Впрочем, на этой стадии неприятностей не ожидалось: по московским оценкам, Казань могла поставить под ружье не более тридцати тысяч человек, из которых на кадровых военных, милиционеров, контрактников, наемников и вообще полуспециалистов, взявших боевое оружие в руки хотя бы второй раз в жизни, приходилось в лучшем случае 30-40 процентов. Остальные — сырое и неумелое мясо, клюнувшее на националистические лозунги и ложно понятый патриотизм. Надлежало привить им правильные понятия — хотя бы и в рамках отвлекающего маневра.

Колонна вошла в Татарстан самым обыденным образом, словно и нет здесь никакой границы. КПМ с татарской стороны, художественно обложенный бетонными блоками и мешками с песком, оказался пуст. Лишь на столбе с традиционным предложением снизить скорость под законной табличкой примотана еще одна — здоровенный жестяной прямоугольник, с аккуратно выведенным нитрокраской лозунгом: «Республика Татарстан, демилитаризованная зона. Въезд с оружием строго запрещен и карается». Сержант Ловягин немедленно пальнул по табличке одиночным, за что старлей Парченков пообещал сделать сержанта объектом изощренного полового экзерсиса. И тут же прервал заржавшую молодежь:

— Не расслабляться!

Оклик был несправедливым: ребята были скорее напряжены, чем расслаблены. Расслабляться они начали чуть позднее, когда колонна беспрепятственно проползла первую пару километров мимо мертво молчавших деревушек с дурацкими названиями. Но взрыв все равно не застал их врасплох.

Тяжелая противотанковая мина, к счастью, не опрокинула головной бронетранспортер: он лишь на пару бесконечно долгих секунд задрал нос, а потом, чуть повернувшись на задних колесах, тяжело упал на передние. К моменту его падения воздух уже кипел от пуль разнообразного калибра. Стрелять особо было некуда. По сторонам — неровный луг, в сотне метров впереди — откровенно брошенная деревня. По ней и пришелся основной удар — сначала наземный, потом, когда вернулись почти слившиеся с горизонтом вертолеты, и воздушный.

Зелинский скомандовал прекратить огонь, лишь когда убедился, что деревня пуста. Встречный огонь оттуда никто не вел. Потери колонны ограничились сломанной рукой неудачно свалившегося с брони сержанта Ловягина, а также здоровенными шишками, набитыми экипажем БТР. Колонна замерла на усыпанной гильзами дороге, вглядываясь в деревню с нелепым названием Аксу. Деревня полыхала — очевидно, вспыхнул пропан, сочившийся из порванной снарядами нитки газопровода, тянувшейся в большинстве татарских деревень на двухметровой высоте вдоль главной улицы. Но ни в горящих растерзанных избах, ни за поредевшими заборами не было ни одной живой души. Очевидно, население успело съехать вместе со скотом, а татарские вояки им на смену не пришли — предпочли действовать втихую, минами.

«Ладно, — подумал Зелинский. — Дальше Казани вы не спрячетесь — все равно найду. И тогда посмотрим, кто лучше воюет».

Посмотреть удалось только в третьей, если считать от административной границы, деревне. Вторая, Сердеево, встретила противотанковой миной, упрятанной в залитой битумом ямке, выстроганной в плохом асфальте (мину нашли высланные вперед саперы — уже после того, как разведчики доложили, что деревня пуста, как бригантина «Мария Селеста»). Из третьей деревни, Новые Киязлы, пальба донеслась, едва разведгруппа скрылась за домами.

— Вперед! — рявкнул майор. И уже через несколько секунд: — Стоять! Назад!

За эти несколько секунд колонна потеряла БТР и двух человек ранеными. Дорога и поле перед проклятыми Киязлами, видать, давно и любовно пристреляны — броня первой пары БТР запела на разные лады едва они миновали табличку с названием деревни. Один из бортов тормознул, второй прибавил ходу — и тут же под нос ему врубился заряд НУРСа. Бронетранспортер качнулся и зачадил, как автопокрышка.

Стрельба из деревни прекратилась. Никто не стрелял, даже когда экипаж и десантники неуклюже выползли из люков и побрели к основным силам колонны. Когда мимо протащили последнего, младшего сержанта Новоселова, лицо и грудь которого были заляпаны подтекавшей из носа кровью, майор разжал стиснутые кулаки:

• Предыдущая
• 48/90
• Следующая