Репортаж без места событий - Алешина Светлана - Страница 16

• Предыдущая
• 16/42
• Следующая

— Почему? — удивился Владимир Вениаминович.

— Потому что вы не заявляли в милицию о пропаже, — объяснила я. — То есть в этом случае нет потерпевшего. Конечно же, сотрудники правоохранительных органов предпримут какие-то действия, чтобы выяснить имя хозяина, но думаю, что они свяжутся только с работниками музеев. В итоге получится, что расследование ничего вам не дает, кроме осознания того, что грабители задержаны.

— И что же мне делать? — растерянно спросил Куницин.

— Я советую подать вам заявление в милицию о пропаже, — повторила я. —" Хотя вы и не хотели этого, но, боюсь, другого пути у вас просто нет.

— Но у меня нет никаких документов, которые бы подтверждали, что кубок Куницина подарен мне, — напомнил Владимир Вениаминович. — Да и как я вообще докажу, что он когда-то был у меня в коллекции?

— Если вы не подадите сейчас заявления, то доказать вам это действительно будет сложно. В заявлении, кстати, вы можете упомянуть, что кубок выкраден вместе с документацией, так что это не вызовет никаких подозрений. У вас же остались кое-какие бумаги, подтверждающие то, что эта работа Куницина была в вашей коллекции?

— Да, это есть, — растерянно пробормотал Владимир Вениаминович. — Хорошо! Я завтра же утром пойду в милицию.

— Советую вам обратиться в городской РУБОП, так как именно в этом отделе занимаются расследованием убийства Якушева. Сотрудникам в таком случае будет удобнее совместить два дела.

Владимир Вениаминович согласился, что это целесообразно. Договорившись обо всем, мы попрощались, и я отключила телефон.

Почти девять! Пора добираться на вокзал! Закрывая дверь, я вспомнила, что так и не отремонтировала дверной замок. Наверное, слесаря я вызову уже тогда, когда не смогу вообще открыть дверь.

Виктор как должное воспринял мою просьбу — понаблюдать за Климачевым. Я со спокойной совестью заняла свое место в пустом купе вагона и вскоре уснула под мерный стук колес.

Не знаю толком, сколько было времени, когда я услышала громкий стук в дверь купе, — спала я уже крепко. Молодые люди в форме, очевидно, уже давно стучали, так как, открыв им, я услышала недовольные голоса о том, что дверь купе должна быть открыта, если я не полагаюсь на свой слух.

Спросив у меня о наличии запрещенных к провозу вещей и получив отрицательный ответ, они приступили к осмотру вещей, проверив заодно удостоверение личности и билет. Сотрудники дорожной инспекции попросили у меня разрешения заглянуть в сумочку. Я согласилась. Особо бдительный отвинтил даже флакончик с жидкой подводкой для глаз.

— Что это? — спросил он, нюхая кончик кисточки.

— Подводка, — спокойно ответила я, так как бояться, что милиционеры найдут у меня наркотики, был глупо.

Сотрудник транспортной милиции немного смутился, видимо, он не подозревал о наличии такого хитрого прибамбаса для макияжа, и быстренько сложил обратно в сумочку-косметичку. Молодые люди пожелали мне счастливого пути и удалились. Я, несмотря на замечание, все же плотно закрыла дверь купе. Странно, что они так подробно изучали мой нехитрый багаж. К чему бы это, подумала я мельком, но через какое-то время снова уснула.

Поезд прибыл без опозданий, и я успела еще привести себя в порядок. Путешествие, как я считала, прошло отлично — никакого шума, докучливых спутников. Только эти сотрудники транспортной милиции.

В столице я ориентировалась хорошо, поэтому, выйдя с вокзала, ловить такси не стала, а села на автобус, который и подвез меня к зданию, где располагалась художественная галерея. Я решила сразу не обращаться к администрации, а посмотреть выставку изделий из драгоценных металлов, надеясь увидеть там и колье работы Николая Куницина. Приобретя билет в кассе, я прошла в выставочный зал, где толпилось несколько посетителей в сопровождении экскурсовода. Присоединяться к ним я не стала, сама разберусь.

Некоторые украшения я уже видела в Тарасове, но были и новинки. Среди последних ни одной работы Куницина я не нашла. Зато в одной из витрин я увидела колье. Как раз к этому месту приближался экскурсовод.

— Колье из золота работы Николая Куницина, — услышала я голос экскурсовода. — Первоначально это женское украшение составляло комплект с серьгами, которые в настоящий момент находятся в частной коллекции. Здесь вы можете видеть уникальную для восемнадцатого века гравировку, которая, по предположению некоторых специалистов, имеет некую символику.

— Какую? — не удержалась я от вопроса.

— Предположительно религиозную, — формально ответил экскурсовод, немного смутившись. — Но на данный момент она пока не расшифрована… Перейдем к другому экспонату.

Предположение экскурсовода разочаровало меня. По словам Климачева, Куницин не отличался религиозностью, и его гравировка если и могла иметь символику, то уж точно не религиозную. Посмотрев еще несколько экспонатов, я вышла из выставочного зала и обратилась в кассу с просьбой указать мне на кабинет директора музея.

— А зачем вам? — заинтересовалась кассирша, не найдя объяснения моей просьбе, ведь я только что осмотрела выставку. — Музейные экспонаты не продаются! — предупредила она меня.

— Мне нужно поговорить с владельцем коллекции ювелирных изделий, — повторила я просьбу и просунула в окошечко свое журналистское удостоверение.

Кассирша объяснила мне, как найти Кирилла Владимировича Маликова, владельца частной коллекции, которая была выставлена в музее. Поднявшись на второй этаж и повернув налево, я оказалась перед дверь, на табличке которой была указана нужная мне фамилия.

Я постучалась и приоткрыла дверь. Пожилой мужчина невысокого роста, как я поняла, и был Кириллом Владимировичем. Маликов сидел за своим рабочим столом и смотрел в монитор компьютера. Увидев, что я вошла в кабинет, он поднялся со своего места и подошел ко мне.

— Ольга Юрьевна Бойкова! Главный редактор газеты «Свидетель» города Тарасова! — представилась я..

— Тарасова? — удивился Кирилл Владимирович и аккуратно снял с переносицы очки, укладывая их в футляр. — Ах да… Я недавно устраивал там выставку своих вещей из драгоценных металлов.

— Совершенно верно, — согласилась я.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил мне Маликов место в удобном кресле и, едва я расположилась, признался:

— Надо сказать, что в Тарасове немного потрепали нам нервишки. Вы, наверное, слышали о попытке кражи одного из наших экспонатов?

— Я, честно говоря, по этому поводу и приехала, — призналась я, вызвав удивление Маликова. — Я занимаюсь журналистским расследованием именно этого происшествия. У нас в городе недавно убили одного коллекционера, у которого похитили одну из работ русского мастера Николая Куницина.

— То есть автора колье? — сообразил Маликов.

— Да, поэтому я считаю, что грабителей интересуют работы именно этого автора. Они как бы собирают все его произведения, и я подозреваю, что ограбления продолжатся. Но поскольку в нашем городе больше нет работ Куницина, я и решила прибегнуть к вашей помощи.

Далее я изложила Кириллу Владимировичу весь план нашей ловли «на живца». По ходу рассказа Маликов не проронил ни слова, внушив тем самым подозрение, что он вообще откажется нам помогать.

— Так вам, значит, нужна копия колье? — уточнил он.

Я утвердительно кивнула.

— Хорошо, я вам дам ее, — подумав, ответил Кирилл Владимирович. — Вы знаете, если бы преступникам удалось в ту ночь осуществить задуманное, то их ждало бы большое разочарование.

— Почему?

— На выставке в Тарасове был не оригинал, а профессионально изготовленная копия, — объяснил Кирилл Владимирович. — Я надеюсь, что вы не будете из этого делать сенсацию! Иногда мы прибегаем к таким трюкам, чтобы обезопасить оригиналы от покушений. Но поскольку музей не имеет права выставлять копии, мы опасались огласки, и нам могло бы грозить судебное разбирательство с организаторами выставки.

— И вы все же решились выставить копию? — удивилась я.

• Предыдущая
• 16/42
• Следующая