Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей) - Недялков Аркадий - Страница 39

• Предыдущая
• 39/42
• Следующая

Охоту мы начали с поисков этих колоний. Найти их не составляло большого труда. Если склон песчаного бугра, чаще примыкающего к такыру, изрыт выходами нор, то это и есть колония песчанок. Но нам не везло. Три дня с рассвета до заката топтали мы пески вокруг колодца в радиусе десяти километров. Все колонии песчанок знали наперечет. Нашли в этих колониях и следы змей, а вот самих змей на поверхности земли застать нам не удавалось.

С каждым днем становилось все жарче. Редкая трава стала желтой. К полудню песок нагревался так, что жег ноги даже через подошвы сапог.

Костя ходил темнее тучи. План отлова змей срывался.

-- Костя, -- осторожно сказал я, --тебе Юрий рассказывал о своем методе поиска и отлова кобр?

-- Рассказывал.

-- Давай попробуем его применить?

-- Не стоит.

-- Почему?

-- В этом методе очень много фантазии.

-- Какой фантазии?

-- Обычной. Ну скажи мне, пожалуйста, как это можно сидеть возле норы и ждать выхода кобры? Ты уверен, что она обязательно выйдет? Активный поиск гораздо эффективнее.

-- Да ведь я своими глазами видел, как Юрий дождался выхода кобры и взял ее!

-- Случайность.

-- Но из активного поиска пока ничего не выходит.

-- Не умеем искать.

-- Давай все же попробуем применить Юркин метод!

-- Глупостями заниматься у меня времени нет.

-- Тогда разреши мне попробовать?

-- Пожалуйста. Только не заблудись. Один ведь пойдешь.

-- Постараюсь не заблудиться.

Утром Костя, Илларионыч и Аман опять ушли до рассвета, а я поднялся только на восходе солнца и к обеду вернулся в лагерь.

-- Ну и как? -- спросил меня Костя.

-- Поставил две вешки. Вечером пойду караулить змей.

-- Придешь к норе -- засеки пеленг на колодец, чтобы не блудить ночью. Если собьешься в темноте -- садись и жди рассвета. Утром легче разобраться что к чему. Ну а если ты не придешь к двадцати двум ноль-ноль, то я дам две красные ракеты. Засеки на них пеленг и только тогда иди. Будешь уходить от колодца, возьми с собой не одну, а две фляжки воды.

Да фонарик не забудь!

До первой вешки было километров пять. Из лагеря я вышел по жаре и к концу пути рубашка на мне была мокрой. Осталось идти с полкилометра, а солнце уже зашло за горизонт. Опаздываю! Я почти бежал. Вот, кажется, последний бархан. Задыхаясь, взобрался на песчаный гребень и... увидел кобру. Она ползла у подножия бархана. Я замер и огляделся. Эта не та, что я выследил. Флажок на вешке краснеет далеко в стороне. Быстро к змее! Она уже заметила меня и кинулась наутек. Уйдет! Огромными прыжками я приблизился к кобре. Она поднималась по склону бархана, но вдруг песок осыпался и увлек змею вниз. Тут я ее и настиг.

Раздув капюшон, кобра резко подняла над землей переднюю часть туловища. Отрывистое шипение, затем стремительный бросок в мою сторону. Это уже опасно: голова змеи поднята выше голенища сапог. Отступать тоже нельзя. Змея удерет. Крючком прижимаю кобру к земле. Она отчаянно забилась, завертела головой, пытаясь достать крючок зубами. Туловище змеи прижато теперь ногой. Пинцет сдавливает ей челюсти. Еще секунда -- и голова змеи у меня в руке .

Схватка кончилась. Кобра уже в мешке. Теперь скорее к норе с флажком. Может быть, я успею еще поймать и змею, выслеженную днем. Две кобры за вечер -- это будет здорово!

Вот и вешка! Выходного следа нет: змея еще в норе. Снимаю вешку и сажусь на песок метрах в трех от норы. Сидеть нужно, сохраняя каменную неподвижность. Кобра может осматриваться, чуть-чуть выставив голову из норы. Если что-нибудь ей покажется подозрительным, она не выйдет. Попробуйте замереть, уставясь глазами в черную дырку норы, когда сердце еще не успокоилось от быстрой ходьбы, а в глаза назойливо лезут какие-то жгучие мошки! Я терпел эту пытку минут двадцать, потом не выдержал и отмахнулся от мошек. Нет, я не махал рукой. Плавно поднес руку к лицу и осторожно пошевелил пальцами, чтобы мошки хотя бы немножко отдалились от глаз. В следующую секунду я увидел мелькнувшую голову кобры. Змея юркнула в глубь норы. Все. Дальше ждать бесполезно. Под землей кобра уйдет далеко от подозрительного места. С досады я прежде всего помянул черта, потом с наслаждением перебил окаянных мошек и отправился восвояси.

Быстро темнеет. С трудом разглядываю отпечатки следов. Взять пеленг на колодец я забыл и обратно плелся по своему следу. В темноте путь всегда кажется длиннее. Днем видишь далеко вперед и можно идти напрямую. Ночью же, да еще в незнакомом месте ты привязан к тропе или следу. В довершение всех бед на такыре я сбился со следа. Дальше идти нельзя. Если в темноте пройду мимо колодца, завтра в лучшем случае сорву работу товарищей, которые вместо того, чтобы ловить змей, будут разыскивать меня. В худшем же случае цена ошибки -- жизнь. Пески ошибок не прощают.

Взбираюсь на гребень ближнего бархана и, чтобы не сесть на скорпиона или кого-нибудь похуже, освещаю песок фонариком. Песок чист. Протаптываю место ногами и сажусь.

Ночное небо в пустыне -- алмазный бисер на черном бархате. Я очень люблю разглядывать звездные узоры, но сейчас мне не до того. На часах двадцать один пятьдесят. Через десять минут будут ракеты. Ориентирую компас, чтобы засечь пеленг по ракетам. Так, теперь можно оглядеться. Нет ли поблизости скорпионов? Обвожу лучом фонарика вокруг себя: предосторожность не помешает.

Луч накрывает маленького зверька. Это тушканчик. Он сидит на задних лапках метрах в трех от меня и завороженно смотрит в рефлектор. Глаза тушканчика -- два розоватых огонька. В полосу света сверху сваливается серый комок. Сова! Тушканчик только пискнул, и сова вместе с жертвой исчезла в темноте. Веду луч дальше. Вот вспыхнули две голубоватые точки. Это глаза ящерицы. Она не ждет, как тушканчик, а стремглав ныряет в спасительную темноту. Луч ползет дальше, и вдруг заискрилась целая россыпь голубых огоньков. Сколько здесь ящериц! Только почему они активны ночью? Нужно будет спросить об этом Костю.

Смотрю на часы: двадцать два ноль-ноль. Где же ракеты? Напряженно вглядываюсь туда, где, по моим расчетам, находится колодец. Ничего нет. Темнота.

Ракета появилась гораздо правее. Светящейся точкой она летит вверх и там разлетается кровавыми брызгами. Засекаю пеленг. Теперь не собьюсь. Вторая ракета. Подхватываю мешок со змеей и быстро иду к колодцу. Время от времени проверяю направление по компасу. Через час с вершины бархана вижу огонек костра! Колодец!

Мой фонарик заметили. Рядом с неровным взблескивающим огнем костра замигал яркий огонек фонарика. Мигаю в ответ.

Яркий огонек разразился потоком длинных и коротких вспышек: Морзе. Это Костя сигналит. Читаю буквы нараспев: "растяпа".

-- Как результат? -- спросил меня Илларионыч, едва я подошел к костру.

-- Есть одна. Правда, это не из выслеженных, но возле тех же колоний.

-- Ну а мы опять пустые.

Костя взвесил мешок в руке, как-то странно хмыкнул и промолчал.

-- Костя, если бы ты знал, сколько ящериц я видел сейчас на барханах! Кстати, почему они активны ночью?

-- Вопрос соответствует уму его задавшего, -- сердито отозвался Костя.

-- Ну и все же?

-- Днем солнце нагревает песок так, что любое живое существо сварится. Змеи и ящерицы в это время прячутся от жары в норах или на кустиках. Да и вообще почти все животные в пустыне активны ночью, когда песок остывает. Еще вопросы есть?

Больше вопросов у меня не было.

Два последующих дня по вечерам повторялось то же: я приносил змею, а у Кости и Илларионыча мешочки оставались пустыми.

Илларионыч не выдержал.

-- Костя, -- сказал он. -- Хватит упрямиться. Результаты налицо: три вечера -- три кобры. Ты делай как хочешь, а я завтра пойду с Алексеем учиться методу Юрия.

-- Пойдем вместе, -- сдался Костя.

Прочесывая местность, мы идем цепью вдоль такыра. Интервал между ловцами -- пятнадцать метров. Дальше расходиться нельзя, участки останутся непросмотренными. В колониях песчанок все задерживались и тщательно осматривали каждую норку. Так посоветовал Костя. Иногда кобра лежит возле выхода норы и ее можно поймать.

• Предыдущая
• 39/42
• Следующая