Вилла загадок - Хьюсон Дэвид - Страница 11

• Предыдущая
• 11/86
• Следующая

Фальконе кивнул.

– Я просто спросил. Ты проделала очень большую работу, доктор. Мои поздравления.

У него по-прежнему был не слишком заинтересованный вид.

– Осталось еще одно, – быстро сказала она, словно боялась, что теперь они покинут помещение.

– И что же это?

– Как вы помните, они нашли ее при помощи металлоискателя. Странно, правда? На теле нет ничего металлического. Ни ожерелья, ни колец, ни браслета.

Она ждала вопросов, но их не последовало. Тереза взяла рентгеновский снимок и положила его на живот трупа.

– Видите?

Это был снимок черепа. В нижней его трети виднелся небольшой светлый объект.

– Под языком лежит монета, – пояснила она. – Чтобы заплатить Харону, лодочнику, который перевозит мертвых через Стикс в Преисподнюю. Без этого туда не попасть. Здесь мне не нужна никакая книга. В детстве я очень любила мифологию.

К удивлению Косты, Фальконе внезапно оживился:

– Она у тебя? Я имею в виду монету.

– Пока нет. Я ждала вас.

– Тогда...

– У меня что, нет других дел?

Они прекрасно знали, что есть. Но еще они прекрасно знали, как она любит демонстрировать свою правоту.

Тереза посмотрела на лицо девушки, на ее полуоткрытый рот с безукоризненным рядом зубов. Затем перевела взгляд на снимок, гадая, с чего начать.

Взяв скальпель, Тереза Лупо одним точным движением надрезала левую щеку девушки на уровне нижней губы. Отложив скальпель, она взяла небольшие блестящие щипцы.

– Сейчас умеют датировать монеты. Если эта окажется в указанных мной пределах, надеюсь, что вы, синьоры, пригласите меня на ужин в ресторан по моему выбору.

– Договорились, – немедленно ответил Фальконе.

– Ура! – с притворной радостью воскликнула Тереза, потрясая в воздухе щипцами. – Ужин с полицейскими! Какое счастье! И о чем же мы будем говорить? О футболе? О сексе? Об экспериментальной философии?

Щипцы проникли внутрь разреза, и Тереза принялась ловко орудовать инструментом.

– Передай мне один из тех подносов, – кивнула она Косте. – Вам, ребята, это дорого обойдется.

Она осторожно вытащила щипцы из раны и поместила что-то на поднос. Затем налила на него немного жидкости и крошечной щеткой принялась осторожно очищать извлеченный предмет.

Это была небольшая блестящая монета, серебристая по краям и бронзовая в середине, хотя под воздействием торфа и то и другое окрасилось в бронзовый цвет. Такие монеты они уже где-то видели.

Тереза Лупо склонилась над большим увеличительным стеклом. Все четверо сгрудились вокруг, пытаясь рассмотреть монету. Тереза перевернула ее, затем еще раз – просто чтобы до конца убедиться в своей правоте.

Стоявший рядом Перони покачал головой.

– Мой сын собирал монеты, пока кто-то не сказал ему, что это не модно. Я помогал ему сортировать коллекцию. И как-то купил точно такую же монету, в прекрасном состоянии. Она была датирована тысяча девятьсот восемьдесят вторым годом, когда их только-только начали выпускать. Пятьсот лир. И знаете что? Это была первая в мире биметаллическая монета. Никто до тех пор не делал монет – серебряных по краям и бронзовых в середине. И еще одно. Если вы посмотрите на лицевую сторону, то над изображением Квиринале[13] увидите ее стоимость, написанную шрифтом Брайля[14]. В этом она тоже уникальна.

Его никто не слушал.

– Эй, ведь старый глупый полицейский делится с вами ценной информацией! – возмутился Перони. – Вы хоть делаете заметки или я говорю самому себе?

– Черт! – со злостью глядя на монету, прошептала Тереза Лупо. – Черт!

– Ты хочешь сказать, что тело пролежало в торфе не больше двадцати лет? – спросил Коста.

– И даже меньше, – ответил Фальконе.

Все повернулись в его сторону. Вернувшись к своему портфелю, инспектор достал оттуда папку и вынул из нее некую фотографию. На снимке была изображена улыбавшаяся в объектив девушка-подросток с длинными светлыми волосами до плеч.

Фальконе положил снимок на грудь трупа. Черты лица были идентичными.

– Так ты знал?! – воскликнула Тереза, не в силах сдержать удивление и гнев.

Перони тихо смеялся, плечи его вздрагивали, словно подключенные к какому-то механизму.

Наклонившись, Фальконе рассматривал что-то на левом плече девушки. Какую-то метку. Возможно, татуировку.

– Просто думал, с чего начать. Не забывай, доктор, – я ведь вернулся из отпуска только вчера. Мне едва хватило времени, чтобы выкопать из подвалов... – он помахал в воздухе папкой, – вот это.

– Так ты знал? – повторила она.

Он еще раз осмотрел метку. Коста последовал его примеру. Это была круглая татуировка размером с монету – безумное кричащее лицо с огромными губами и длинными, заплетенными в косички волосами.

– Должно быть, это маска из римской комедии имперского периода, – сказал Фальконе. – Дионис был еще и богом театра. Такие использовались для его культа. Ты все равно заслужила этот ужин, доктор. Я выполню обещание. Ты почти угадала – ошиблась всего на пару тысячелетий.

Тереза Лупо ткнула ему в грудь указательным пальцем:

– Ты знал? Тогда сам жри свой гребаный ужин.

– Как скажешь, – ответил он.

Все пристально смотрели на него. Фальконе не сводил глаз с татуировки. В его голове шел какой-то процесс, но он не склонен был пока говорить.

– Тебе нужно отменить пресс-конференцию, – заметил он.

– Еще бы! – пробормотала она. – Но как я объясню?..

– Извинись. Скажи, что у тебя болит голова. Что у нас нет людей из-за гриппа и прочего. Это ведь действительно так. – Он взял лежавшую на груди девушки фотографию и положил ее обратно в конверт.

Коста подумал, что Фальконе даже не сообщил им, как зовут жертву, и удивленно воскликнул:

– Синьор!

– Что такое, синьор Коста? – Взгляд Фальконе ничего не выражал. – Очень рад, что вы снова с нами.

– Что мы должны теперь сделать?

– Наверное, поймать парочку жуликов. Отправляйтесь в Кампо – там сейчас полно карманников.

– Я имею в виду – с этим.

Фальконе в последний раз взглянул на труп.

– Ах, с этим? Ничего не делайте. Бедная девочка шестнадцать лет пролежала в торфе, и день или два ничего тут не изменят.

Он обвел их взглядом.

– Я хочу, чтобы вы поняли. О том, что здесь находится, не должна знать ни одна живая душа. Никто и нигде. Если вы мне понадобитесь, я позвоню.

Они молча смотрели, как он уверенной походкой выходит из комнаты. Тереза Лупо перевела взгляд на тело, на ее бледном лице были написаны скорбь и разочарование.

– Я все сделала как положено! – простонала она. – Точно знала, что произошло. Я говорила с этими учеными. Господи...

– Ты же слышала его слова, – заметил Коста. – Ты и вправду хорошо поработала. Он не шутил.

Тереза провела пальцем по коричневой коже мертвой девушки. В сочувствии Ника Косты она не нуждалась. Разочарование прошло, сменившись чем-то новым, более интересным.

Лежащий на секционном столе труп больше не был историческим артефактом. Это была жертва убийства, которая требовала ее внимания.

Взглянув на зажатый в ее руке серебристый скальпель, Коста повернулся к Перони.

– В Кампо так в Кампо, – вздохнул он.

Напарник согласно кивнул.

– Мне кажется, здесь действительно нет никакой спешки, – произнес Перони, когда они сели в машину. – Просто хотелось бы, чтобы Лео сказал нам чуточку больше. Терпеть не могу пребывать в неизвестности.

Коста пожал плечами. Он знал Фальконе достаточно хорошо, чтобы не удивляться.

– Скажет, когда найдет нужным. С ним всегда так.

– Я знаю. В "нравах" с ним было бы одно мучение. Там всегда нужно ладить с людьми.

Перони давно следил, как Фальконе взбирается по служебной лестнице. Их отношения было трудно определить – этакая смесь дружеских чувств и взаимного недоверия. Ничего удивительного здесь не было. Этот способный, толковый полицейский мог вести себя очень жестко, если считал, что дело того стоит. Временами он бывал просто непреклонным. Собственная популярность его нисколько не беспокоила. Иногда Коста думал, что Фальконе сам провоцировал те антипатию и даже ненависть, которые он вызывал. Так легче было принимать жесткие решения.

• Предыдущая
• 11/86
• Следующая