Темная роза - Хэррод-Иглз Синтия - Страница 1

• 1/114
• Следующая

Генрих VIII, вероятно, один из самых известных английских королей, и более всего, за исключением Ричарда III, является жертвой ложных представлений. Взять хотя бы миф о его кровожадности и распутстве – за всю жизнь у него было всего две любовницы (довольно скромная цифра для его эпохи), судить же о числе казненных политических противников по современным меркам – значит не понимать сути истории и культурных перемен. Однако избавление от этого мифа не слишком приблизит нас к настоящему Генриху. Наверно, нам уже никогда не узнать достаточно близко этого тонкого, загадочного правителя. Но ясно одно: он, несомненно, обладал личным магнетизмом, и его приближенные одновременно любили и боялись его.

Свою интерпретацию его отношений с Анной Болейн я строила на высоконаучной и тонкой работе Хестера Чэпмана «Анна Болейн». Кроме того, я использовала в своей работе следующие труды:

Bindoff S.T. TudorEngland

Bowie J. Henry VIII

Cavendish G. Life and Death of Cardinal Wolsey

Dickens A.G. The English Reformation

Elton G.R. England Under the Tudors

Fletcher A. Tudor Rebellions

Laver J. A History of Costume

Leland W. Itineraries

Quennell M. & C. A History of Everyday Things in England

Richardson W.C. History of the Court of Augmentations

Roper W. Life of Sir Thomas More

Savine A. English Monasteries on the Eve of Dissolution

Scarisbrick J. Henry VIII

Stow J. Annates

Strickland A. Lives of the Queens of England

Williams N. Henry VIII and His Court

Winchester B. Tudor Family Portrait

Wyatt G. Life of Queen Anne Boleyn

Trevelyan G.M. English Social History

Когда умер старый Генрих VII, его мать, древняя Маргарита Бофор, так страдала, что, пережив сына всего на несколько недель, скончалась как раз во время торжеств по случаю восхождения на престол нового монарха, так что ее зарыли без особых церемоний, дабы не омрачать праздник. В целом королевстве было бы трудно найти другого человека, который бы так скорбел по поводу кончины Генриха Тюдора, и уж во всяком случае, не в Йоркшире.

В Йоркшире гнездились старые семьи с блистательными фамилиями – Невиллы, Фицаланы, Перси, Мортимеры, Клиффорды, Холланды, Толботы, Буршье, Стрикленды – помнившие еще правление своих, Йоркских королей – Ричарда Уорвика, Ричарда Йоркского, Ричарда Глочестера и любимейшего короля Ричарда, погибшего от рук того самого, ненавистного и неоплакиваемого, Генриха Тюдора.

В Йоркшире жили и Морлэнды, чей род всегда стоял на стороне Йоркской династии. Основатель рода, Элеонора Кортней, была личным другом Плантагенетов, и сам король Ричард неоднократно посещал семейное гнездо Морлэндов еще до того, как взошел на престол, а ее младший сын, тоже Ричард, служил Ричарду во Франции. Ныне Ричард был известен всем как «дядюшка Ричард» и являлся старейшиной дома, его душой, в то время как номинальной главой рода был правнук Элеоноры, Пол. Дядюшка Ричард, человек мягкий, ненавидел распри и убийства, но и ему приходилось в своей жизни проливать кровь, причиной чему была месть.

Король Ричард погиб в битве на Босвортском поле частично из-за предательства лорда Стэнли, но в большей степени из-за предательства лорда Перси Нортумберленда, «гордого Перси», чересчур промедлившего со сбором людей из северных областей на помощь королю, что было его долгом, – и в результате огромная йоркширская армия (а в ней воевали и люди Морлэндов) еще только двигалась к полю боя, когда битва началась и была проиграна.

Ричард Морлэнд и Нед, отец Пола, пережили глубокое унижение и стыд, а когда один из уцелевших воинов рассказал, что Перси, не только уклонился от боя, но одним из первых преклонил колени перед Генрихом Тюдором, они поняли – что бы ни случилось, но они должны отомстить «гордому Перси». Таких, впрочем, было немало и кроме них, но их час настал только через четыре года после этих событий.

В обязанности лорда Перси, помимо прочего, входил и сбор налогов с северян для своего нового повелителя, а в 1489 году был введен еще один налог – для организации вторжения во Францию. От этой новости Йоркшир вспыхнул, подобно сухой Копне сена от спички, – даже домочадцы Перси то и дело перешептывались, не говоря уже о других, чьи сердца пылали жаждой отмщения. Но когда Ричард Морлэнд узнал от Неда подробности заговора, он ужаснулся.

– Его собственная охрана? – поразился он. – Но ведь он – их лорд, их повелитель, и защищать его – их первейший долг. Это позор – предать его!

Но Нед, обычно веселый и жизнерадостный, сейчас был мрачнее тучи.

– Они уже опозорены, – ответил он, – и как раз своим повелителем. Перси первый нарушил долг по отношению к своему королю, предал его и погубил, а теперь его стража хочет смыть этот позор – смыть его кровью.

– Кто нанесет первый удар?

– Мы бросим жребий. – Спокойный взгляд Неда встретился с глазами Ричарда. – Ты с нами или против нас?

Сердце Ричарда обливалось кровью – убийство было противно как его доброй душе, так и главным заповедям христианства, но внутри его подымалось чувство гораздо более древнее и простое, чувство преданности своему сюзерену. Он служил Ричарду, присягал ему на верность... Его взгляд упал на герб Морлэндов над камином и их девиз внизу – всего одно слово: «Верность». Преданность – вот что было сутью Морлэндов.

– Я с вами, – ответил он.

Собрать народ оказалось нетрудно – северяне не слишком охотно платили налоги королю-южанину, к тому же Генриха VII особенно ненавидели. Уже два года подряд на сборщиков налогов нападали, и собранные средства возвращались к прежним хозяевам.

Перси со своими людьми и слугами выступил на юг, чтобы разогнать толпу и покончить с теми, кто поднял восстание против Тюдора и его налоговой политики. Армии встретились у Топклиффа, около Терска.

Это было странное зрелище – сначала все вопили, потрясали оружием, но, когда Перси лично выехал в небольшой коридор, разделявший противников, все стихло. Возможно, он решил, что это его персона послужила причиной почтительного молчания, и если так, то это была его последняя земная радость. Вокруг не было никого, кто бы не предвидел, что произойдет дальше. От обеих армий отделились две небольшие группы, одна из йоркширцев, а другая – из личных телохранителей самого лорда, и мягко, почти нежно сомкнулись вокруг восседавшего на коне Перси. Чья-то рука ухватилась за поводья, конь вздрогнул и фыркнул, втягивая ноздрями воздух. Перси тоже почувствовал, что какая-то тревога носится в воздухе, и боязливо посмотрел вниз, на круг из лиц и холодных глаз.

Старый Лис, как они называли его, был тощ, рыж и покрыт шрамами – никто не мог заподозрить его в отсутствии мужества: трус просто не продержался бы долго на посту лорда пограничья. Но сейчас в целеустремленности окружавших его людей было нечто, от чего леденило кровь.

• 1/114
• Следующая