Шевалье - Хэррод-Иглз Синтия - Страница 13
- Предыдущая
- 13/94
- Следующая
Они прибыли в замок Бирни к августа. Три из четырех крыльев замка были разрушены. Дикие желтофиоли устилали груды камней, папоротники выглядывали из пустых окон. Галки гнездились в северо-западной башне и щелкали и болтали среди бойниц, где когда-то стояла стража, обозревая горизонт, следя, не появились ли разбойники. Голуби гнездились в башне у ворот и улетали в суматохе, когда через них проходили дети, возвращавшиеся с прогулки.
– Это комнаты для стражи, – объяснял важно Джеймс, исполняя долг хозяина, – тут была опускная решетка, вот здесь виден желоб для нее, а там, выше – остатки цепей.
Гости послушно вытягивали шеи, но шестилетняя Сабина все это уже слышала и явно скучала.
– Разве не смешно, что стража должна стоять там наверху, бросать камни и лить кипящее масло на ваших врагов? – спросил Аллан Макаллан, десятилетний, развитой для своего возраста, коренастый, жилистый мальчик с рыжими волосами.
Сабине не нравились его песочные ресницы и веснушки. И те и другие заставляли ее содрогаться и напоминали рыжего кота с жуткой раной на спине, жившего в подвале дома Аберледи. Она горячо любила Джеймса Маттиаса, которого считала самым красивым мальчиком на свете, поэтому она произнесла презрительно:
– Я не верю, что кто-то лил кипящее масло на других. Что за глупости!
– Но я прочитал об этом в книге, – сказал Аллан вежливо, ибо с любым гостем следует быть вежливым, даже если это и невоспитанная девочка.
– Но отсюда много миль до кухни, – решительно возразила Сабина, – оно остынет, пока они дотащат его до верха башни.
– О, Сабина, какое это имеет значение? – нетерпеливо оборвал ее Джеймс.
– Наверное, они носили холодное масло, а здесь на огне его кипятили, – предположила Мавис Д’Атесон, пытаясь умиротворить их, и Матт поспешил согласиться с ней.
Несколькими месяцами старше его, почти двенадцатилетняя, Мавис уже считалась леди. У нее были светло-русые локоны, молочного цвета кожа и большие фиалковые глаза. Она носила изысканные платья без фартучка или чепчика, что очень впечатлило Матта, и он решил жениться на ней, как только они оба вырастут. Он никогда не встречал юную леди одного с ним возраста, только служанок и простолюдинок, и поэтому ее обаяние ранило его сердце.
– Конечно, они так и делали, ты молодец, что догадалась. У них могла быть жаровня на крыше, – сказал он.
Сабина досадовала, что он взял сторону Мавис.
– Даже если у них была жаровня, масло не могло кипеть, когда они лили его по стене, – упрямо твердила она.
Ее брат вставил:
– Тише, Сабина. Давайте поднимемся. Ступеньки идут почти до самого верха.
Они взобрались по каменной спирали.
– Какой противный запах, – проворчала Мавис, привередливо поправляя юбку.
Матт держался рядом сзади нее.
– Будь осторожна. Ступеньки скользкие, – предупредил он.
Матт надеялся, что она слегка поскользнется, а он спасет ее от опасного падения. На вершине они попали на открытый воздух, так как крыши совсем не было.
– Это была капелла, – сообщил Джеймс.
Над ними огромной аркой изгибалось голубое ветреное небо. Через окна в полуразрушенных стенах обширного пространства, поросшие вереском, бурые и пурпурные пятна полей пронизаны вспыхивающими на солнце ручьями, тянущимися к хмурым холмам. Дальше на севере лежал небольшой городок Брако, где когда-то римские легионеры построили форт, на том месте, где римская дорога уходит на северо-восток к Перту. Из окон на другой стороне они видели нежную зелень Страталлана и реку Аллан Ватер, извивающуюся на своем пути, подобную серебряному червяку. А дальше низкие луга Шерифмюира и много холмов, темно-бордовых, пересекаемых глубокими синими тенями под палящим солнцем.
Матт стоял рядом с Мавис, где она устроилась на небольшой площадке в стене, и всматривался жадно за горизонт на северо-запад. Свежий воздух окрасил ее щеки розовым цветом и чуть шевелил пряди ее волос. Глаза девочки блестели не только от дразнящего ветерка.
– Ты видишь свой дом? – спросил он.
– Я вижу, где я живу, – ответила она, как будто это было не одно и то же. – Вон там, гляди. Как раз где солнечные зайчики от окон.
У нее был странный и приятный акцент, благодаря которому ее голос звучал осторожно, словно каждое слово имело значение и было достойно произнесено.
– Ты не называешь это домом? – удивился Матт. Она посмотрела на него и отвела взгляд.
– У меня нет дома. Мой дом далеко, за теми холмами.
– Расскажи мне о нем, – с жаром попросил Матт, – расскажи мне о твоей семье.
– Мои родители умерли, – произнесла она медленно. – Моя мама из семьи Макалланов, так же, как и мои кузены. Вот почему я живу с ними.
– Но твоя фамилия не шотландская, ведь так? Она оглянулась вокруг, ища, где бы присесть, и поспешно вытерла подходящий валун рукой для уверенности в его чистоте перед тем, как опуститься на него. Она двигалась плавно, а голову держала высоко поднятой, что придавало ей гордый вид.
– Моя бабушка, урожденная Бределбейн, с дальнего Севера. Она вышла замуж за француза по имени Д'Ат, который умер, находясь в ссылке с королем Карлом II. Но она привезла сына, моего отца, назад в Шотландию и дала ему имя Д'Атесон, чтобы ее люди поняли, кто он. Я наследница своего отца, и все его состояние будет однажды моим, когда я вырасту.
– Тогда ты сможешь поехать домой. Она отрицательно покачала головой.
– Все мое состояние в золоте. Землю отца продали, когда моя мать умерла, потому что некому было управлять ею.
– Какой он, дальний Север? – спросил Матт, околдованный ею.
Она была так романтична и печальна, эта изгнанная принцесса, что привела в смятение его воображение, как и его чувства.
– Темный и серебряный, – ответила она. – Высокие холмы разрезают небо, пока ты не дойдешь до моря, а море и небо там, как серебряный щит.
Они притихли на какое-то время, затем девочка попросила:
– Расскажи мне о своем доме. Он должно быть совсем другой.
Но в этот момент подбежала вприпрыжку Сабина и схватила Матта за руку:
– Матт, пойди посмотри. Ты иди вверх по ступенькам, где была башня, и там, где они кончаются есть крохотная комнатка со скамейкой и сточной трубой. Там обычно уединялись священники. Она так мала, что невозможно представить, как в ней можно прожить хотя бы день. А они оставались там месяцами. Иди же!
Она бросила быстрый взгляд на Мавис и сказала:
– Мавис пусть останется здесь. Лестница очень крутая и опасна для нее. Она может испачкать платье.
На что Мавис согласилась со спокойной улыбкой, и Матт из вежливости вынужден был взбираться на башню со своей кузиной, хотя он предпочел бы остаться и продолжить разговор. Он утешил себя тем, что у него еще будет уйма времени поговорить до отъезда.
Времени у него, действительно, было достаточно, но возможностей не так уж много. Дети имели определенную свободу в благополучной семье Бирни, которой они все наслаждались после обычной строгой атмосферы, в которой они жили. Они проводили время без постоянного надзора служанок и гувернанток. Руины замка принадлежали им. Там они резвились и играли. Старое крыло здания, отведенное под детскую, было огромно, и дети могли шуметь сколько угодно, никто им не делал замечаний. Луга служили для выездов и прогулок. Но Матт с трудом находил возможность побыть наедине с Мавис. Часто Джеймс хотел купаться, поэтому мальчики уходили без девочек, или Аллан хотел охотиться, значит Мавис и Франчес оставались в замке, так как Мавис не интересовалась охотой, а Франчес была слишком мала. А когда они были все вместе в замке или в саду, Сабина обычно хватала Матта за руку и тянула прочь что-нибудь смотреть или что-нибудь исследовать, или играть во что-нибудь с ней. Она, казалось, просто не замечала гримасы Матта и его намеков на то, что он хотел бы остаться там, где был, и разговаривать с Мавис. Только по вечерам, когда они сидели у камина в детской – замок был такой холодный и сырой, что даже летом после наступления темноты растапливали камины – и рассказывали истории, он мог устроиться рядом со своей избранницей. Но даже тогда он не мог наедине поговорить с ней, ибо Сабина всегда усаживалась с другого бока, прерывая постоянно их разговор. Порой он говорил Мавис несколько фраз по-французски, чего Сабина не понимала и что составляло единственный способ уединения, дозволенный им. Это вызвало в нем все более определенное желание женитьбы на Мавис, когда придет время, чтобы можно было провести жизнь в разговорах с ней без постороннего присутствия, сидя рядом.
- Предыдущая
- 13/94
- Следующая
