Собачьи истории - Хэрриот Джеймс - Страница 46

• Предыдущая
• 46/109
• Следующая

– Рад вас видеть, Джим! – воскликнул он, стискивая мою руку. Затем, прежде чем снять пиджак, извлек изо рта трубку, оглядел ее с некоторой тревогой, потер желтой тряпочкой и бережно убрал в ящик.

Еще десять минут, и я уже стоял под лампой в операционной, наклонясь над распростертым тельцем Тоби, а Гранвилл – совершенно другой Гранвилл Беннетт – с яростной сосредоточенностью работал в брюшке щенка.

– Видите, как расширен желудок? – бормотал он. – Классический симптом. – Зажав пилорический отдел, он нацелил скальпель. – Вот я прохожу серозную оболочку. – Быстрый решительный надрез. – Иссекаю мышечные волокна… глубже… еще глубже… еще чуточку… Ну, вот видите – слизистая оболочка выпятилась в разрез. Так… так… именно. Вот то, что следует получить.

Я прищурился на тоненькую трубочку, заключавшую причину долгих страданий Тоби.

– И это все?

– Все, юноша. – Он отступил от стола с широкой улыбкой. – Препятствие убрано, и можете заключать пари, что эта фитюлька сразу начнет набирать вес.

– Но это же чудо, Гранвилл! Я вам так благодарен…

– Чепуха, Джим, одно сплошное удовольствие. А следующую-то теперь и сами сделаете, а? – Он хохотнул, схватил иглу и с невероятной быстротой сшил брюшные мышцы и кожу.

Через три-четыре минуты он уже в кабинете натягивал пиджак, а потом, набивая трубку, сказал:

– У меня, юноша, есть планчик, как скоротать утро.

Я попятился, оборонительно вскинув руку.

– Ну… э… очень любезно с вашей стороны, Гранвилл, но, честное слово, я… Нет, мне правда необходимо вернуться… мы нарасхват, понимаете?.. Нельзя же все бросить на Зигфрида… работы невпроворот… – Я замолчал, окончательно запутавшись.

Мой коллега страдальчески сморщился.

– Сынок, просто мы приглашаем тебя перекусить у нас. Зоя тебя ждет.

– А… о… вот что. Очень любезно. И мы не… мы не отправимся куда-нибудь еще?

– Куда-нибудь еще? – Он надул щеки и развел руками. – Конечно, нет. По дороге я только загляну в мою вторую приемную.

– Вторую приемную? Я не знал…

– Да-да. В двух шагах от моего дома. – Он обнял меня за плечи. – Так едем?

Блаженно откинувшись на сиденье «бентли», я смаковал мысль, что наконец-то предстану перед Зоей Беннет в нормальном виде. Теперь она убедится, что я все-таки не завзятый пьяница. И ближайшие два часа вставали передо мной розовым видением: вкуснейшее угощение, оттеняемое моей остроумной беседой и безупречными манерами, а затем назад в Дарроуби с магически исцеленным Тоби.

Я улыбнулся, представив себе личико Нелли, когда она узнает, что ее собачка будет теперь есть, набираться сил и играть, как любой здоровый щенок. Я все еще улыбался, когда машина остановилась у въезда в селение, где обитал Гранвилл. Ленивым взглядом я скользнул по приземистому каменному строению, по окнам с частым переплетом, по вывеске «Под старым дубом», болтающейся над входом, и повернулся к моему спутнику:

– Мне казалось, вам надо в вашу вторую приемную…

Гранвилл озарил меня детски невинной улыбкой.

– Я так называю это заведение. Совсем рядом с моим домом, и я тут часто консультирую. – Он похлопал меня по колену. – Заглянем, выпьем для аппетита, э?

– Нет, погодите… – пробормотал я, обеими руками вцепляясь в сиденье. – Сегодня мне никак нельзя опоздать. Уж лучше я…

Гранвилл укоризненно поднял ладонь.

– Джим, малыш, мы буквально на минутку. – Он поглядел на свои часы. – Ровно половина первого, а я обещал Зое, что мы будем дома точно в час. Она стряпает ростбиф и йоркширский пудинг, и у меня не хватит храбрости допустить, чтобы ее пудинг перестоялся. Гарантирую, мы войдем в нашу столовую в час дня, и не секундой позже. Договорились?

Я заколебался – вряд ли со мной за полчаса может стрястись что-нибудь непоправимое – и вылез из машины.

Едва мы переступили порог, как навалившийся на стойку дюжий великан обернулся и обменялся с моим коллегой радостным приветствием.

– Альберт! – вскричал Гранвилл. – Познакомься с Джимом Хэрриотом из Дарроуби. Джим, знакомься: Альберт Уэйнрайт, хозяин «Запряженного фургона» в Матерли. В этом году он – председатель Ассоциации трактирщиков, верно, Альберт?

Великан ухмыльнулся, кивнул, а я почувствовал себя пигмеем между этими мощными фигурами. Найти определение для плотной дородности Гранвилла было нелегко, но мистер Уэйнрайт выглядел откровенным толстяком. Расстегнутый клетчатый пиджак открывал обтянутое полосатой рубашкой необъятное пространство живота, который переливался через брючный ремень. Над пестрым галстуком на меня с красной физиономии смотрели добродушные глаза, а говорил он сочным басом. Ну просто живое воплощение всего, что принято вкладывать в определение «трактирщик».

Я неторопливо прихлебывал пиво из полупинтовой кружки, которую заказал, но через две минуты возле моего локтя возникла вторая, и, сообразив, что эдак мне их не нагнать, я переключился на виски с содовой, которое пили они. Сгубило меня то, что у них обоих тут, по-видимому, был открытый счет. Осушив стопку, они тихонько постукивали по стойке и говорили: «Повтори-ка, Джек!» – и, как по волшебству, перед нами тут же возникали три полные стопки. Угостить их у меня не было никакой возможности. Собственно, деньги в этой сцене вообще не фигурировали.

Атмосфера была уютной и дружеской. Альберт с Гранвиллом благодушно беседовали, аккомпанируя себе почти беззвучными постукиваниями по стойке. Я пытался не отстать от этих двух виртуозов, а постукивания раздавались все чаще, и мне начинало казаться, что будто слышу их каждые несколько секунд.

Но Гранвилл слово сдержал. Когда полчаса почти истекли, он сказал:

– Ну, нам пора, Альберт. Зоя ждет.

Когда же машина остановилась перед его домом точно в час, я с тупым отчаянием понял, что история повторилась. Внутри меня начинало бурлить ведьминское варево, окутывая мой мозг густыми парами. Чувствовал я себя ужасно и знал, что дальше будет хуже. Гранвилл, все такой же свежий и благодушный, выпрыгнул из машины и повел меня в дом.

– Зоя, любовь моя! – прощебетал он, обнимая вышедшую из кухни жену.

Высвободившись из его объятий, она подошла ко мне. Фартучек в пестрых цветочках только оттенял ее привлекательность.

– Здравствуйте! – воскликнула она и одарила меня тем же взглядом, что и ее муж, словно появление Джеймса Хэрриота было нежданным чудом. – Очень рада, что вы опять нас навестили. Все уже готово.

Я ответил ей глупой ухмылкой, и она упорхнула.

Плюхнувшись в кресло, я слышал, как Гранвилл у серванта уверенной рукой наливает рюмки. Вложив одну мне в руки, он сел в кресло напротив, и тотчас ему на колени взгромоздился разжиревший бультерьер.

– Фебунчик, крошка моя! – нежно пропел он. – Папуленька домой вернулся! – Потом игриво погрозил пальцем крошечному йоркширтерьеру, который, усевшись у его ног, непрерывно скалил зубы в восторженных улыбках. – Я тебя вижу, малышка Виктория, я тебя вижу!

К тому времени, когда меня пригласили к столу, я двигался как во сне – медленно-медленно, а говорил очень неторопливо, вернее, невнятно бурчал. Гранвилл нацелился на огромный кусок ростбифа, пополировал нож и принялся беспощадно кромсать мясо, а затем щедро положил мне на тарелку фунта два и занялся йоркширским пудингом. Зоя вместо одного большого напекла, как нередко делают фермерши, множество маленьких – золотистые круглые чашечки с коричневатыми хрустящими бочками. Гранвилл рядом с мясом положил мне их шесть, и я тупо уставился на переполненную тарелку. Зоя передала мне соусницу.

С большим усилием я плотно взял ее за ручку и прищурил глаз. Почемуто я почувствовал, что обязательно должен налить соуса в каждый пудингчашечку, и осоловело направлял струю то в одну, то в другую, пока не наполнил все до краев. Один раз рука у меня дрогнула и несколько душистых капель упало на скатерть. Я виновато посмотрел на Зою и хихикнул.

Зоя хихикнула в ответ, и мне почудилось, что она считает меня странноватым субъектом, но безобидным. Конечно, водится за мной эта страшная слабость – трезвым я не бываю ни утром, ни вечером, – но в сущности я неплохой малый.

• Предыдущая
• 46/109
• Следующая