Потрошение Куффиньяла - Хэммет Дэшил - Страница 6
- Предыдущая
- 6/8
- Следующая
— Вы уверены? — спросил сержант.
— Не говорите глупости? — прорычал я, как будто за всю жизнь ни разу не ошибался.
Все это время я опирался только на одну конечность. Закончив разговор и отвернувшись от сержанта, я перенес тяжесть тела на другую, и боль пронзила меня до самого бедра. Я стиснул зубы и заковылял по улице.
Куда делась принцесса? Я считал, что после генерала она была главным действующим лицом налета. Если она оставалась дома и еще ни о чем не подозревала, то, возможно, мне удалось бы без лишнего шума справиться с ней.
Каждый шаг причинял мучительную боль. Я почувствовал, что у меня подскочила температура. Пот катился градом.
— Мистер, они здесь так и не проходили.
Рядом со мной возник одноногий разносчик газет. Я обрадовался ему, как чеку на выплату жалованья.
— Пойдем со мной, — сказал я, беря его за руку. — Ты хорошо потрудился и я хочу поручить тебе еще одно задание.
Отойдя на полквартала от главной улицы, я дохромал до приземистого желтого коттеджа. Входная дверь была нараспашку — должно быть, хозяева слишком спешили встретить полицию и морскую пехоту. Внутри, возле вешалки, стоял плетеный стул. Я совершил противозаконное вторжение в частный дом и выволок стул на террасу.
— Присядь, сынок, — попросил я юношу.
Он повиновался. Веснушчатое лицо было озадачено.
Я ухватился за костыль и решительно вырвал его из рук калеки.
— Вот тебе пять зеленых за аренду, — сказал я. — А если я его потеряю, то на эти деньги можешь заказать себе новый из слоновой кости и золота.
И я оперся на костыль и заковылял в гору.
До сих пор мне ни разу не приходилось ходить на костылях. Так что никаких рекордов я не побил. Но все-таки это было несравненно лучше, чем хромать на больной ноге.
Восхождение затянулось, но, наконец, я вышел на знакомую посыпанную гравием дорожку, которая вела к особняку русских.
Я был еще ярдах в четырех от крыльца, когда принцесса Жуковская открыла дверь.
— Ой! — вскрикнула она, а потом, когда удивление прошло, добавила:
— Я вижу — вам стало хуже!
Она сбежала вниз по ступенькам и помогла мне преодолеть крыльцо. Я заметил, что правый карман ее серого фланелевого жакета оттопыривается под тяжестью какого-то предмета.
Одной рукой поддерживая меня под локоть, а второй обхватив за спину, принцесса провела меня в дом. Я понял, что она еще не осознала, что я раскусил их игру. В противном случае она бы постаралась держаться от меня подальше. Интересно, подумал я, а почему она вернулась домой после того, как вышла с остальными?
Принцесса усадила меня в большое мягкое кресло, обтянутое кожей.
— Вы, должно быть, голодны, как волк после такой тяжелой ночи, — сказала она. — Я посмотрю, что...
— Нет, сядьте. — Я кивнул на стоящий рядом стул. — Я хочу поговорить с вами.
Она села, сцепив изящные белые руки на коленях. Ни в лице, ни в позе принцессы не было даже тени нервозности, или хотя бы любопытства. Тут она, пожалуй, переиграла.
— Куда вы спрятали добычу? — спросил я.
Белизна ее лица ни о чем не говорила. Оно было белым, как мрамор еще тогда, когда я впервые увидел принцессу. Выражение темных глаз тоже не изменилось. И ни один мускул не дрогнул на лице. Голос был совершенно ровный.
— Извините, — сказала она. — Я не поняла ваш вопрос.
— Дело вот в чем, — пояснил я. — Я обвиняю вас в соучастии налета на Куффиньял и сопутствующих убийств. И спрашиваю: где награбленное добро?
Она медленно встала, горделиво задрала голову и произнесла так, словно я был по меньшей мере в миле внизу:
— Как вы смеете? Кто вам позволил так разговаривать с принцессой Жуковской!
— Да хоть с Марией-Антуанеттой! — небрежно бросил я. — Насколько мне известно, вы простая воровка и убийца.
Она подобралась, как пантера для прыжка. Бледное лицо перекосилось от ярости. Рука — когтистая лапа — метнулась в карман.
В следующий миг — я и глазом не успел моргнуть — она преобразилась. На смену разъяренной пантере вернулась принцесса. Вот как это случается в сказках, подумал я.
Она снова села, закинула ногу на ногу, облокотилась на ручку стула, оперлась подбородком на кулачок и с любопытством уставилась на меня.
— А что вас вообще навело на столь поразительные и бредовые мысли?
— Вовсе не поразительные и не бредовые, — ответил я. — Может, чтобы сэкономить время, я вам раскрою кое-какие улики против вас. Тогда вы сами сообразите, что не имеет смысла строить из себя невинную.
— Что ж, буду благодарна, — улыбнулась она. — Даже очень.
Я отставил костыль в сторону, уперев его о подлокотник кресла, чтобы освободить руки.
— Первое, — я загнул один палец, — тот, кто спланировал эту операцию, знал остров, и не просто хорошо, но буквально каждый его дюйм. Здесь, по-моему, споры излишни. Второе — машина, на которую установили пулемет, была украдена здесь же, у владельца аптеки. Яхта, на которой якобы исчезли налетчики, тоже была похищена здесь. Бандитам с материка понадобилась бы собственная машина или лодка, чтобы привезти оружие, взрывчатку и боеприпасы, и они, конечно, использовали бы свою машину или лодку, не став похищать другие. Третье — во время всего налета не было и намека на почерк настоящих гангстеров. Если хотите знать мое мнение — это была чисто военная операция от начала до конца. Худший медвежатник в мире мог бы вскрыть банковское хранилище и сейф ювелира, не разрушая здания. Четвертое — бандиты с материка не стали бы уничтожать мост. Они бы сохранили его на тот случай, если бы им пришлось срочно сматываться в этом направлении. Пятое — гангстеры, рассчитывавшие удрать с острова на яхте, не стали бы затягивать налет на целую ночь. Шума было столько, что можно было разбудить всю Калифорнию от Сакраменто до Лос-Анджелеса. Вы же отправили на яхте лишь одного человека, который усиленно палил из пулемета, а потом спрыгнул в воду и добрался до острова вплавь. Громиле Игнатию не составило бы ни малейшего труда совершить такой подвиг.
Пальцы на правой руке были уже загнуты. Я переключился на левую.
— Шестое — я встретил на пляже вашего паренька, который явно возвращался с яхты. Он предложил мне напасть на нее и попытаться захватить. В нас стреляли, но пулеметчик играл с нами в кошки-мышки. Ему ничего не стоило отправить нас на тот свет, а он старательно стрелял поверх наших голов. Седьмое — этот же парнишка, насколько мне известно, единственный, кому удалось лицезреть отступающих налетчиков. Восьмое — все ваши люди, с которыми я сталкивался, были подчеркнуто вежливы и приветливы со мной, а генерал целый час разговаривал со мной во время торжества. Очень наивно. Девятое — после того, как машина с пулеметом съехала в кювет, я погнался за тем, кто в ней сидел. Возле вашего дома я потерял его из виду. Итальянец, которого я схватил, это не он. Тот, должно быть, укрылся в доме. Не без помощи генерала. Это точно, потому что генерал сотворил подлинное чудо, ухитрившись не попасть в него из дробовика футов с шести. Это из дробовика-то! Десятое — вы пришли в дом Хендриксона с единственной целью — вытащить меня оттуда.
Теперь и на левой руке пальцы иссякли. Я снова вернулся к правой.
— Одиннадцатое — обоих слуг Хендриксона убил кто-то, кого они знали и кому доверяли. Обоих убили с близкого расстояния и ни один из них не стрелял. Думаю, что Оливер впустил вас в дом и вы отвлекли его разговором, а в это время ваш сообщник подкрался сзади и перерезал ему глотку. Потом вы поднялись на второй этаж и пристрелили ничего не подозревающего Броуфи. Естественно, что увидев вас, он утратил бдительность. Двенадцатое — впрочем, должно быть, уже достаточно — у меня даже горло заболело от напряжения.
Принцесса оторвала подбородок от кулачка, вытащила из изящного черного портсигара пухлую белую сигарету и поднесла к губам; я учтиво чиркнул спичкой. Принцесса затянулась, так что сгорела едва ли не треть сигареты, и медленно выдохнула дым.
— Что ж, — сказала она, — этого и впрямь хватило бы с лихвой, если бы вы сами постоянно не видели нас. Мы же то и дело сталкивались с вами.
- Предыдущая
- 6/8
- Следующая