Воскресшая любовь - Хантер Мэдлин - Страница 59

• Предыдущая
• 59/65
• Следующая

Истербрук вошел в кабинет Медоусона и плотно закрыл за собой дверь. Медоусон сел у окна. Он смотрел на Истербрука с ненавистью, а весь его вид выражал крайнюю решимость.

Кристиан подошел к Медоусону, схватил его за грудки и поднял с места. Затем ударил кулаком в лицо. Держась за скулу, изумленный Медоусон повалился на стул. Истербрук еще раз ударил его.

– Это вам за то, что вы оскорбили мисс Монтгомери. А это вам за то, что подвергали ее жизнь опасности. Скажите спасибо, что вы священник. Иначе я вызвал бы вас на дуэль – и вы простились бы с жизнью.

Кристиан отошел в сторону и постарался успокоиться. Вид у Медоусона был испуганный.

Истербрук посмотрел на него сверху вниз.

– Торговля опиумом по английским законам не запрещена. И не является тайной. Даже преследование Монтгомери – а это происходило давно, далеко отсюда, и вряд ли я смогу доказать, что вы к этому причастны. Чего нельзя сказать о последних событиях, случившихся в Лондоне. Кроме того, эта компания занимается не только контрабандой опиума, но и еще кое-чем. На ее кораблях товары вывозят тайком не только в Китай, но и в другие страны. Так что я смогу легко вас прижать. Поэтому лучше послушайте, что я вам скажу, и ответьте на мои вопросы. Иначе вам придется расстаться со своей свободой.

– Хорошо, я вас выслушаю. Задавайте свои проклятые вопросы.

– Мой отец вел записи всех доходов, которые получал. Я полагаю, за те годы, которые прошли после его смерти, прибыль накопилась нешуточная. Мне известно, сколько вы у меня украли. Это кругленькая сумма. Вы не боитесь, что я уличу вас в воровстве?

Медоусон осторожно потрогал скулу, в которую его ударил Истербрук, и поморщился.

– Я не уверен в том, что вам можно доверять.

– А Деннингем и Раллингпорт заслуживают большего доверия?

Медоусон молчал.

– А-а, понятно. Значит, не только мне, но и им, после того как они вступили в права наследования, вы тоже не отдавали деньги.

Медоусон молчал, стараясь оценить ситуацию и понять, к чему клонит Истербрук.

– Сыновья не отвечают за отцов. Я понял это, когда вы сели за карточный стол для игры в вист. Деннингем был туповат. Раллингпорт – пьян. Вы… Из-за ваших странностей вас трудно было раскусить. Я ничего не украл. Первоначальные вложения окупились во много раз.

Значит, Деннингем ничего не знал. У Кристиана словно камень с души свалился. Медоусон хитро улыбнулся:

– Вы не станете выдвигать против меня обвинение. Мне все равно, что сказал Уинтерсайд. Вы не посмеете выносить сор из избы и не подадите на меня в суд. Иначе всем станет известно, что эту кашу заварил ваш отец. Это он был зачинщиком, ему пришла в голову идея, а мы – все остальные – присоединились, уже когда дело шло полным ходом.

– Возможно, это правда. А может быть и нет. Я все же передам дело в суд. Я не могу позволить вам совершать преступления – даже если ради этого мне придется пожертвовать своим честным именем и именем моего отца.

Медоусон презрительно фыркнул:

– Вот видите. Значит, я был прав, не доверяя вам. Поэтому после смерти вашего отца не стал брать вас в дело. Опасался, что вы не захотите пойти по стопам отца. Подозревал, что характером вы больше похожи не на него, а на свою полоумную мать.

– Видимо, вам захотелось, чтобы я снова угостил вас своим кулаком, Медоусон? Не нарывайтесь и выбирайте выражения. Не то узнаете, как далеко может зайти полоумный, если кто-то попытается испытывать его терпение.

Медоусон молчал, с опаской поглядывая на Истербрука.

– Зачем вы опубликовали тот некролог?

– Монтгомери вставлял нам палки в колеса. Так же, как его дочь – сейчас. Однажды наш человек в Калькутте договорился с Монтгомери о контрабанде. Это было очень давно, еще до того, как мы вошли в дело. Но затем Монтгомери передумал. Отказался участвовать в контрабандной торговле опиумом. Это нас не особенно беспокоило. Мы в любой момент могли нанять других судовладельцев. Но Монтгомери начал писать официальные письма и пытался разнюхать, кто за всем этим стоит. Он написал письмо в Ост-Индскую компанию. Обращался с петициями к членам парламента. Беседовал с капитанами кораблей. Когда Монтгомери умер, в наших интересах было сделать так, чтобы все, к кому он обращался с письмами, узнали, что он больше никому не будет докучать своими посланиями.

– Однако как низко с вашей стороны написать в некрологе, что Монтгомери умер от того, против чего так яростно боролся.

– Это имело своей целью навести нужных людей на мысль о том, что, когда этот человек обращался ко всем с посланиями, он был не в себе. При таком раскладе ситуация представлялась совершенно в другом свете.

Удовлетворенный тем, что ему удалось добиться ответов от Медоусона, Кристиан сел в кресло.

– Итак, каким образом вы вернете мне деньги, которые должны?

У Медоусона вытянулось лицо.

– Что? Вы приходите ко мне, строите из себя борца за справедливость и ангела правосудия, а вам просто, оказывается, нужна ваша доля? Вы все это затеяли из-за денег? – Медоусон хихикнул, глаза у него злорадно блеснули. Узнав о том, что, затевая все это, Истербрук руководствовался самой банальной целью, Медоусон не мог скрыть своего облегчения.

– Ну так что? Я хочу, чтобы вопрос был решен.

– Уверен, мы с вами как-нибудь поладим.

– Я хочу, чтобы вопрос был решен сейчас же.

– Вы и в самом деле не в своем уме. За несколько лет набежала приличная сумма. Этот вопрос невозможно решить, сидя в моем кабинете.

– Да ну? Вот досада. Значит, вам не повезло, вы попали в переплет.

Медоусон запаниковал.

– Я мог бы уладить все проблемы. С выплатами, с мисс Монтгомери. Может быть, лучше не выносить сор из избы и решить все по-свойски? Вы на протяжении многих лет сидели за столом для игры в вист, решая в это время многие вопросы, верша судьбы. Помните нашего общего знакомого из Кента?

– За тем столом, кроме меня, тогда сидели еще девять человек, и решения принимались совместно. А сейчас хочет все решить один полоумный маркиз.

– А вы представьте, что за этим столом со мной сидит сейчас мисс Монтгомери и помогает мне принять решение. Я предлагаю вам вот что. Прежде всего оставьте свой пост. Вы же не хотите вогнать в краску архиепископа, если все обнаружится.

– Обнаружится?

– Да, эти сведения могут просочиться в прессу. Появиться в журнале под названием «Пир Минервы». В своем очередном очерке мисс Монтгомери разоблачит вашу компанию, занимавшуюся контрабандой опиума. Она назовет имена и фамилии тех, кто был к этому причастен. Ради того, чтобы не бросить тень на моего отца, она хотела воздержаться от публичного разоблачения, но я уговорил ее довести дело до конца. Все эти факты лишь усилили бы впечатление от статьи, и читатели журнала извлекли бы из этого хороший урок. – Он замолчал. – Если вы будете любезны и станете делать то, что я скажу, кроме обличения контрабанды опиумом, которое не грозит вам ничем, кроме общественного порицания, в статье не появится никаких других шокирующих откровений. О ваших темных делишках, за которые вам может грозить уголовное наказание. Однако вы должны прекратить занятия другими видам контрабанды.

– На самом деле никому нет никакого дела до торговли опиумом. Англичане желают пить чай, и им абсолютно все равно, сколько китайцев из-за этого умрет.

– По крайней мере после этой публикации англичане не смогут заявить о том, что ничего об этом не знали. Мой брат Хейден возьмет все это под свой контроль и будет изучать, как велись дела на протяжении многих лет. Вы будете ему в этом содействовать. В результате мы должны определиться с суммой вашего долга, который вы мне выплатите. Мой поверенный в делах встретится с вашим, чтобы оценить стоимость вашего имущества и денежных вкладов. Вы выплатите мне то, что сможете, а на остальное напишете расписку. Полученные мною суммы будут направлены в благотворительные организации, которые порекомендуют мне знакомые дамы.

– Подонок! Вы хотите меня разорить!

• Предыдущая
• 59/65
• Следующая