Шестой уровень - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/91
• Следующая

   —  Пирата плохая. Пирата хузе налоговая инспектор. Пирата приходит и забирает все.

   Морской ветер пронизывал до самых костей, к тому же одежка у ребят была мокрая. И поэтому Веня не нашел ничего другого, как спросить: — Дед, а тебе не холодно?

— Не холядва, гразданина нацальвик. Я закалений.

   — Закаленный? Ха, он закаленный! — Веня весело посмотрел на Митяя. — Вот тебе и япона мать!

   — Дедуля, ты че, полиглот? Небось русский выучил только за то, что им разговаривал Ленин?

   — Сибиря выудил. Квантуньски армия! — Старец выстрелил пальцем: — Пах-пах! Тязело была, осень тязело... Война с Совецки Саюза... Много смерть... А я — плен попадал. Лагерь сидел. Долго сидел. Хабаловск знаешь, гразданина нацальвик?

   — Хабаровск-то? Знаю, конечво... — кивнул Митяй. — Надо же... Вот уж неожиданно судьба дружка-интернационалиста подбросила. Кому рассказать — не поверят. Как звать-то тебя?

— Акнра-сан.

   — А меня Дима. Это вот Венька. А это Александр. Запомнил?

   — Акнра-сан. — Старец с достоинством пожал всем руки. — Кусать хода?

   — Хоца, хоца! — Веня приобнял деда за плечи. — И кушать хоца, и все остальное. Показывай дорогу, кормилец ты наш!

   — Постойте! — остановил их Александр. — А с трупами что делать?

   Взоры обратились на японца. Он теперь был вроде как за главного.

— Туда-туда, в землю! — махнул рукой старец.

   — Закопать, что ли? — переспросил Митяй. — Так просто? А полиция? Где у вас здесь полиция?

   — Нет полисия, гразданина начальник. Остров маленькая. Три сто селовека. Мала-мала.

   Старик махнул рукой своим соплеменникам и что-то резко сказал им.

Несколько мужчин вышли из-за камней, поклонились ребятам и занялись скорбным делом погребения трупов.

   А старик повел ребят вдоль берега, и через несколько минут они набрели на крохотное поселение. Двери построек выходили на один общий двор, посреди которого тянулся длинный деревянный стол.

   — Говорите, Акира-сан, что вас здесь триста человек? — поинтересовался Игорь Степанович.

   — Ой, мала-мала. Дети многа, женсцина многа, музцина мала.

— А где же все?

   — Работа, рыбку ловить. Музцина мала,— печально повторил Акира-сан.

   — Прямо как у нас по деревням, — усмехнулся Митяй. — Мужиков никого, а бабы с детьми знай себе батрачат, чтобы с голодухи не помереть. Да, дедушка?

   Но старец не успел ответить: ему навстречу выбежала старушечка, такая же маленькая и худенькая, как и он сам. Они о чем-то пошептались, старушечка всплеснула руками и, забавно переваливаясь с боку на бок, скрылась за соломенной занавеской, вместо двери прикрывавшей вход в дом.

   — Мой зена, — горделиво выпятил впалую грудь Акира-сан.

— А дети у вас имеются? — спросил Немой.

   — Дети есь, внуки есь, гразданина начальник. — Старец погрустнел. — Далеко, в Токио, в Осака, в Окинава...

— По свету, значит, разбросало... Пишут хоть?

— Нет.

   — Что ж ты воспитал таких неблагодарных? Им что, лень письмо написать?

   — Зацем письмо? — искренне удивился Акира-сан. — Телефакс, Интернет, е-мэйл!

   — Нет, у нас в деревнях такого нет, — ошарашенно почесал в затылке Митяй. — У нас и пейджера-то никто в глаза не видел.

   — Слышь, а у тебя тачка есть? — спросил про сокровенное Митяй.

— Тацка? — не понял старец.

   — Ну, машина, — Козлов выразительно покрутил руками. — Би-би! На чем вы передвигаетесь? Не на ослах же!

— Мы далеко не ходить. Нам не нала тапка.

— А питаетесь чем? Продукты где берете?

   — Рис, — пожал плечиками хозяин. — Риба ловить, на Большую землю возить, продавать.

   Он усадил гостей за стол, а сам поспешил на помощь своей хозяйке.

   — Попросим деда, пусть он нас переночевать оставит, — сказал Турецкий. — А завтра утром надо как-то выбираться отсюда.

   — С острова один путь, по воде. — Игорь Степанович положил автомат рядом с собой на скамейку с такой осторожностью, будто боялся, что тот вдруг самовольно откроет огонь.

   — Опять эта вода! — воскликнул Гладий. — Мамко, роди меня обратно!

   Еда была неразнообразна, но обильна. Акира-сан и его женушка выносили из дома глубокие тарелки с приготовленными самыми замысловатыми способами дарами моря — жареная и вареная рыба, какая-то плавающая тварь с белым и изумительно вкусным мясом, рис со всевозможными приправами, и конечно же не обошлось без сакэ.

— Оперативно! — изумился Митяй. — Будто вы нас ждали!

   — Нет кусать — пирата злится, — объяснил Акира-сан. — Есть кусать — пирата добрый.

   — А-а-а, так это вы для пиратов готовенькое держите? Ничего, теперь они сюда долго не сунутся! — И Митяй, передразнив старика, добавил: — Пирата трусливая!

   — А разве у вас не на полу есть принято? — Василий аппетитно хрустел поджаренной корочкой.

   — Эта была, гразданина нацальник, — улыбнулся Акира-сан. — Я совецки лагерь сидел, за большой стол ел. Меня гразданина нацальник уцил.

— А ты долго в лагере-то сидел?

— Семь лет. В пятьдесят втором освободили вчистую.

   — Значит, ты должен сейчас к нам ненависть испытывать, к потомкам мучителей твоих, а? — спросил с набитым ртом Вёня.

   — Муцителей? Не-е-е-т! В лагерь весело был! Акира-сан в худозественная самодеятельность был, на балалайка играл, концерта давал! Гразданина нацальник песни любила. — И старец вдруг затянул тоненьким голоском, чисто-чисто: — Соловьи-и, соловьи-и-и, не трево-озте салдат...

   — Пусть солдаты, — подхватили мужчины хором, — немного поспят.

   — За дружбу наших народов! — чуть не прослезившись, Веня поднял до краев наполненную сакэ фарфоровую чашечку.

   Все выпили одним глотком, поморщились, закусили ржаной лепешкой. По телам мгновенно разлилась приятная теплота...

   — А ты шо? — Василий заметил, что хозяин не притронулся к спиртному.

   — Работа нада. Трезвый голова нада. Акира-сан не хоцет умирать.

— Ты шо, язвенник?

— Акира-сан самолет летать, рыба искать на море.

   — Самолет?! — Турецкого чуть не подбросило над скамейкой. — У тебя самолет?!

   — Колхозный, — вставил советское словцо старик. — Весь деревня покупала своя деньги.

— А не врешь? — спросил Митяй.

   — Зацем врать? — обиделся старик. — Акира-сан никогда не врать. Акира-сан воевать с американа, сбивать их самолета.

— Так ты в авиации служил?

   — Акира-сан быть Перл-Харбор, ему вручать императорскую награду.

   — Перл-Харбор? — потрясено переспросил Игорь Степанович. — Вы бомбили Перл-Харбор? Братцы, да перед нами же настоящий ас! Лучший из лучших!

   — Акира-сан — ас, — скромно потупился старец. — Но Акира-сан не любить хвастать.

   — Слушай, скромник, вывези нас с этого острова, а? — взмолился Веня. — Нам позарез нужно.

 — Позарез? — не понял хозяин. — Харакири?

— Нам бы в Ивакуни перебраться! Знаешь, где это такое?

   — Ивакуни... — наморщил лоб старец. — Мой младсий дось работала в Ивакуни. Это далеко... Самаяета маленькая...

   — А это ничего! — нашелся Венька. — Мы друг дружке на колени прыгнем! Не гляди, что мы такие большие! Мы на самом деле очень даже компактные!

   — Далеко, гразданина начальник... — Акира-сал явно без энтузиазма отнесся к идее совершить многочасовой перелет на общественном самолете.

   — Давай рассуждать по совести, - предложил Веня. — Мы твою деревню от пиратов спасли?

— Спасли... — кивнул старец.

— А ты теперь должен спасти нас. Должен или нет?

   — Долзен, долзен... — совсем уж понуро согласился старик. — Нет, далеко, гразданина нацальник.

   — Да какой я тебе начальник? — возмутился Веня. — Мы гости у тебя.

   Четырехместная «чесна» выпуска конца восьмидесятых стояла посреди широкого луга и была похожа на большую одинокую птицу, которая спустилась с небес, чтобы чем-нибудь поживиться.

   —  Гарна машина... — восторженно выдохнул Гладий, который вообще обожал всяческую механику.

• Предыдущая
• 56/91
• Следующая