Тень дракона - Золотько Александр Карлович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/79
• Следующая

– Дам хороший.

– Отлично. И все это в кулек. И скажите, какую шоколадку вы предпочитаете? – Шатов с удивлением обнаружил, что в руках у него пустая бутылка. – Бывает. Сколько с меня? Сами выберите.

Шатов выгреб из кармана все деньги, высыпал их на прилавок и задумался, не открыть ли еще бутылку. Странно, но водка еще не подействовала. Она еще не могла подействовать, а Шатов убедил себя в том, что приятная легкость уже разлилась по всему телу. Хотелось… Бог его знает, чего ему хотелось. Хотелось жить.

Шатов забрал остаток денег, кулек, потом хлопнул себя по лбу и вынул из кулька плитку шоколада:

– Чуть не забыл – это вам!

– Спасибо, – засмеялась продавец. – Выиграли что-нибудь?

– Проиграл, – пробормотал Шатов. – Проиграл.

– Следующий раз повезет.

– Обязательно.

Следующий раз он обязательно угадает, какого цвета нижнее белье у очередной жертвы. И спасет ей этим жизнь. И всем спасет жизнь. И…

Шатов понял, что водка все-таки начала действовать. Он не ел с самого утра. И начал пить, когда поминали Рыжего. И ни чем не закусил.

Ну и что? Ну и напился. Ему есть, кого поминать. Он, правда, отчего-то не помнит, можно ли поминать умершего до похорон. И не важно.

– Не важно! – прокричал Шатов, запрокинув голову.

Чем скорее его развезет, тем быстрее он сможет забыться. Тем быстрее… Подавить желание прямо тут, на улице, откупорить еще одну бутылку оказалось непросто.

Становишься алкоголиком, Женя, вон как сосет под ложечкой в предвкушении. И руки трясутся от вожделения. Алкоголик. И трус, мелькнуло в голове, и это была последняя трезвая мысль.

Потом все вдруг как-то сместилось, в голове словно лопнула перепонка, и Шатова окатила волна покоя. Он даже остановился на мгновение. Раньше так моряки выливали масло на разбушевавшиеся волны, чтобы успокоить шторм.

Умиротворяли стихию. А он умиротворяет свои взбесившиеся мысли. И они послушно замирают. Ка-акие молодцы!

Все хорошо. Замечательно. Сказочно и волшебно. Он жив, Вита жива, Вика – тоже жива.

Вон, ты смотри, даже двое дежурных в машине перед домом – тоже живы.

– Привет, ребята! Меня зовут Евгений Шатов, это вы меня охраняете. Молодцы, – Шатова качнуло, кулек в руке ударился о дверцу машины. – О!

Шатов сунул руку в кулек и достал бутылку.

– Это, ребята, водка. Замечательная вещь, если вдуматься. Выпил – и уже хорошо. Если не стошнило. А от этой не стошнит. Девушка гаран… гарантировала, что хорошая… Или это она коньяк? Не важно, я одну бутылку уже приговорил – нормально. Берите. Как это – нет? Чо, с ума сошли? А помянуть? Рыжего помянуть? Изотова, Алену… Меня, в конце концов… Вы не помните, можно поминать еще не похороненного? А еще пока не убитого? Да берите вы бутылку! Или коньяку захотели? Берите коньяк… Ну, как знаете… – Шатов со стуком поставил бутылку на капот «девятки» и помахал оперативникам рукой. – Пока.

Вот такие дела! Не хотят пить – будут тренировать силу воли. Это не просто высидеть целую ночь, глядя на бутылку перед самыми глазами. А выбросить они ее не смогут, какой мужик сможет разбить бутылку водки?

Вывод почему-то развеселил Шатова. Разбить бутылку. Смешно. И то, что ступенька чуть не выпорхнула из-под ноги, тоже несказанно развеселило Шатова. Очень забавно забормотал лифт, открывая двери. Отлично. А теперь еще раз! Хорошо, молодец. Еще!

Поехали! Он сказал: «Поехали!», и я сказал – «Поехали!».

Перед дверью квартиры Шатов похлопал себя по карманам, в поисках ключа, а потом махнул рукой. Это они с Витой так играли, а с Викой… Можно и просто позвонить в звонок. Пусть и птичка поработает…

– Привет, Вика! – Шатов шагнул в квартиру, стукнул коленом о кулек.

Бутылки звякнули.

– Динь-дилинь, – сказал Шатов. – Возьми их, пожалуйста, и поставь в холодильник. Или… это… Водку в холодильник, а коньяк в холодильник ставить не нужно. Коньяк нужно хранить при комнатной температуре. И пить, согревая в руках, чтобы он пах… Это если хороший. А это хороший коньяк, мне это обещала девушка в магазине. Представляешь, я так и не узнал ее имя.

Шнурки на туфлях отчего-то запутались.

– Ч-черт! – Шатов сел на пол и принялся стягивать туфли. – А я ноги промочил!

Один туфель, второй туфель. До завтра высохнут. Теперь встать. Слышишь, Жека? Подъем! В смысле – встать! И снять куртку.

Божечки, ведь выпил всего бутылку! Ка-кой крепкий напиток. Просто с ног валит. Шатов встал, постоял, прислушиваясь к выводам своего вестибулярного аппарата. Нет, не валит. Во всем теле – тишь да гладь. Координация движений – отлично. Это в голову шандарахнуло.

– Привет, Вика! – Шатов вошел на кухню, сел на табурет и обнаружил, что куртку все еще держит в руках. – А я куртку приволок!

– Что случилось, Женя? – Вика села напротив Шатова.

– Ничего, просто я выпил немного. Бутылочку.

– Это я заметила. По какому поводу?

– А что, нужен повод? – удивился Шатов. – Чтобы человека замочить – повод не нужен, нужно просто желание. Чик, бац! Ты, кстати, знаешь, что перере-ре… тьфу ты, перерезание горла – один из самых гуманный способов казни? Человек вроде бы даже и не мучается почти. Просто засыпает…

– Женя…

– Ага. Вместо колыбельной – ножом по горлу. Очень эффективно…

– Женя…

– Да что ты заладила – Женя, Женя! Меня Вита так не называла. Она меня называла Евгений Шатов. Понимаешь? Ни черта ты не понимаешь, Вика, потому, что ты только подмена. Восковая кукла перед окном. Как у Шерлока Холмса. Помнишь?

– Я помню.

– Вот и замечательно. Ты мне еще скажи, почему девки сейчас не носят брюки, а надевают юбки с разрезом для бедра… До бедра. Почему? Это же опасно для жизни. И не смотри на меня так, Вика. Ну, напился! Хотя, если честно, – Шатов понизил голос до шепота, – это я еще не совсем напился, это я еще притворяюсь. Но очень хочу напиться, потому что устал притворяться. Имею я право устать притворяться? Имею. Куда я бутылки дел?

– Ты отдал их мне, чтобы я поставила в холодильник, – ровным голосом ответила Вика.

– Правильно. Ты думала, что я забыл? Ничего подобного. Это я тебя проверял. Доставай бутылку. И два стакана, – Шатов на всякий случай поднял два пальца. – Мне и тебе. Ты же составишь мне компанию? Я не хочу пить в оди…ночку. Это похоже на название тюремной камеры – одиночка. И еще…

Шатов наклонился к лежащей на полу куртке, достал из кармана телефон:

– Поставь, пожалуйста, на подзарядку. А то вдруг позвонит кто-нибудь, предложит сыграть…

Нужно срочно добавить. Ощущение легкости начало потихоньку уходить. Быстро пьянеешь – быстро трезвеешь, Шатов. Только деньги зря тратишь.

Нужно налить. Бутылка, оказывается, уже стояла на столе. И стаканы. Два. Какая умница, эта Вика. Только вот имя немного подкачало. Вика. Нет, одна буква все может изменить.

– Давай, Вика, выпьем за Виту. За мою Виту! – Шатов поднял стакан. – Давай. А теперь – за тебя. И после – за меня…

– Не нужно так часто, – тихо сказала Вика.

– В точку попала. Не нужно так часто. И уби-вать так часто – тоже не нужно! Зачем так часто? Зачем вообще убивать? – Шатов вытер рот. – Я не могу понять. И никто не может понять. Даже Сергиевский понять не может. И Хорунжий тоже не может, иначе не прятался бы от меня. Давай выпьем за Хорунжего? Ты не можешь отказаться, он твое начальство. Вот и славно. Черт!

Шатов посмотрел на свои руки и обнаружил, что они в грязи. Это когда он снимал туфли…

– Свинья, – сказал Шатов. – Я – свинья. Напился до свинского состояния. Я сейчас, только руки помою. Сейчас.

Кран в ванной поддался сразу. Пошла теплая вода.

Шатов подставил под струю руки и с интересом смотрел, как вода по крупинке смывает успевшую подсохнуть грязь. Он умывает руки. Он умывает руки, не желая… Чего он, собственно, не желает, Шатов додумывать не стал. В голову вдруг пришла идея, что душ – это то, что нужно.

Ему нужно принять душ. Немедленно.

Шатов расстегнул рубаху. Одна пуговица заупрямилась, и за это была оторвана.

• Предыдущая
• 47/79
• Следующая