Тень дракона - Золотько Александр Карлович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/79
• Следующая

– Банк! – выкрикнул Климов. – Он нас кинул!

– Сбегай, посмотри, – приказал майор. – Гоблин, с ним!

За машинами и остановившемся на перекрестке автобусом Шатов не смог рассмотреть, что именно произошло возле банка. Опера, лавируя между машинами, скрылись из виду.

– Как полагаешь, Дракон нас кинул? – негромко спросил Сергиевский у Шатова.

– Не знаю, – повторил Шатов. – Не думаю. Это или случайность, или для отвода глаз.

Звон стекла. На этот раз не за потоком машин, а откуда-то сверху. Над головой. Шатов поднял голову.

Что-то обрушилось сверху на пустое летнее кафе, расшвыривая в стороны солнцезащитные зонтики. Тело.

Шатов задохнулся от ужаса. Женское обнаженное тело лежало возле смятого зонта среди осколков стекла. Из кафе выбежала женщина, замерла. Истошный визг перекрыл все остальные звуки.

Шатов как загипнотизированный шагнул к трупу.

Лет двадцать пять… Тело исполосовано стеклами. Руки связаны за спиной. Из-под головы быстро растекается лужа крови. Темно-красное на сером граните.

Ноги неестественно вывернуты.

Шатов собрал все силы и отвернулся.

– Волков! Волков!

Это майор, понял Шатов, он что-то приказывает… Девятый этаж. Шатов поднял голову и увидел, что одно из окон девятого этажа зияет проломом.

Выбросил. Дракон вышвырнул женщину с девятого этажа, не боясь, что его схватят. Он не мог не слышать сирены и не обратить внимания на автобус. И все-таки нанес удар.

– Все этажи проверь, каждую комнату. Чердак и подвал. Мусоропровод и лифтовую шахту.

Он ушел, вдруг подумал Шатов. Он ушел. Я не знаю как именно, но ушел. Его уже здесь нет, иначе я бы его почувствовал. И теперь мы виноваты, что погибла именно эта женщина. Это мы выбрали север.

Это мы выбрали север. Это мы выбрали север. Это мы выбрали север!

Шатов не понял, что выкрикивает эти слова в полный голос:

– Это мы выбрали север! Это мы выбрали север.

– Шатов! – кто-то рванул Шатова за плечо.

– Это мы выбрали!..

– Шатов! – две пощечины, одна за другой обожгли лицо Шатова. – Очнись!

– Что «очнись»? Это ты ей скажи, пусть она очнется! Пусть встанет! Слышишь? Пусть она встанет! Подними ее, если такой умный! Думаешь, у тебя получится? – Шатов оттолкнул Сергиевского и пошел к погибшей. – Вставай, красавица! Проснись! Жизнь прекрасна! Отчего люди не летают?

Чьи-то руки вцепились Шатову в левую руку, но Шатов ударил правой, не глядя.

– Ты же красивая, – сказал Шатов, опускаясь на гранит возле обнаженного мертвого тела, – ты еще должна была жить. У тебя красивые волосы…

Пальцы Шатова осторожно коснулись волос погибшей.

Она не успела закрыть глаза. Сколько длился ее полет? Секунду? Две? Она просто не успела зажмуриться и видела все. Видела, как приближался гранит, видела, как Шатов и майор стояли там, внизу, и даже не пытались ее спасти…

Шатов протянул руку к ее лицу. Нужно закрыть ей глаза. Пусть она поспит… Она, наверное, очень устала, пока долетела до земли…

Но закрыть ей глаза Шатову не дали. Ему жестко зажали руки, завернули их за спину. Они думают, что он будет сопротивляться! Эта мысль показалась Шатову смешной. Они думают, что Шатов попытается отбиться от них… Чушь! Ему нужно беречь силы. Он должен найти Дракона.

Шатова втолкнули в микроавтобус.

Он найдет Дракона. Он найдет. Не они, не опера. Не люди таинственного Хорунжего и странного Гаврилина. Он сам. Он один.

Ему закатили рукав, чем-то протерли. Укол. Ну и хорошо. Хорошо все, что помогает ему восстановить силы. Ему нужно совсем немного времени.

Подожди, Дракон, я приду к тебе. Я приду к тебе, сказал Шатов.

– Я жду, – ответил Дракон.

– Это только между нами, – сказал Шатов, – ты не должен…

– Слово «должен» не для меня, – прервал Шатова Дракон, – только я один устанавливаю правила. И животные будут умирать так, как этого хочу я. Я!

– Я найду тебя, – прошептал Шатов.

– Ты меня найдешь, – пообещал Дракон. – Обязательно найдешь. И проклянешь этот момент.

– За Рыжего, – Сергиевский поднял стакан и встал.

Встали остальные, и вместе с ними поднялся со стула и Шатов. Он не мог ни говорить, ни даже отвечать на вопросы. Слова запеклись в горле, взялись коркой, словно кровь на ране. В голове и сердце зияла пустота. Шатов устал от смертей.

Устал оттого, что смерть наносит свои удары, минуя его, используя его даже не как орудие, а как игральную кость – для жребия. Смерть по имени Дракон.

На площади он их обманул. В квартире, откуда выпала женщина, никого не было. Сама квартира была снята еще месяц назад, и соседи по лестничной площадке видели только высокого спортивного парня лет двадцати пяти. По описанию соседи опознали того, кто был обезглавлен в спорткомплексе. И ни каких следов.

Погибшая оказалась проституткой, промышлявшей неподалеку, в ночном клубе «Адмирал». Когда она выпала в окно – Дракона рядом уже не было. Перед уходом он соорудил простое устройство из веревки, стула на подоконнике и свечи. Проститутка около получаса могла наблюдать, как огонь свечи приближается к веревке.

В этом случае Дракон играл честно – если бы выбор пал на запад, то он вполне успевал вернуться и погасить свечу. Но Сергиевский выбрал север, и двадцатидевятилетняя проститутка погибла. А пятнадцатилетний мальчишка Коля Быстров остался жив.

Машина, протаранившая автобус возле банка на момент удара уже была пустой. Дракон вытащил Быстрова из багажника, комбинацию из камня, веревки и свечи на педалях – оставил. Как доказательство своей честности.

Мальчишка ничего толком объяснить не смог, кто-то ударил его сзади по голове, очнулся он уже на асфальте в арке. О том, что у него было пятьдесят процентов вероятности погибнуть, ему, естественно, не сказали.

Обо всем этом Шатов узнал только к вечеру. Врач, сопровождавший автоматчиков, вкатил Шатову слоновью дозу успокоительного. Сновидений не было.

Шатов вначале провалился куда-то, а потом также внезапно вынырнул. Осталась только головная боль. И чувство пустоты.

Опера молча выпили и сели на свои места за столом.

Сергиевский покрутил стакан в руках, покусывая губы. Оглянулся на Барановского:

– Сходи погуляй…

– Что? – не понял лейтенант.

Он как раз потянулся за бутербродом, намериваясь закусить водку.

– Или пойди поработай, мы тебя позовем.

Компьютерщик неопределенно пожал плечами, встал и вышел из столовой, зацепив плечом сидящего возле двери Шатова.

– Для тех, кто еще не знает, – тихо сказал Сергиевский, – мы поминаем старшего лейтенанта милиции Рыжова, погибшего при исполнении служебных обязанностей. Мы получили сообщение о местонахождении преступника, убившего участкового врача, прибыли на место, завязалась перестрелка, в результате которой был ранен старший лейтенант Таранов, который и раненый пытался задержать преступника. Получил удар ножом. Жизнь ему спас журналист Шатов. В ходе преследования старший лейтенант Рыжов заметил, что случайная свидетельница подвергается риску, и попытался вывести ее из опасной зоны. Лестница рухнула.

Один из преступников был убит старшим лейтенантом Тарановым, второй, воспользовавшись ранением оперативного работника, ушел, отрезав голову и руки своему мертвому подельнику с целью затруднить опознание.

Пирог кашлянул негромко.

– У кого есть вопросы? – спросил майор.

Тишина в ответ. Шатову показалось, что никто даже не дышал. Тишина.

– Всем все понятно? – Сергиевский надавил на слово «всем» так, словно хотел втереть его в память намертво.

Шатов поймал на себе взгляды оперов.

Это майор о нем, о Шатове. Все – это Шатов. С остальными Сергиевский уже это обсудил. И Барановскому, которому не стоит забивать себе голову лишней информацией, было разрешено покинуть помещение. Все – согласны. А Шатов?

Шатову все равно. Наверное – все равно. В голове легкий звон. Словно мысли собираются у него в голове каплями и раз за разом срываются, исчезая в опустошенной душе. Кап. Кап. Кап.

• Предыдущая
• 38/79
• Следующая