Анютина дорога - Губаревич Константин Леонтьевич - Страница 15

• Предыдущая
• 15/43
• Следующая

Они встали, когда вошел Гельмут со своим помощником. Гельмут разрешил всем сесть. Сам тоже сел. Приступил к делу, не теряя времени.

— К сожалению, вас осталось очень мало. Но, может, вы помните, когда стояли в наружной охране... Не проходил ли кто или пытался пройти на станцию перед взрывом?.. Кто это был — мужчина, женщина? Во что одет? Другие приметы?..

Пока — молчание. События вышибли из памяти охранников все подробности. Гельмут понимал это и дал время подумать, припомнить...

Припоминали долго, упорно, поскольку получили такой приказ, а приказы надо выполнять... Один наконец поднялся.

— Господин капитан...

— Да?

— Мой пост был у въезда машин...

— Так.

— Ко мне подошел мужчина... На костыле…

— Дальше.

— С ним был мальчик... Через плечо у мальчика висел футляр... в котором скрипки носят... Я прогнал их.

— И куда они пошли?

— Не знаю, господин капитан,

— Кто еще их видел?

Из присутствующих никто больше не видел.

Но для Гельмута возникла зацепка.

...Франек стирает в тазу рубашонку Василька. Отжал, повесил. Подошел к двери, открыл ее и выглянул в коридор. Убедился, что никого нет. Присел рядом с Васильком, перевел разговор на полушепот...

— Про подземный ход — никому, ни еднэго слова...

— Не, не скажу...— обещает мальчик.

— Мы пуйдэм с тобой через этот ход... у мене естэм ключ от боковых дверей костела... Пуйдэм в лес... Я тэж боюсь оставаться тутай... Мене могут заарестовать.., Бо я убежал из Люблина от гестаповцев. Ксендз взял мене за органиста. Я тэж музыкант... Тылько мене и тутай могут найти...

— Дядя Франек... Я хочу вернуться в лес... с папой…

— А где он?

— Вчера всех ловили... И его, может…

— Ты видел?

— Нет. Но он на костыле. Не мог убежать... Если он тут, давайте выкрадем его и убежим все вместе...

...Узники снова выстроены у стены. Как будто случайно, мимо и не обращая на них никакого внимания, проходят несколько солдат. Среди них — давший показание Гельмуту.

Он и только он незаметно всматривается в стоящих у стены.

Проходя возле Максима, опершегося на костыль, солдат ничем не дал понять, что опознал его.

За дверями стоял Гельмут.

Когда солдаты вошли, он всех отправил, кроме свидетеля.

— Узнал?

— Так точно, господин капитан, он…

Сам Гельмут не присутствовал на опознании Максима, у него были на это свои соображения: пока не хотел, чтобы у задержанного возникло хотя бы малейшее подозрение...

...Орган установлен в большом зале. Франек за клавишами проверяет настройку, тихо наигрывая мелодию полонеза. Рядом — Василек со скрипкой.

— То ест полонез Огиньскего...— объясняет Франек.— Был таки польский композитор... Тэж еднэго разу мусив покинуть Польшчу... И стало ему тенжко-тенжко в чужем краю... И написал тэн полонез, полный болю и смутку по ойчизне... Пенкна мелодыя?..

— Очень!..

— Сможешь повтурить?

— Попробую...

— А я буду акомпановать...

Василек поднимает смычок, несмело и не очень уверенно начинает повторять вслед за Франеком мелодию.

Органист подбадривает его одобрительными кивками.

Они не заметили, как мимо них прошел все тот же солдат-свидетель, внимательно посмотрев на Василька. За дверями его ожидал Гельмут.

— Тот?

— Так точно, господин капитан…

...Следственная. Гельмут прохаживается из конца в конец, как будто забыв о стоящем посередине комнаты Максиме. Все же садится за стол.

— Настаиваешь, что ты немой?

Максим мычит что-то неопределенное.

Гельмут пишет на листке бумаги:

«У тебя есть сын?»

Показывает Максиму. Дает ему карандаш, чтобы написал ответ. Максим делает вид, что ничего не понимает. Отрицательно вертит головой.

— Значит, сына у тебя нет?..

Максим продолжает отрицательно вертеть головой.

Гельмут уставился в глаза Максиму и смотрит долго, внимательно, изучая малейшее движение на его лице... Максим не отводит взгляда. Он тоже смотрит «непонимающими», «безразличными» ко всему глазами в лицо Гельмуту...

...По коридору солдат конвоирует Максима. По другому коридору помощник Гельмута ведет за руку Василька. Солдат открывает большие двери и пропускает в них Максима.

Максим — в зале, где установлен орган, и пока не понимает, почему его оставили одного.

В противоположных дверях показывается Василек.

— Папа!..— бросается к нему мальчик со слезами. Виснет у него на шее...

Максим мотает головой, мычит, давая понять, что он «немой»... Из боковой двери быстро входит Гельмут.

— Это твой папа?— вкрадчиво спрашивает Василька.

— Да!.. Мой!..

— Ну вот, а ты отрицал...— укоризненно качает головой Гельмут, грозя пальцем Максиму.— Ах, как нехорошо забывать своих детей!

...Максима опять увели в следственную. Гельмут сидит на краешке стола, его помощник стоит за спиной Максима.

Гельмут по-прежнему молча изучает его, следя за выражением лица. Движением взгляда подает условный знак помощнику.

Тот незаметно вынимает пистолет и стреляет около самого уха Максима. Лицо его слегка дрогнуло, что не прошло мимо внимательных глаз Гельмута.

— Ну вот,— улыбается Гельмут,— оказывается, «глухонемой» неплохо слышит... Пойдем дальше...

Помощник тычет Максима в спину и показывает на дверь.

Максим направляется к выходу, опираясь на костыль. Гельмут внимательно следит за его «негнущейся» ногой...

Подойдя незаметно сзади, помощник выбивает костыль из-под мышки Максима. Максим падает, потеряв опору...

— Встать!

Максим с трудом поднимается, ступает только на одну ногу.

Помощник поворачивает его в обратном направлении и опять тычет в спину, чтобы шел. Максим идет, подтягивая «негнущуюся» ногу. Помощник неожиданно бьет сзади носком сапога в изгиб колена — «негнущаяся» нога... согнулась...

— Так,— еще веселее улыбается Гельмут.— И с ногой все ясно. Теперь, может, заговоришь все же?..

Максим молчит.

— Ну ничего. Заговоришь.

...Гельмут не спеша мастерит бумажного голубя, как будто забыв, что перед ним стоит Василек. Пришла его очередь. Вроде бы между делом Гельмут ведет неторопливый разговор.

— Ну и давно твой папа стал немой?

— Когда война началась... От бомбы... Его контузило...

— Да, это бывает... И ты сейчас помогаешь ему?

— Ага. Я играю, и нам подают... Кто что... Ходим всюду.

— А зачем позавчера на станцию ходили?

— Солдатам поиграть... Они тоже давали нам...

— Тебя папа туда повел?

— Не, я повел.

— И пропустили вас?

— Не.

— И куда же вы пошли после?

— Мы не успели... Там как началось!.. Я как побежал со страха!..

— А папу оставил?

— Ага.

— Нехорошо...

— Он... не мог бежать...

— Зачем же было бежать?

— Так... всех ловить начали.

— Маленьких не ловили. Они же не виноваты. А раз ты побежал, значит, подумали, что ты виноват, и схватили.

— Не, я не виноват... Папа тоже.

— Конечно, нет. Я же не говорю.

Гельмут поднимает из-под стола футляр со скрипкой.

— Это твое?

— Ага.

Гельмут открывает футляр, вынимает скрипку.

— У тебя здесь больше ничего нет?

— Не.

Гельмут неожиданно открывает потайной ящик, где лежала мина...

— А это что?

В ящичке — такая же мина, как и та, что принесли в город... Василек вздрагивает от испуга и неожиданности, что не ускользнуло от внимательного взгляда Гельмута... Он вынимает мину, кладет ее на стол перед Васильком.

— Такая штучка была в твоем футляре?

Мальчик молчит.

— Ну, чего молчишь?

Василек оторопел, никак не может собраться с мыслями.

— Такая была, да?.. Ну что ж молчишь, значит — такая... Кому твой папа передал ее?..

• Предыдущая
• 15/43
• Следующая