Силиконовый маг - Хэмбли Барбара - Страница 38

• Предыдущая
• 38/79
• Следующая

И послушник замолчал, погрузившись в воспоминания. Стало понятно, что вызвало их к жизни — запах распаренных трав и крови. Затем он резко встряхнул головой, точно стремясь избавиться от наваждения. Но тут он вспомнил другое — тот вечер с Пеллой возле амбара, ее руки, запах ее волос… Керису было жалко эту девушку, которая ждала совсем нежеланного ребенка. В последний день, когда они вернулись от развалин цитадели Сураклина и готовились выступить к острову Тилратин, Керис делал все, чтобы только случайно не остаться наедине с Пеллицидой.

Впрочем, девушка не искала его общества. Она прекрасно его понимала.

Большую часть своей сознательной жизни Керис провел в беспрестанных тренировках, во время которых его учили не только рубить и колоть мечом, но и думать чересчур много. Но теперь жизнь волей-неволей заставляла его задумываться. За последние два месяца произошли события, которые навечно разрушили его прежний образ жизни. Раньше все было понятно: вот цель, к ней нужно стремиться. Особенно характерно это было тогда, когда он преследовал Антрига в Пустоте. Ни в коем случае нельзя было упускать его из поля зрения, чтобы не остаться навеки в бесконечном пространстве Космоса. Оказывается, не всегда нужно смотреть в упор на то, что волнует тебя больше всего в этот момент. Керис понял это тогда, когда усилием воли заставлял себя избегать взгляда Пеллициды. Проявлять слабость было никак нельзя. И Пелла тоже знала это — она ведь и была так воспитана.

Теперь же цель была одна, и ни в коем случае нельзя было сворачивать с намеченного пути. Нельзя было думать даже по типу «а что было бы, если…», нужно было смотреть вперед. Раньше это было проще, но сейчас… Сейчас Керис глядел на многие вещи по-иному, чем хотя бы месяца три назад. Невольно мысли Кериса вновь и вновь возвращались к Пелле. Нет, что за наваждение! Ведь она — принцесса, жена Фароса и мать его ребенка. А что он, Керис! Уже пропащий человек — нарушил данную Совету клятву верности, да и дал провести себя этому Сураклину… Он же бесполезный человек! Но теперь нужно было довести до конца свою главную задачу — отомстить Темному Волшебнику, отомстить ему даже ценой своей собственной жизни. Ведь он все равно оставался послушником, а что может быть лучше для послушника, для воина, чем смерть на поле битвы?

Но с некоторых пор он стал чувствовать не только решимость и готовность отдать жизнь в схватке с врагом, но и разные доселе вовсе незнакомые чувства.

Одно из этих чувств он осознал — это было чувство дружбы, которое отличалось от чувства войсковой дружбы, чувства локтя, которое культивировалось в послушниках в школе воспитателями. Он понял, что у него действительно есть общие интересы с этой странной девушкой Джоанной, которая призналась, что и сама годами ни с кем не водила дружбы, кроме невиданных машин под названием компьютеры. Потом было еще одно чувство — чувство наслаждения жизнью. И пусть оно возникло впервые зимой, когда природа, наоборот, умирает, пусть даже впереди его самого ждала смерть, но он никогда раньше не ощущал этого! Как-то внезапно он понял, что ему интересно совсем иными глазами смотреть на улетающих по осени в теплые края гусей, на колышущиеся под ветром камыши на озере, приятно гладить доверчиво прижимавшуюся к его широкой груди болонку Пеллы. Ему нравилось стоять и слушать игру принцессы на клавесине. Все это было в новинку, и было приятно осознавать себя как бы родившимся заново. А может быть, так оно и было?

Всю свою предыдущую жизнь он смотрел на вещи через призму клятвы верности Совету Кудесников. Инструкторы в школе крепко умели вколачивать в головы своим питомцам, что смелого воина в жизни должны волновать по-настоящему только две вещи: оборона и нападение. Не больше и не меньше. Раньше ему не приходило в голову, выбегая на зарядку, посмотреть на солнечный восход, а ложась спать — на мерцающие в небе звезды.

Но Керис тоже осознавал, перед лицом какой беды все они оказались. И, как назло, эти новые чувства! Ни в коем случае нельзя позволить себе размягчаться! Ведь ему все равно не суждено жениться на супруге накрашенного и надушенного садиста!

Иногда, глядя в глаза Антрига, Керис понимал, что Виндроуз догадывался обо всех его чувствах. И послушник в эти минуты отчаянно ненавидел кудесника за его проницательность, хотя старался не показывать этого и не казаться несдержанным мальчишкой. Но, впрочем, осознавать все это было чертовски неприятно. Но зато Керис обладал железным терпением, и это здорово ему помогало.

Ко всем же этим человеческим чувствам примешивалось еще и волшебство. Керису было неприятно, что волшебная энергия вытекает из него. Ведь она могла пригодиться для решающей схватки с Сураклином!

Впрочем, Керису пока не оставалось делать ничего, кроме как прилежно изображать из себя студента-медика. Благо, что тут был Антриг, от которого можно было чему-то подучиться. Еще в школе послушников он получил некоторое представление о характере ранений и переломов костей. Конечно, настоящий воин должен уметь исцелять себя по мере сил, чтобы как можно скорее встать в строй и снова быть готовым броситься в бой. Потому-то инструкторы неплохо обучили их кое-чему. Керису же давалось это легко — ведь с самого раннего детства он видел, как его дед, Солтерис, занимается врачеванием. Антриг же обучал его простейшим вещам — как определить заболевание по цвету глаз, краснотам или по цвету мочи. Кроме того, Виндроуз старательно объяснял, что означает замедленное или учащенное биение сердца, как правильно нужно щупать пульс и многое-многое другое. Украдкой, чтобы никто не видел и не слышал, Антриг учил Кериса заклятьям, которые нужно было налагать на пациентов, чтобы ускорить или улучшить процесс лечения разными солями или травами. Постепенно Керис чувствовал, что голова его пухнет от накопленных знаний.

Однажды парень даже ужаснулся — оказывается, это волшебство и вовсе не такая уж сложная штука. Страшило его то, что Совет Кудесников, который был для него всем, постепенно начинает терять в его глазах всю привлекательность.

— Мне, наверное, не стоило заниматься всем этим! — признался Керис Джоанне, когда они сидели в небольшой скупо освещенной комнате в доме местного дворянина. Антриг ушел вместе с хозяином наверх, чтобы посмотреть его жену, юную семнадцатилетнюю особу, которая была беременна и, как обеспокоенно сказал ее супруг, постоянно жаловалась на разные недомогания. Керис же занимался совсем несвойственным делом

— как-то Антриг показал ему загадочный карточный пасьянс, который, если его собрать, вызывал прилив хорошего настроения и бодрости. Но собрать требуемую комбинацию было совсем невозможно.

— Вообще-то я имею в виду совсем не это, — вздохнул Керис, кивая на разложенные карты, — просто… — тут он замолк, соображая, что же он в действительности имел в виду.

За окном яростно завывал ветер, хлопая сорванными с крючков ставнями. Пламя свечей тревожно дрожало в залитом воском фарфоровом подсвечнике работы кимилских мастеров. Это было типичное поместье мелкого дворянина — построенное на берегу реки, все сооружения были из дерева, и все казалось тут несколько мрачноватым. Джоанна вдруг подумала, что в таких вот местах водятся разные привидения.

— Так что ты имеешь в виду? — сказала Джоанна, лишь бы не молчать,

— то, что в вашей школе этому не обучают?

— Да, из нас прежде всего там делали убийц! — отчеканил Керис.

— Нет, я имела в виду только тебя, а не остальных! — пояснила девушка. Разговор их был каким-то дежурным, было ясно, что каждый думает точно о чем-то своем.

Керис вообще ничего не ответил.

Джоанна, увидев одну из карет, на которой была изображена схематично печать, прикоснулась осторожно к ней. В этом пасьянсе не было ничего необычного — волшебной силы Кериса недоставало для того, чтобы угадать по разложенным картам то, что ожидает их в недалеком будущем. Скорее всего, Керис и разложил эти карты, чтобы просто отвлечься от невеселых размышлений.

— Знаешь, — сказала Джоанна, — даже тогда, когда я первый раз встретила тебя в убежище Сураклина, мне уже казалось, что ты уже приготовился к смерти! Ты был готов и резать, и убивать за свое, но в еще большей степени ты готов был пожертвовать собой во имя этого!

• Предыдущая
• 38/79
• Следующая