Мать Зимы - Хэмбли Барбара - Страница 32
- Предыдущая
- 32/74
- Следующая
Джил пыталась убедить себя, что именно поэтому люди так и пялятся на нее, – хотя, Бог свидетель, живя на границе, они наверняка видели немало женщин-разбойниц в штанах и с оружием. Она убеждала себя, что происходившее с ней еще не могло стать видимым стороннему взгляду.
Но то и дело она отвлекалась от работы, чтобы коснуться своего подбородка, лба, запястий и предплечий. Возможно, изменения и впрямь еще не были заметны. Ингольд ничего не говорил.
Возможно, даже эта уверенность, что она мутирует подобно тем животным, вообще была иллюзией, как псевдовоспоминания, заполнявшие ее сны и являвшиеся теперь даже наяву. Воспоминания о том, как Ингольд насиловал ее, избивал и осыпал ругательствами... Порой она еще помнила, что такого быть не могло. Однако, иногда не могла отличить истину от иллюзии и точно так же не могла сказать, действительно ли руки ее становятся длиннее, а пальцы превращаются в когти, как у той твари, что укусила ее. Она старалась заглянуть в любую отражающую поверхность, которая попадалась ей на пути, – чтобы, наконец, узнать правду.
Но правда от нее ускользала. Иногда Джил была не в силах сосредоточиться на собственном отражении. Иногда ей казалось, что она выглядит совершенно нормально. Иногда осознавала, что уже не помнит, что такое – нормально.
– Джил? – Ингольд с озабоченным видом стоял у входа в конюшню. – Ты в порядке?
Ей это кажется, или он и впрямь как-то странно смотрит на ее лицо? На ее руки?
– Ты это видишь? – сказала она ему, и он ответил: «Да».
О чем еще он мог говорить, если не об этом? Джил распрямила плечи.
– Я просто размышляла о том, что в этих краях для женщин, похоже, годится любая работа, только она не имеет права защищать себя с оружием в руках.
Ингольд улыбнулся.
– Моя дорогая Джил, лучшая защита женщины – это не попадаться мужчине на глаза и верить во всех святых. – Колдун потер затекшие плечи и уселся рядом с Джил на лавку, поднося к губам флягу с водой. – Спроси хоть у кого хочешь.
Взяв в руки посох, он начертал в пыли слово.
– Это – аттис: мужчина. Видишь значок диакритики? Это почетная частица, но она всегда является частью написания этого слова. Все мужчины – Почетные Люди. А вот – таттиш, женщина. Дословно – не-мужчина. А если точнее, не-из-нас. И, как ты можешь заметить, никакой почтительной диакритики.
– Так, значит, мы в империи, которая мыслит почтительными диакритиками? – Джил криво усмехнулась, и на какое-то мгновение мир стал совсем прежним.
– В общем-то, да. Смотри: пио-ан: колдун. А вот – то-ян: демон. – На всех домах здесь были начертаны знаки против демонов, а также традиционные изображения святых.
– Эти две точки означают «не человек». Их ты можешь увидеть в названиях всех животных, кроме лошадей, ястребов и кошек. Кстати сказать, у лошади, ястреба и кошки, принадлежащих императору, имеются почтительные значки, которых нет в именах его жен. Вот почему человек может смертельно оскорбить кого-нибудь вроде нашего однорукого друга, Ваира на-Чандроса, просто назвав его лошадь катушъ вместо кат-тушъ – смертельно для себя, а не для него, разумеется.
– А ну-ка, за работу, старый дурак, – закричала из дверей домоправительница. – Когда вернется отец Кримайл, он...
Женщина осеклась. Со двора донесся какой-то шум и женские голоса, затем перестук копыт, громкая ругань и пронзительный детский вопль.
– Солдаты! Солдаты!
Джил схватилась за меч. Ингольд уже обнажил оружие. Деревянные ворота распахнулись, и черная лошадь в блестящем панцире ворвалась внутрь, неся в седле мужчину в доспехах из лакированного бамбука. Ингольд, ухватив Джил за руку, потащил ее прочь. Отовсюду слышались крики, треск ломающейся мебели и истошный визг домоправительницы.
Когда они оказались на городской площади, там царил настоящий хаос. Женщины, прикрывая лицо вуалью, с детьми на руках разбегались во все стороны. Горстка мужчин отчаянно сопротивлялась, оттесненная к фонтану под напором солдат в доспехах. На ступенях церкви мужчина в алом одеянии, – вероятно, тот самый отец Кримайл, – что-то кричал, подзывая женщин и детей, которые пытались укрыться в храме. Ингольд метнулся в какой-то проулок, но был вынужден отступить, когда навстречу выехали три всадника. Он едва не упал, налетев на какого-то старика, выбегавшего из дома с мешком в руках. Выругавшись, Джил вместе с магом устремилась вверх по ступеням церкви, а вслед уже неслись всадники...
В пестром нарядном храме с крохотными капеллами, винтовыми лестницами и галереями на дюжине разных уровней толпились плачущие женщины, обнимая детей или отчаянно выкрикивая их имена. Ингольд, не задерживаясь, устремился в другой конец храма, и Джил невольно поразилась, откуда он знает, где находится задняя дверь. Разумеется, именно к задней двери он и пытался пробраться, но хотя та была открыта, сквозь нее сплошным потоком врывались перепуганные старики и женщины, которых вгоняли сюда мужчины в черных доспехах. Ингольд привалился к двери плечом, и Джил, стоявшая у него за спиной, с внезапной яростью подумала: «Вытолкай его наружу... Они порежут его на куски...»
Она торопливо отступила. Люди напирали со всех сторон, и, привалившись к резной колонне, Джил пыталась отдышаться. В мозгу ее потемнело. Несколько мгновений она почти ничего не видела вокруг себя, кроме оказавшейся рядом худощавой девушки с синими глазами, точь-в-точь, как у Альды, и в перепачканной серой вуали. Когда в глазах у Джил прояснилось, девушка уже исчезла. Позади раздался стук копыт, гулко разносясь по всей церкви. Солнечный свет, лившийся из высоких окон, высветил доспехи и плюмажи и отразился в серебристых глазах командира отряда. Отец Кримайл, совсем юный, вышел из толпы крестьян и встал перед ним с невозмутимым видом человека, которому уже забронировано место на небесах.
– Неужто ты еретик, что нарушаешь законы убежища, капитан Сман-эль?
– Мы не нарушили никаких законов. – Вожак бандитов говорил на грубом южном наречии. – Мы явились сюда, чтобы собрать положенную дань для его сиятельства Эсбошета, регента истинного короля. Если кто-то не может заплатить деньгами или своим добром, то пусть отдаст то, что имеет: женщину или ребятишек. Мы их возьмем, святоша.
– Тогда пусть лорд Эсбошет придет сюда сам и заявит о своих правах, – уверенно парировал священник. – Если же кто-то из вас насильно выведет из этого убежища хоть одно живое существо, он будет держать ответ перед Богом... Ни лорд Эсбошет, ни юный король, а вы сами, – те, кто сотворит это, – будете отвечать перед судьями Истинного Пути и господними святыми, и огнями ада.
Капитан злобно ухмыльнулся.
– Нет, это меня не устраивает. Не годится, чтобы судьи Истинного Пути и божьи святые говорили гадости обо мне у меня за спиной. – Он натянул поводья, а затем обернулся к своим приспешникам. – Эй, парни, слышали этого святошу? Похоже, нам придется ждать, пока добровольцы не выйдут отсюда сами.
Разбойники захохотали. Кто-то из них принялся выкрикивать ругательства в адрес женщин и священника. Даже прежде, чем капитан покинул храм, Джил услышала, как солдаты стаскивают к стенам с внешней стороны поленья и хворост.
Она заозиралась в поисках Ингольда. Конечно, старик мог без труда вытащить отсюда их обоих, отведя солдатам глаза, но ей сейчас хотелось совсем другого. Где-то неподалеку всхлипывала девушка: «Не хочу! Не хочу!», повторяя это раз за разом в общем испуганном гомоне, становившемся все громче по мере того, как разгорались снаружи костры, и дым начинал проникать в помещение.
Она хотела убить их всех, – этих людей на площади. Смутные видения насилия заплясали в сознании, и ярость ледяной волной начала подниматься в душе.
– Ты тоже из какой-то шайки? – спросил ее чей-то голос. – Разбойница?
Джил обернулась. Это был священник, отец Кримайл.
– Нет, просто женщина, которая любит путешествовать и не хочет, чтобы ее изнасиловали. – Она увидела свое отражение в этих светло-серых глазах: высокая худая женщина с лицом, изуродованным шрамом и не прикрытым вуалью, с растрепанными волосами и мечом на поясе. Она не знала, видит ли он что-то еще.
- Предыдущая
- 32/74
- Следующая
