Башня Тишины - Хэмбли Барбара - Страница 10
- Предыдущая
- 10/88
- Следующая
Ле только покачала головой.
– Говорят, что они должны были не только довести его, отправить туда, где он был раньше! Говорят также, что он умел воздействовать на умы тех, кто находился неподалеку от него! Он мог воздействовать даже на неодушевленные предметы! И даже во сне он мог пользоваться своей силой! Конечно, это могли быть просто выдумки досужих сплетников, но…
– А ты сама-то видела его?
Рот женщины искривился в какой-то странной ухмылке, которую вряд ли можно было назвать улыбкой. Они сидели за длинным столом, последние из воинов, которые прислуживали магам. Где-то в углу разговаривали двое новообращенных – они с жаром обсуждали какое-то новое выученное заклятие, споря, в каких случаях и с какой интонацией его следует произносить. В комнате было душно, и Керису очень хотелось продолжить разговор во дворе.
– Я видела его только один раз, – нарушила тишину Ле, – когда мне было восемь лет. Я видела, как он умирал, а потом видела, как сжигали его тело. Вообще-то Святая Инквизиция хотела сжечь его заживо, но твой друг, архимаг… – она кивнула наверх, куда вела лестница, там сидел Солтерис. Он задумчиво слушал большого и плотного Нандихэрроу, который рассказывал: "Нет, вряд ли… Церковь не имеет никакой власти над теми, кто принес клятву на верность Совету. Конечно, Церковь есть Церковь, она свята, но права на убийство мага ей все равно никто не давал. Причем независимо от того, кто этот маг и чем он занимается!" Тут Ле закатала рукав, и Керис с удивлением и завистью увидел несколько шрамов от рубленых ран.
– Так вот, насчет Сураклина! Мне кажется, что для него все это тогда уже не имело значения! Я не знаю, что говорили о нем в Совете, в Святой Инквизиции и даже при дворе. Но зато я хорошо помню, каким разбитым и опустошенным он возвращался сюда. И он был так молчалив… Мне даже казалось, что этот человек не поднимет руки, чтобы защитить себя от удара меча…
Керис вспомнил эти слова на следующий день, когда он вместе с дедом покидал город, выходя из каменных ворот. Они направились дальше по дороге, вьющейся между холмами. Дорога была ровной и хорошей – жители внимательно следили за нею.
Сейчас как раз стояла пора сенокоса. Сено на окружающих холмах и низинах было уже скошено, а теперь жители города ворошили его граблями, пока позволяла погода, чтобы поскорее просушить. Где-то вдали на болотах кричали птицы. Но чем дальше они отходили от города, тем более запущенной становилась дорога.
Некоторые плиты почти совсем вросли в землю, и на них зеленела трава. Видимо, жители редко пользовались этим участком.
– Дедушка, эта дорога вела к Цитадели Сураклина? – тихо спросил Керис, словно не желая нарушать тишину, царившую тут.
Услышав голос внука, Солтерис встрепенулся, явно выведенный из глубоких размышлений. "Да. Да! – пробормотал он. – Эта дорога вела к его укреплениям! Но дорога эта значительно старше даже его самого – видишь, эти почтенные плиты потрескались от тысяч земных морозов, которые гуляли и гуляют тут! Только потом люди прокляли это место!" Керис нахмурился, оглядываясь по сторонам. Тут его взгляд упал на придорожный камень. Камень живо напомнил молодому человеку об окрестностях города Ангельской Руки, где таких придорожных камней, поставленных в разное время, было полно.
Каждый камень стоял, как часовой, охраняя свою эпоху, которая никогда уже больше не вернется. А эту дорогу, дед говорит, прозвали чертовой дорогой. "А что еще тут было?" – спросил он, но дед, погруженный в свои мысли, резко мотнул головой, демонстрируя нежелание отвечать.
Слева от них, на одном из холмов, стояла посеребренная временем Башня Тишины.
Вокруг ничего, только трава… Трава, которую жадно треплет ветер, стараясь подчинить своей воле…
Тут Керис заметил, что его представление о Башне как об одиноко торчащем указательном пальце, не совсем верно. Тут была не только Башня. Это величественное сооружение опоясывала невысокая стена с просторными воротами. И тут было довольно людно – через раскрытые створки было видно, как во дворе ходят одетые в черное люди – наверное, послушники. А те, что были одеты в белое, были наверняка священники. Возле ворот стоял какой-то человек, одетый в рясу, точно монах. Но не в черную и не в серую, а в огненно-красную. Очевидно, один из местных Кудесников Церкви. И Керису почему-то очень захотелось не входить в эти ворота.
– Все нормально! – ободряюще сказал Солтерис, угадав переживания парня, – они пока что нас даже не замечают! Так заняты своей работой!
Вообще-то архимаг и его внук стояли на таком месте, где их никак нельзя было увидеть со стороны ворот, но Керис подумал, что дед не станет говорить напрасно.
Старик вытащил из висящего на поясе мешочка маленький шарик, похожий на запекшийся в огне кусочек теста. Керис с любопытством уставился на этот шарик.
– Это лайпа! – пояснил старик, хотя это слово мало что говорило молодому человеку. Приглядевшись, Керис увидел, что шарик и в самом деле слеплен из теста. На нем тонкой булавкой были выцарапаны какие-то руны. Рунические знаки почти сплошным узором покрывали шарик. Старик передал шарик внуку и проговорил:
– Береги это как зеницу ока! Если со мной что-то случится или мы вдруг потеряем друг друга больше, чем на три часа, уничтожь шарик! Другие маги придут!
Тут Солтерис передал шарик внуку, продолжая внимательно наблюдать за Башней Тишины. Особенно интересовало его то, что происходило возле распахнутых ворот.
Солтерис уже двинулся дальше, как вдруг встревоженный Керис схватил его за плечо:
– Дед, а если это Антриг сейчас пленник, он не может как-то использовать против тебя свое волшебство?
Солтерис улыбнулся.
– Антриг сейчас беспокоит меня меньше всего – сказал он тихо. – Нет, в Башне Тишины у него вовсе не получится заниматься волшебством! Да и у меня тоже!
Случись мне оказаться за ее стенами, я стану просто жалким стариком, и то, что прежде внушало людям страх и почтение, перестанет их отпугивать! Со времен Исара Чалладина между святой церковью и Советом не было никаких конфликтов – но и Церковь стареет! Они, конечно, внимательно наблюдают за нами и выжидают своего момента! – Тут старик даже подмигнул внуку. – И я тоже буду делать все, чтобы в случае нападения меня не застали врасплох!
Керис оглянулся назад – на пустынную, заброшенную дорогу. Ему стало очень тоскливо – так, наверное, чувствует себя и Башня Тишины, среди однообразных холмов и под постоянным ветром. Тут он вспомнил рассказ Ле о том, как Святая Инквизиция вознамерилась живьем сжечь Темного Волшебника, и как Солтерис отказался дать им власть над жизнью и смертью какого бы то ни было волшебника.
Наверняка Инквизиция никогда не забудет этого архимагу и в удобном случае обязательно отомстит.
Воин положил лайпу в большой кожаный кошель, висевший у него на поясе, и путники пошли дальше. Когда они еще больше приблизились к стене, окружавшей Башню, Керис сразу напрягся – он ощутил свое оружие – меч на поясе, кинжал в башмаке, еще один маленький ножичек в потайном кармане как части тела. Еще раз обернувшись, он подивился, что только издали можно было заметить, как трава почти поглотила каменные плиты дороги. А впереди, за холмами, где петляла дорога, еще можно было различить те же путевые камни, любезно сообщавшие когда-то путнику, сколько миль он прошел.
Тут Керис снова скосил глаза на деда. Он постарался представить себе, как выглядел старик двадцать пять лет назад, когда он поднял Совет против Темного Волшебника. Он уже тогда носил титул архимага, хотя был молод и совсем не являл собой образец величия, каковое подобает человеку столь высокого ранга. Наверное, у него были темные волосы, думал Керис, и вряд ли тогда он был столь же молчалив и задумчив, как сейчас. Но зато от молодости в Солтерисе осталось прежнее – хитрое лукавство в глазах, которое выдавало глубокую душевную теплоту этого человека.
В воротах их встретил епископ Кимила. Керис удивился, увидев, что столь высокопоставленное духовное лицо – женщина. Глядя на нее, можно было догадаться, что красотой она никогда не отличалась. Как и предписывала Святая Церковь, женщина была коротко острижена. Одета она была в ризу серого бархата с изображением Солнца-Единого Бога на груди, которое напоминало алое кровавое пятно. Протянув для приветствия руку, женщина испытующе поглядела на обоих путешественников и сказала полувопросительно: "Здрав будь, архимаг!" Глядя через плечо епископа в распахнутые ворота, Керис размышлял, сколько послушников живет здесь. Ле сказала ему, что одновременно пять человек послушников Дома Волшебников несут тут службу – но острый глаз Кериса углядел по меньшей мере двадцать человек, проворно снующих по просторному двору. Двое Посвященных выжидательно замерли позади епископа, с подозрением оглядывая архимага и его внука. Керис поразился, какой фанатизм излучали их глаза. Церковь называла их иначе – хасу, то есть "купленные", – купленные у ада ценою крови святых и Единого Бога. Женщины-купленные именовались несколько по-иному – хасур.
- Предыдущая
- 10/88
- Следующая
