Любовь и ярость - Хэган Патриция - Страница 4

• Предыдущая
• 4/88
• Следующая

Китти коротко объяснила, что Тревиса срочно вызвал к себе президент.

– Может быть, он хотел поговорить по поводу нового назначения, – с беспокойством предположила она. – Я так надеялась, что они хоть ненадолго оставят его в покое! – Затем, спохватившись, она вспомнила, что у сына свои заботы, и спросила с тревогой:

– А где же Шарлин? Мне очень неловко, что я была вынуждена бросить ее, но ты понимаешь, как раз в этот момент я увидела отца…

– Ты просто сбежала, как и я в свое время, – улыбнулся Колт. – Не волнуйся, я сейчас разыщу ее и попытаюсь все уладить. – Он обвел взглядом пеструю толпу:

– Что-то я ее не вижу.

Собравшиеся постепенно переходили в столовую, где был сервирован праздничный ужин.

– Может быть, ты поищешь ее, – предложила Китти, – а я пока подожду здесь отца.

Колт кивнул.

– Должно быть, пришло время для серьезной беседы с очаровательной Шарлин, – пробормотал он, раздраженно добавив:

– Если, конечно, она расслышит что-нибудь, ведь у нее в голове, похоже, оглушительно звенят свадебные колокола!

Китти весело рассмеялась, заметив, как сын, отходя, сокрушенно покачал головой. Глупо с ее стороны винить Шарлин. Наивная, избалованная девчонка явно потеряла голову и во что бы то ни стало решила женить на себе Колта. Но ведь Колт не похож на других молодых людей, с которыми она раньше имела дело: он далеко не домашний и не ручной. И Китти была совершенно уверена, что Шарлин ждет сильное разочарование. Зная беспокойный характер сына, она была уверена, что даже если девушке и удастся его заарканить, то ненадолго.

Ведь Тревису было уже далеко за тридцать, когда они поженились, и, холостой или женатый, он так и не остепенился.

Прошло минут двадцать и, очнувшись от своих мыслей, Китти с удивлением обнаружила, что осталась одна в огромном зале. Все приглашенные уже перешли в столовую, а вокруг нее суетились усталые официанты, убирая смятые салфетки и хрустальные бокалы из-под шампанского. Несколько раз глубоко вздохнув, она постаралась взять себя в руки, подавив невольное раздражение. Разговор Тревиса с президентом, судя по всему, достаточно серьезный, явно затягивается. А ей так хотелось после всего, что пришлось пережить в последнее время, очутиться поскорее в объятиях любимого человека!

Наконец Тревис вернулся, и, заметив задумчивое и слегка растерянное выражение его лица, Китти заподозрила неладное. Не сказав ни слова, он ласково обнял ее за плечи и увлек к выходу.

– Куда ты меня ведешь? – запротестовала она. – Мы же опоздаем на ужин, . Тревис, ты меня слышишь? А нас ждет Колт и…

Глубокий, страстный поцелуй заставил ее замолчать, и затем Тревис снова повлек ее за собой в темноту.

Неподалеку от «Метрополитен-опера» был крошечный парк, заросший купами давным-давно не стриженного кустарника. У городских властей не доходили руки придумать хоть какое-то освещение в этом районе, поскольку на дорогие фонари Эдисона у правительства, как всегда, не было средств.

Именно в этот темный парк, где уже сгустились ночные тени, и устремился Тревис, но Китти внезапно заупрямилась.

– Что это ты задумал, Тревис Колтрейн? – Она упиралась на каждом шагу, пытаясь вырвать у него руку. – Сначала ты, не сказав ни слова, утащил меня с приема, а теперь еще решил прогуляться ночью по парку! Да ведь здесь нет ни единого фонаря! Я непременно зацеплюсь за что-нибудь и разорву платье и…

– Ты слишком много говоришь, – оборвал ее Тревис, Легко подхватив жену на руки, он перекинул ее через мускулистое плечо и зашагал дальше как ни в чем не бывало. – К черту твое платье! Завтра же куплю тебе сотню-другую новых.

Китти ни на минуту не умолкала – она ворчала, стонала, жаловалась, сыпала непрерывными вопросами, при этом брыкаясь и молотя кулаками по его могучей спине, но оба прекрасно понимали, что на самом-то деле все ее возмущение было притворным. Дойдя до конца темной аллеи, Тревис наконец остановился и, убедившись, что вокруг ни души, осторожно поставил жену на ноги. Когда он, с трудом скрывая нетерпение, жадно привлек ее к себе, Китти все еще продолжала отталкивать его и лицемерно протестовать.

– Тревис, ты с ума сошел? Зачем ты притащил меня сюда?

И теперь мы из-за тебя остались голодными!

– Мой голод можешь утолить только ты, милая!

Лукаво склонив на плечо голову, Китти подарила ему чарующий взгляд своих огромных сияющих глаз.

– Ты повзрослеешь когда-нибудь, Тревис? – соблазнительно проворковала она. – Ведь мы с тобой, слава Богу, не юные новобрачные!

Не обращая ни малейшего внимания на ее слова, Тревис одним быстрым движением освободил упругие белоснежные груди из выреза платья. Лаская их бархатистую кожу, он прошептал, задыхаясь от охватившего его жгучего желания:

– Мне кажется, я буду безумно хотеть тебя, даже если мы проживем вместе не меньше полувека!

При воспоминании о любовных утехах, которым они предавались с Тревисом почти каждую ночь, когда им выпадало счастье быть вместе, по спине у Китти пробежала дрожь. Ей и в голову никогда не приходило отказывать мужу, ведь желание их всегда было обоюдным и отказать ему в любви значило бы и самой не утолить страсть.

Тревис склонился к жене, осыпая торопливыми поцелуями ее груди, лаская губами затвердевшие соски. Затем, осторожно опустив ее на траву, сам вытянулся рядом. Постепенно он снимал ее платье, обнажая восхитительное тело, пока губы терзали горевшие сладкой болью соски. Она не заметила, как платье соскользнуло с нее, и нежное, молочно-белое тело засветилось в слабом свете луны подобно редкостной драгоценной жемчужине.

Дрожащими от нетерпения пальцами Тревис расстегнул ставшие вдруг непослушными пуговицы на тесных брюках и, широко раздвинув ей бедра и согнув ноги в коленях, скользнул в ее бархатистое нежное лоно. Она слабо застонала, ощутив глубоко в себе его пульсирующую упругую плоть. Китти хотелось сказать, как безумно ей не хватало его, но она сдержалась, вспомнив, что Тревис терпеть не может слов, когда утоляет свою страсть. В такие минуты он, как умирающий, не мог оторваться от ее тела и ему не нужны были слова.

Она вскрикнула и задохнулась, ей показалось, что сердце ее вот-вот разорвется, так глубоко и мощно он заполнил ее всю. Его бедра начали медленные толчки, и Китти быстро подхватила ритм, не отставая от его нарастающей страсти.

Тревис не старался продлить минуты чувственного безумия.

Он уже давно знал, как именно довести жену до ослепительного экстаза. Дождавшись минуты, когда она забилась в сладостных судорогах, он застыл на мгновение и только потом позволил себе яростно взорваться внутри ее.

В эту минуту влюбленным казалось, что они стали единым целым. Им обоим хотелось только одного – чтобы никогда не кончалось это горячее буйное блаженство.

Супруги лежали, не в силах оторваться друг от друга, пока наконец к ним не вернулось чувство реальности. Только тогда Тревис перекатился на спину, все так же крепко прижимая жену к влажной груди.

– Это никогда не кончится! – благоговейно прошептала она.

– И будет продолжаться, – с энтузиазмом подхватил Тревис, – до самой нашей смерти! А там посмотрим, может быть, нам и в раю удастся отыскать укромный уголок, чтобы позабавиться? – И он весело усмехнулся:

– А может быть, рай – это просто один долгий миг наслаждения, как ты считаешь, милая?

Китти шутливо шлепнула его по плечу.

– Гореть тебе в аду, Тревис Колтрейн! Ведь это же самое настоящее богохульство!

– Тогда ты будешь гореть вместе со мной, принцесса, ведь именно ты довела меня до этого!

Они долго лежали в блаженном молчании. Наконец Китти уже не могла сдержать любопытство, терзавшее ее:

– Скажи наконец, что хотел от тебя президент?

Ей показалось, что у мужа на мгновение перехватило дыхание.

– Скажи, Тревис, в чем дело? – взмолилась она, чувствуя что-то неладное.

Внезапно руки его разжались, и, выпустив ее из своих объятий, он откинулся на траву и поднял задумчивый взгляд к небу, на котором уже появились первые звезды.

• Предыдущая
• 4/88
• Следующая