Любовь и роскошь - Хэган Патриция - Страница 40

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая

Люрлин села на стоявший рядом стул.

– Я расскажу и клянусь, ни единой душе я об этом не говорила. А вам говорю, мадемуазель, только потому, что хоть кто-то в вашей семье должен остановить месье Колта и не дать ему совершить самую большую в жизни ошибку. Дани кивнула:

– Продолжай, прошу тебя.

– Кто-то, – высокопарно объявила Люрлин, – должен объяснить ему, что, если он переспал с недостойной особой, это не означает, что он должен жениться на ней.

Дани поняла, что собиралась поведать ей служанка, и нетерпеливо кивнула еще раз.

Люрлин рассказала, как прошлой ночью допоздна работала наверху, потому что мадемуазель Лилиан все время жаловалась на то, что ее покои убираются не должным образом. Боясь потерять работу, если жалобы гостьи не прекратятся, Люрлин воспользовалась семейным ужином и направилась в апартаменты мадемуазель, чтобы прибраться.

– По правде говоря, я заснула, – призналась она застенчиво, – так устала, оттого что пришлось выполнять дополнительную работу, что прилегла на диван в одной из ниш и заснула. И когда мадемуазель вернулась, она не заметила меня, и я проснулась лишь тогда, когда она что-то уронила.

Я не захотела выдавать свое присутствие, – добавила Люрлин в свою защиту. – Она бы разгневалась, если бы обнаружила меня спящей в своих покоях, поэтому я притаилась и старалась не производить ни малейшего шума. Я была перепугана до смерти, уверяю вас, и мечтала поскорее выскользнуть, когда она заснет, но она не собиралась ложиться спать. Я заглянула в спальню и увидела, как она надела пеньюар и снова ушла. – Люрлин секунду помедлила. – Она отправилась в спальню месье Колта.

Дани приподняла бровь, но ничего не сказала.

– Я знаю это наверняка, – уверенно продолжала Люрлин, – потому что, как только госпожа покинула комнату, я, естественно, поспешила выскользнуть вслед за ней, а когда приоткрыла дверь, заметила, как она прячется в маленькой нише в дальней части коридора. Она пряталась там около получаса, прежде чем наверх поднялся месье Колт. Он зашел в свою комнату, а она подкралась к его двери, открыла ее и зашла внутрь.

Дани знала, что Колта нельзя заставить жениться только из-за того, что женщина позволила ему соблазнить себя… или сама соблазнила его. О нет, должно было случиться что-то более серьезное. Люрлин наблюдала за ней, ожидая реакции, и Дани сделала ей нетерпеливый знак продолжать.

– Можете сердиться на меня, мадемуазель, – дерзко заметила она, – но я презираю эту женщину и хотела знать, что ей было нужно, поскольку ваш брат не приглашал ее к себе в комнату. Зачем ей прятаться, ожидая его, если бы он пригласил ее? Почему бы просто не направиться в его комнату и подождать, когда он вернется? – Люрлин злорадно улыбнулась. – На цыпочках я подкралась к самой двери, приложила к ней ухо и услышала, как она кричала о том, как ужасно она себя чувствует после того, что произошло за ужином, и что собирается непременно покинуть этот дом и отправиться в Лондон, а месье Колт успокаивал ее, а затем наступила тишина… – Она многозначительно замолчала, позволяя Дани прийти к собственному заключению. – И, – продолжала служанка, – когда я на следующее утро – около семи – зашла прибраться в ее комнате, ее постель была не смята, но, когда я вернулась позже, одеяла были отброшены, а простыни скомканы, словно она провела всю ночь в своей комнате.

Дани чуть не заскрипела зубами. Люрлин в своем любопытстве зашла слишком далеко. Она взяла полотенце, обернула его вокруг себя, вышла из ванны и осуждающе посмотрела на служанку:

– Тебе должно быть стыдно. Если я узнаю, что ты рассказала об этом кому-то еще, клянусь, прослежу за тем, чтобы тебя немедленно уволили, и сделаю все, чтобы ни одна достойная семья в Париже не приняла тебя на работу. Ты не имеешь права совать нос в жизни других людей, – сердито говорила Дани, пытаясь побороть смятение и мечтая о том, чтобы никогда ее ушей не достигали подобные непристойные слухи.

Люрлин в ужасе уставилась на нее, сознавая, что ее может ждать серьезное наказание.

– Но, мадемуазель, – стала оправдываться она, – я же объяснила вам, как случилось, что я оказалась в ее комнатах в первый раз. Я не подсматривала! Правда, мне стало любопытно, когда я увидела, как странно ведет себя мадемуазель Денев, но неужели вы не рады тому, что я последовала за ней? Ведь вы и ваша семья должны знать, что месье Колт связался с… с вертихвосткой! – закончила она с отвращением.

– Не смей так говорить! – возмутилась Дани. – Позволь напомнить тебе, что ты служанка в доме и обязана держать свое мнение при себе. Ты же ведешь себя нагло и непочтительно!

Люрлин в раскаянии опустила голову и сокрушенно прошептала:

– О, я сожалею, что рассердила вас, мадемуазель. Я просто думала, что вы должны знать… Простите, пожалуйста, обещаю, что ни слова никому не скажу. Клянусь могилой моей матушки… – Ее голос задрожал, и послышалось подозрительное сопение.

Дани махнула рукой:

– Оставь меня, пожалуйста. Иди.

Люрлин попятилась к двери и выбежала прочь.

Дани лихорадочно соображала – что же предпринять? Ведь даже если Лили и пробралась в спальню к Колту, это се дело. И можно ли верить Люрлин? Презрительное отношение слуг к Лили не было тайной, ибо она была неприятной в общении… вечно кричала на них, жаловалась и критиковала. И все же маловероятно, чтобы Люрлин или кто-либо из слуг прибегнул к изощренной лжи, чтобы очернить Лилиан.

Очевидно, Колт не радуется предстоящему браку, так как же все-таки удалось Лили заставить его объявить об их помолвке? Что произошло ночью?

Дани была уверена только в одном – лучше бы не вмешиваться в эту историю.

Дани заранее сообщила на кухне о том, что не будет присутствовать за ужином. Ровно в семь часов прибыл Дрейк. Увидев его, она нежно улыбнулась. Красивый, притягательный, он был также ее другом, ему она поверяла свои тайны… Никогда прежде у нее не было таких отношений ни с одним мужчиной.

Дани схватила меховую накидку и побежала по лестнице, желая покинуть дом как можно быстрее, чтобы избежать любых столкновений и размолвок с Колтом, Лили или с родителями. Но ей не повезло – посередине лестницы она увидела, как ее отец направлялся в свой кабинет. Дани молила Бога, чтобы отец не заметил ее, но увы.

Тревис поднял голову и остановился:

– Даниэлла. Добрый вечер. – В его голосе чувствовалась напряженность.

Она кивнула, вежливо отвечая на приветствие.

Он вспомнил о неприятной сцене, произошедшей прошлым вечером, и тень окутала его серо-стальные глаза.

– Зайди, пожалуйста, в мой кабинет. Я полагаю, нам необходимо поговорить перед ужином.

Дани сжалась и виновато пробормотала:

– У меня нет времени. Дрейк и я…

Раздался звук колокольчиков. Она замолчала.

Тревис вопросительно поднял бровь, перевел взгляд с дочери на дверь, затем жестом отпустил приближающегося слугу и сам впустил Дрейка. Дани поспешно спустилась по лестнице и, пока мужчины обменивались приветствиями, взяла Дрейка под руку и сказала, что готова идти.

Тревис чуть прищурился.

– Вы не будете присутствовать за ужином?

– Нет, – пролепетала Дани, мысленно ругая себя за то, что нервничает. – Мы будем ужинать в другом месте.

– В таком случае, может, выпьете что-нибудь перед тем, как уйти?

Дрейк собрался сказать, что принимает приглашение отца, и сама Дани решила, что выпить по бокалу вина и немного ослабить возникшую между ними напряженность было бы чудесно, но тут она подняла голову и увидела спускающегося по лестнице Колта.

– Нет, – резко сказала она, замечая, как удивленно посмотрели на нее мужчины. Взглянув на Дрейка полным мольбы взглядом, Дани поспешила добавить: – Разве ты не говорил, что заказал столик на семь тридцать?

Он послушно кивнул.

– Значит, нам лучше отправиться прямо сейчас. – Она потянула его за рукав и обратилась к Тревису: – В другой раз, спасибо.

Тревис открыл для них дверь:

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая