Приступить к ликвидации - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/31
- Следующая
Никитин
А девочка ничего себя ведет. Вполне грамотно. Идет спокойно, не перепроверяется. Молодец. Только вот Артиста этого нет. Уж не разгадал ли он их? Вряд ли. Спекулянт мелкий. Так.
В метро было тепло. Пожалуй, станции остались единственным местом в Москве, куда можно просто зайти и погреться. Заплатил полтинник — грейся весь день. Народу днем совсем немного было. Военные да пожилые люди в основном. Пацаны, конечно. Все, кто постарше, на работе.
Проходя по залу, Никитин с удивлением отметил, что работники метрополитена тоже в погонах.
На перроне стояла дежурная в ладной синей шинели с серебряными погонами с черными просветами и одной звездочкой.
— Ты гляди, — сказал он Самохину, — и у них погоны.
— Ты, Колька, газету «Правда» читал, где о новой форме написано?
— Нет, я тем днем в засаде сидел.
— Темнота. Нынче погоны введены в ГВФ, на речном флоте, железнодорожникам. Наркомату госконтроля, прокуратуре, Наркомату иностранных дел и еще кому-то, точно не помню.
— Гляди-ка, — искренне удивился Никитин.
Они переговаривались, но цепко следили за светлым Лениным воротником. Вот начал к ней проталкиваться высокий военный. Нет. Прошел мимо, да и не похож он на Артиста. Они ехали в полупустом вагоне. Шагали гулкими вестибюлями на пересадках. А Артиста все не было.
Данилов
Они успели как раз. Только подъехали, как из метро вышла Лена. И снова все повторилось. Ожидание трамвая и гонка по заснеженным улицам Соколиной горы. И снова ожидание, теперь уже на Лениной остановке. Опять трамвай. Вот Лена, вот Никитин и Самохин.
Быков загнал машину в соседний двор. И Данилов вышел. Пройдя через заваленную снегом детскую площадку с поржавевшими качелями и полуразобранными на дрова грибками, он свернул к двухэтажному дому с аркой, пересекая путь Лене и ее спутникам.
Никитин
Лена шла, почти бежала впереди, и они тоже прибавили шаг. Вот она пересекла улицу, минуя сугробы, шагнула на тротуар, вот подошла к кирпичному дому с аркой. Скрылась в ней. Они вошли следом.
Никитин сразу узнал его. Высокий парень в кожаном пальто с меховым воротником и серой пушистой кепке стоял рядом с Леной. Никитин напрягся для прыжка…
— Ни с места! — крикнул Самохин. — Милиция!
И тут случилось неожиданное. Парень выхватил пистолет, развернул Лену, закрывшись ею как щитом, и приставил ствол к голове девушки.
— Стоять, — хрипло крикнул он.
Лена почти висела у него на руке — безвольно и расслабленно.
— Ты чего, мужик? Чего? — под дурачка затараторил Никитин, медленно, шажок за шажком, приближаясь к нему.
— Стой. Я крови не хочу.
— Ты чего, чего?
— Стой! Бросайте оружие и отходите к стене. Иначе…
Пистолет в его руке ходил ходуном, глаза были бессмысленно пусты от страха. И Никитин понял, что от глупого ужаса этот человек вполне может надавить на спусковой крючок. Он вынул из кармана ТТ и бросил его на землю. Бросил и отошел. Самохин сделал то же самое.
Данилов
Он посмотрел на часы. Лена с сопровождающими давно уже должна была пройти. Значит, что-то случилось. Возможно, что-то задержало их.
Он зашагал к арке.
Никитин
Артист отпустил Лену, и она осела прямо в снег. Держа пистолет наизготове, он подошел к брошенному оружию.
«Наклонись. Ну наклонись, сука», — мысленно просил его Никитин. Он напряг ноги и весь стал как сжатая пружина, готовая расправиться стремительно и сильно. Артист подвинул ногой его пистолет к себе.
И тут Никитин увидел Данилова.
Данилов
Он сразу же оценил обстановку. Девушка лежала на земле, в снегу валялись пистолеты, а этот хлыщ в коже пытался ногой подтянуть к себе ТТ.
Данилов вскинул пистолет и выстрелил. Под аркой выстрел прозвучал ошеломляюще, пуля ударила у ног Артиста. Он вскрикнул, обернулся на секунду. Всего на секунду. И Никитин прыгнул. Прыгнул и сбил его на землю. Отлетел в сторону пистолет.
Баранов пытался вырваться. Но что он мог сделать против Никитина?
Щелкнули наручники.
— Эх, дать бы тебе в глаз. — Никитин длинно выругался, Самохин и Данилов поднимали Лену. Ревя мотором, под арку влетела «эмка».
— Что? — крикнул Быков.
— А, ничего, — достал пачку «Беломора» Никитин, — последние папиросы сломал из-за этой падали.
На столе лежали вещи, отобранные у Баранова. Пистолет «Чешска-Зброевка», модель «В», калибр 5,6, замысловатый нож, выполненный в виде лисички. Морду плексигласового зверька почти закрывала кнопка. Нажал — и пружина выкидывает узкое лезвие. Паспорт. Сложенная вчетверо бумага-броня. Удостоверение Москонцерта, где написана должность — артист. Данилов развернул броню. Бланк, печать. «Освобожден от призыва в армию по май 1944 года артист Москонцерта Баранов Евгений Петрович как участник фронтовых бригад». Подпись, печать. Все на месте. Только никому в Советском райвоенкомате не известен был гражданин Баранов тысяча девятьсот девятнадцатого года рождения. Там стояла отметка — выбыл в эвакуацию.
Еще лежали на столе деньги. Десять тысяч. Две пачки дорогих папирос. Записная книжка. И конверт местного письма, наполовину оторванный, но адрес на нем сохранился: Колпачный пер., дом 7, кв. 23. Латовой В. Р. для Баранова.
И еще одну вещь нашли в кармане пальто Баранова, «Голубень», сборник стихов Есенина.
Данилов прочел первое стихотворение — прекрасное стихотворение об убитой лисице, которое он впервые увидел еще в шестнадцатом году в журнале «Нива». Потом другое, третье…
Напевность есенинских строк на какое-то время заставила его забыться. Он потерял ощущение реальности и времени.
В двадцать втором году Данилов был на выступлении поэта в Доме печати, и его очаровал красивый человек, читавший стихи звучным, чуть грустным голосом.
Ему не пришлось побывать на похоронах поэта. Данилов в тот день был в Воронеже. Потом — госпиталь. И о смерти его узнал только через несколько месяцев.
В середине тридцатых годов о Есенине начали скверно писать. Некоторые ревнители поэзии называли его чуть ли не литературным подкулачником…
Стукнула дверь, Данилов неохотно оторвал глаза от книги.
Вошел Серебровский.
— Ваня, значит, ты все-таки этого парня заловил?
— Взяли мы его, Сережа.
— Допрашивал?
— Пока нет.
Серебровский взял со стола книгу.
— У него нашел?
— Да.
— Я в сорок первом однотомник Есенина выменял на три бутылки коньяка. Я Есенина и Симонова люблю очень.
— Лирик ты, Сережа.
— Ваня, ты когда этого парня допрашивать будешь?
— Да прямо сейчас.
— Не возражаешь, если я посижу у тебя?
— О чем ты говоришь, конечно.
Данилов поднял телефонную трубку.
— Приведите Баранова.
Серебровский сел на диван, в темноту, вытянул ноги, достал папиросы. В коридоре послышались тяжелые шаги конвоя. В дверь постучали.
— Да! — крикнул Данилов.
Вошел старшина.
— Товарищ подполковник, арестованный Баранов доставлен.
— Заводи.
У него даже ниточка усов обвисла. Совсем не тот был Женька Баранов. Совсем не тот. С фотографии глядел на мир самоуверенный красавец — удачливый и избалованный. А в кабинете сидел человек с растрепанными волосами, в ботинках без шнурков, в костюме, который сразу же стал некрасиво помятым.
Данилов повернул рефлектор лампы к задержанному, и тот зажмурился от яркого света, бьющего в лицо.
— Баранов, вы находитесь в отделе борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска. Мы предъявляем вам обвинение по статьям 59.3, 72, 182, 73, 73.2, 107, 59.4 УК РСФСР[3]. То есть вы обвиняетесь в участии в бандитской группе, в подделке документов, незаконном ношении огнестрельного оружия, сопротивлении представителям власти, спекуляции, принуждении к спекуляции несовершеннолетних и уклонении от воинской службы. Вам понятен смысл статей?
3
Статья УК РСФСР в редакции 1943 года.
- Предыдущая
- 11/31
- Следующая