На углу, у Патриарших... - Степанов Анатолий - Страница 27

• Предыдущая
• 27/72
• Следующая

— Советую вам забыть об этом деле, если не хотите, чтобы оно повернулось против вас! — бросил он в спину удаляющейся женщине. Та даже не оглянулась.

В квартиру Шадрина из грузового лифта переносили красивую мебель. Никольский постоял, посмотрел, как это делается, и позвонил в дверь Сергеева. Открыл сам Владимир в полной генеральской форме.

— Майор Никольский по вашему приказанию прибыл, — доложил Сергей чуть-чуть иронично.

— Не приказывал, Сергей Васильевич, — звал, приглашал, просил! — горячо воскликнул генерал. — Спасибо, что пришел, — продолжал он другим тоном — сдержанно, уважительно. — Сегодня сорок дней. А помянуть Жору, кроме вас и меня, некому. Жена — в Париже, друзья — в Питере, а сослуживцы за сорок дней и имя его уже успели забыть… Пошли к столу, помянем.

Они прошли на кухню, где их уже ждал накрытый стол.

— Все, как Жорка любил, — сказал Сергеев, кивнув на угощение.

Селедка, крупно порезанное сало, цельные помидоры и огурцы, дымящаяся в миске только что сваренная картошка и водка в бутылке — вот и все яства, которым неизменно отдавал предпочтение покойный ныне Шадрин. Генерал сразу же разлил спиртное по стаканам. Сели за стол, не чокаясь, выпили до дна.

— В его квартиру чужую мебель заносят, — вспомнил Никольский, понюхав корочку черняшки.

— А что ты хочешь? — горько усмехнулся Сергеев. — Чтобы в его квартире мемориальный музей открыли? Так не за что! Жил хороший человек, работал как вол, а выяснилось, что это по нынешним временам никому не нужно.

— Неверно, — твердо сказал Никольский. — Это нужно вам, мне, Ларисе…

— Какой еще Ларисе?! — возмутился генерал.

— Женщине, которую он любил и которая любит его, — пояснил Никольский, глядя собеседнику прямо в глаза.

— Это шлюха с фотографии? — генерал возмутился еще больше.

— Не шлюха она! — горячо выкрикнул Сергей. — Жертва.

— Она что — не знала, что их снимают? — удивился генерал.

— Не знала! А когда узнала, помогла мне этот бардак разгромить! — выдвинул майор свой главный аргумент в защиту несчастной женщины.

— Ну, разгромил, а дальше? — с внезапно возникшим острым интересом спросил Сергеев.

— А дальше ничего… — вздохнул Никольский.

— Словил мерзавцев-то? — В глазах Владимира загорелся азарт.

— Они меня словили… — Майор вяло махнул рукой.

— Давай выпьем по второй, — предложил генерал и снова разлил водку по стаканам. — И ты мне все расскажешь.

Выпили по второй, и Никольский начал:

— Хвастаться особо нечем: Лариса вывела меня на эту хату и ее хозяйку. Мы с ней приехали туда как влюбленная парочка. В спальне я обнаружил объектив фотоаппаратуры, смонтированной в соседней квартире. Решил взять с поличным. При проведении операции накладка получилась. Человек из той, соседней, квартиры ушел, отстреливаясь, и моего оперативника ранил. А его «быки», которых я взял, заявили следователю, что их послали в этот бордель задержать злостного должника их банка.

— А хозяйку трясли? — поинтересовался генерал.

— Она в полном отказе, — Сергей мазнул ладонью по воздуху, как бы перечеркивая саму возможность получить показания Майи Дмитриевны. — Ничего якобы не знает: ни про аппаратуру, ни про соседнюю квартиру, тем более, что владелец ее живет в Америке. Я вышел на техника, который монтировал аппаратуру, но за несколько часов до моего приезда он, видите ли, отравился газом.

— Да, — сказал генерал. — Тут серьезные ребята действовали…

— Еще какие! — подхватил Никольский. — Я установил трех весьма высокопоставленных господ, которые подверглись шантажу в связи с посещением этого борделя. Все трое дружно отрицают знакомство с хозяйкой квартиры. И более того, с их подачи мое начальство такое покатило на меня…

— Значит, эти трое взяли на лапу? — перебил генерал.

— Наверняка, — кивнул майор. — Против них давала показания Лариса. Так ее прокуратура выставила клеветницей и шлюхой.

— Жалко девку… — покачал головой Владимир. — А с тобой что?

— В лучшем случае — понижение в должности, в худшем — увольнение. — Сергей печально улыбнулся.

— Знаешь, Сергей, я этого дела так не оставлю! — вдруг загорелся генерал. — Кое-какое влияние у меня еще есть!

— Не надо, — возразил Никольский с полной покорностью судьбе. — Может быть, все к лучшему.

— Что к лучшему? — почти выкрикнул генерал. — Что обливают грязью память Жорки Шадрина?! Что честного человека выгоняют из милиции?! Это, по-твоему, к лучшему?!

Когда Сергей пришел в отделение, он чуть ли не в дверях столкнулся со своим непосредственным начальником.

— Никольский, — ахнул Беляков, — от тебя водкой несет!

— Не фиалками же! Не одеколон пил, — как ни в чем не бывало откликнулся Никольский.

— На, заешь! — Беляков достал из кармана металлическую трубочку от валидола и высыпал на ладонь несколько серебристых шариков. — Японские!

— Зачем? — удивился Сергей.

— А затем, что против тебя начато служебное расследование и у меня в кабинете ждет подполковник из инспекции по личному составу! — выдал подполковник, бешено вытаращившись на Сергея.

— В чем меня обвиняют? — спокойно спросил майор.

— Ну, несанкционированное проведение операции я отбил, сказал, что был в курсе, — махнул рукой Беляков, разом сменив гнев на милость. — Но там еще и непрофессионализм, и ранение Миши Лепилова, и интимная связь с какой-то Выходцевой, и превышение власти, и оговор честных людей…

— Тогда мне эти шарики не понадобятся, — невесело усмехнулся Никольский. — Спасибо, Виталий Петрович.

Разговор происходил у самых дверей отделения. Беляков поджидал здесь Сергея, хотел предупредить. Никольский еще раз поблагодарил кивком начальника, прошел дежурную часть под сочувствующими взглядами сослуживцев и поднялся по лестнице.

За столом Белякова сидел подполковник внутренней службы.

— Товарищ подполковник, я майор Никольский! — доложил Сергей с непроницаемым видом.

…Домой он возвращался понурый.

— Тебя ждут, — открыв дверь, предупредила Наташа. Никольский посмотрел на вешалку. Там висело легкое элегантное пальто.

— Лариса? — воскликнул он полувопросительно-полуутвердительно. Наташа кивком подтвердила его догадку и продолжила излагать имевшуюся у нее информацию:

— Звонил Виталий Петрович. Тебя искал.

— Кто ищет, тот всегда найдет. Нашел, — сказал Никольский и двинулся было в кабинет. Но Наташа за рукав придержала его.

— Насколько я понимаю, у тебя крупные неприятности, Никольский? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

— У кого их не бывает, Румянцева? — пожал он плечами.

— Боже, какой идиот! — изумилась она и прижалась щекой к его груди. — Ларисе сильно досталось?

— Порядком, — признался он, сверху поцеловал ее в темечко и отправился в кабинет. Сидевшая в кресле Лариса, увидев Сергея, тотчас вскочила.

— Можете не вставать, Лариса, — Никольский натянуто улыбнулся. — Как мне думается, я уже не начальник.

— Я очень хотела попрощаться с вами, Сергей, — сказала она тихо. — Попрощаюсь и уйду.

— Но все-таки присядьте, — попросил он. Она снова опустилась в кресло, а он присел на тахту.

Вошла Наташа с подносом, на котором были два чайника — большой, с кипятком, и маленький, с заваркой, а также сахарница, печенье, сухарики и две чашки. Увидев эти две чашки, Лариса попросила:

— Не уходите, Наташа.

Та расставила на столике принесенные ею предметы и двинулась на кухню, пояснив:

— Я себе чашку принесу.

Вернулась она почти сразу. Присела к столу и разлила чай по чашкам. Все трое сделали по первому глотку. Ритуал был соблюден, и Лариса, поставив чашку, решительно сказала:

— Я пришла, Сергей, поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.

— За что? — усмехнулся невесело Сергей. — За то, что разрушил вашу жизнь?

— Ее надо было разрушить, — убежденно произнесла Лариса. — Вчера приехал муж, и я все ему рассказала. Завтра я уезжаю.

• Предыдущая
• 27/72
• Следующая