На углу, у Патриарших... - Степанов Анатолий - Страница 21

• Предыдущая
• 21/72
• Следующая

— А ты сидишь, — Никольский демонстративно осмотрелся. — И хорошо сидишь, Боря!

— Как только из нашей любимой краснознаменной милиции ушел, так жизнь моя потекла молоком и медом! — ответил Борис и засмеялся.

Впрочем, Никольский знал наверняка: лукавит Борька. Ведь он — бывший сыщик. А сыск — это жизнь. И променять ее на прозябание даже в самом шикарном кабинете очень тяжело для любого настоящего опера. А Борис был настоящим опером, что ни говори.

— Оно и видно, что молоком и медом! — усмехнулся Сергей. — Вон какой мордулет отъел.

— Сидячая работа, Сережа, служебная машина… — объяснил Борис чуть смущенно и взял быка за рога: — Ты ко мне по поводу Шадрина?

— Что ты можешь о нем сказать? — задал дежурный вопрос майор.

— А что ты хочешь о нем узнать? — спросил чиновник.

— Все! — отрезал Сергей. — Сам знаешь нашу работу, Боря. Мне нужен психологический портрет погибшего. Любая мелочь может оказаться важной.

— Я сталкивался с Шадриным только по работе, — Борис пожал плечами. — Но как юрист скажу тебе, что такого руководителя в этом доме еще не было. Железный порядок, точность, понимание любого вопроса с полуслова… Как было замечательно с ним работать, Сережа! А главное — он перекрыл кислород всему жулью, которое клубилось в нашем ведомстве.

Сергей был осведомлен:

— Лицензирование? — спросил быстро.

— Естественно. Лицензии. Огромные деньги на кону… — вздохнул Борис. Порой его самого по старой ментовской привычке так и подмывало схватить за руку вора. Но… должность теперь не позволяла. И тут хоть батарейки грызи от досады.

— Значит, самоубийство Шадрина — для кого-то большой подарок? Так я тебя понял?

— Еще какой! — подтвердил Борис. — Шадринское кресло еще не остыло, а зам его уже выдал первые лицензии, на которых стоял отказ Шадрина. Тем временем доброе имя покойного старательно полощут в помойном ведре. Ты еще не читал эту пакость? — Борис протянул Никольскому какую-то газету. — Это вместо некролога ему.

Вечером Никольский вернулся домой. На этот раз в пустую квартиру. Он лениво раздевался в кабинете-спальне, когда загудел телефон. Не вставая с кресла, Никольский включил селектор и вяло отозвался:

— Да.

— Сергей Васильевич, это генерал Сергеев беспокоит, — услышал он знакомый голос бравого вояки. — Поговорить не с кем, возмущение выразить некому. Вы читали эту подлую заметку?

— К сожалению, — ответил Никольский.

— Кто мог позволить себе чернить память такого человека!? — кипел генерал.

— Обыкновенный современный журналист, — почти спокойно ответил Никольский и добавил зло: — Без чести и совести! Сейчас они все такие!

— Ох, и попадись мне этот писака! — взвился Сергеев. — Руки б обломал. Я еще вот почему вам звоню, — вдруг резко успокоился он. — Похороны Жоры — послезавтра.

Сергей выключил селектор и пошел в ванную. Но умыться ему не дали: зазвенел дверной звонок. Он открыл дверь. На пороге стояла Яна, а за ее спиной маячил некий молодой человек: вертлявый, с хитрой бесстыжей рожей настоящего скандального репортера.

— Нам повезло, — сообщила спутнику Яна. — Мент дома.

— Что тебе надо? — почти с ненавистью бросил Никольский.

— Мне надо, чтобы ты помог моему коллеге, — ничуть не смутилась молодая газетная поросль. — Ты что, будешь нас у дверей держать? — Яна двинулась на Никольского, и тот отступил:

— Входите.

Девка по-хозяйски прошла в столовую и крикнула оттуда:

— Володя, иди сюда.

Коллега проследовал за ней. Двинулся в столовую и Никольский. Втроем они уселись за стол.

— Ну, чем я могу помочь твоему коллеге? — устало спросил Сергей.

— Позвольте, я сам скажу, — бойко вступил в разговор парень. — Насколько мне известно, вы занимаетесь делом о самоубийстве Шадрина.

— Предположим, — традиционно неопределенно ответил майор.

— Наша газета ведет независимое журналистское расследование о коррумпированности высших эшелонов власти! — с пафосом заявил парень.

— А при чем здесь Шадрин? — прищурился Сергей.

— Вы что, не читали мою статью в сегодняшнем номере? — удивился юнец.

— Читал, — Никольский еле сдерживался.

— Ну и как? — жадно поинтересовался мальчишка.

— Кто вам давал информацию для этой статьи? — не отвечая на вопрос, сам спросил его Никольский.

— Это редакционная тайна! — произнес парень торжественно, даже с пафосом.

— А все, что связано с самоубийством Шадрина, пока является служебной тайной! — сказал Сергей, как отрубил. — Так что говорить мне с вами не о чем.

— Всюду тайны, всюду секреты! — возмутилась Яна. — Работать невозможно в этой затхлой совковой обстановке!

— Все повязаны, Яна, — раскрыл ей глаза коллега. — Никто не хочет говорить правду об этом деятеле.

— Почему же, — чуть помедлив, возразил Никольский. — Я знаю человека, который может очень много интересного рассказать о Шадрине.

— Кто же он? — поинтересовался Володя.

— Сосед покойного, генерал Сергеев. Я вам дам адресок. Можете идти к нему без предварительного звонка. Он сейчас дома и, как мне кажется, с удовольствием поговорит с вами.

Журналисты ушли. Никольский радостно потер руки. Ох, и поговорит генерал Володя с Володей-репортером! Пух и перья полетят!

Котов разглядывал фотографию без особого интереса. Теперь, получив новую должность, Слава сидел в отдельном кабинете и очень этим гордился. Потому и поглядывал на Никольского с некоторым превосходством.

— Шадрин, что ли, отдыхает с дамочкой? Ну и что ты от меня хочешь? — скучным голосом спросил Котов.

— Попроси ребят из полиции нравов, чтобы посмотрели в своей картотеке, — ответил Никольский. — У них же все дорогие проститутки на учете.

— Ты их сам знаешь, этих ребят, — возразил Котов. — Иди и попроси.

— Одно дело, Слава, когда зам начальника отдела МУРа просит, а другое — мент с земли.

Никольский хотел немного польстить приятелю. Не получилось.

— Что ты хвостом бьешь?! — разозлился Котов. — Дело закрыто!

— А куда мы денемся с явной сто седьмой? — парировал Никольский.

— Для начала ты найди дурака-прокурора, который на основании этих фоток возбудит дело о доведении до самоубийства! — горячо воскликнул Котов. — Пойми, Сергей, это не наша головная боль. Они там, наверху, живут в роскошных квартирах, катаются на «Мерседесах», трахают красивых баб, хапают огромные взятки. Куда ты лезешь? Запомни: пока мы их не трогаем, они нас не трогают.

Никольский молча забрал со стола снимок и направился к двери.

— Ты куда? — удивился Котов.

— Ребятам фото покажу, — заявил Никольский.

— Тебя раскатают в пыль, Сережа! — предупредил Котов. Похоже, он искренне переживал за коллегу, лезущего дуриком в волчье логово.

Недалеко от совминовской автобазы стоял разноцветный рыдван Никольского, а рядом с ним — слегка возбужденный, модно одетый Стас. Увидев подъезжающую черную «Волгу», он панически заголосовал, даже на проезжую часть выскочил. Водителю «Волги» ничего не оставалось делать — остановился.

— Пьяный, что ли?! — проорал шофер.

— Друг, выручай! — Стас подошел к открытому оконцу «Волги». — Стала — и ни с места! Понять ничего не могу!

Шофер вылез из «Волги», подошел к пестрому авточуду и высказался:

— А я понять не могу, как она еще бегает.

Он открыл капот, заглянул в двигатель и спросил:

— Ты когда-нибудь в мотор заглядывал? Хотя бы для интереса.

— Да вот купил на днях по дешевке, чтобы на садовый участок ездить, — затараторил Стас. — А так — водить вожу, а в механике этой не секу ничего.

— Ну, смотри ты! — удивился шофер. — А двигатель в полном порядке. Тут просто контакт отошел. — Он пошуровал в моторе чуток и сказал: — Садись и езжай.

— Сколько я должен? — Стас сунул было руку в карман.

— За такую работу деньгами не берут, — тонко намекнул шофер.

— Нон проблем! Тогда по рюмке! — предложил Стас, полуобнимая собеседника за плечи одной рукой, а второй указывая на двери кафе.

• Предыдущая
• 21/72
• Следующая