Четвертый эшелон - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/45
• Следующая

Данилов чуть приподнял фуражку, подал сигнал.

Через несколько минут телеги выбрались на поляну. Данилов мысленно поблагодарил своего напарника — тот выбрал отличное место, в случае боя солнце било прямо в глаза бандитам.

— Ну, — прошептал он, — давай.

Пулемет ударил длинно и глухо. И сразу же две лошади, запряженные в бричку, упали. Одна телега перевернулась, мешки с зерном посыпались на поляну.

Бандиты ответили нестройными очередями из автоматов. Но снова пророкотал пулемет, звонко застучали автоматы оперативников. Бандиты заметались, но, потеряв двоих, поняли, что окружены. Тогда они начали сбрасывать мешки.

— Бросай оружие, выходи по одному! — крикнул, приподнявшись на локти, Данилов.

— Получи, сука!

Пули прошли совсем рядом, опалили волосы.

— Они там как в доте. Пока мы эти мешки расшибем, дня два пройдет, — сказал начальник угрозыска, — они не сдадутся.

— Ладно. — Данилов достал гранаты, связал их ремнем и пополз к дороге.

— Вы куда, вернитесь!

Он слышал, как пули противно визжали над его головой, но он полз, и с каждым движением тело становилось все более послушным и гибким. Пора. Он поднял голову, прикинул расстояние и с силой метнул связку. Тяжелая волна придавила его к земле, но он тут же вскочил и бросился к разбросанным взрывом мешкам. С другой стороны бежали ребята его группы.

На дороге, полузасыпанные пшеницей, лежали шесть трупов.

— Погрузите их, — приказал Данилов, — и отправьте в город.

Он подобрал фуражку и пошел к машине. В лесу было тихо, и пороховая гарь клубилась синевой в лучах солнца. На поляне звонко и жалобно заржала раненая лошадь. Потом щелкнул одиночный выстрел, и вдруг, как никогда раньше, Данилову очень захотелось жить.

— Пока у нас есть только косвенные улики против него, — Данилов взял документы арестованного, медленно полистал, — только косвенные, а это все равно, что нет ничего.

— Товарищ полковник, — засмеялся начальник райотдела, — а пистолет в сумке?

— Всегда может отпереться. Нашел на дороге, не успел сдать.

— Да что вы, Иван Александрович? Год-то у нас какой? Война. Сорок пятый. Так что ж, мы с ним церемониться будем?!

— Социалистическая законность…

— Я знаю, — зло сказал начальник, — все знаю я и о законности, и о презумпции невиновности. Только вы видели, как они наших в сарае хотели сжечь? Видели! Так и мы должны. Кровь за кровь.

— Ну ты, Борис Станиславович, уже не в партизанском отряде.

— Это точно, тогда дело другое было. Но не об этом разговор. Вас прислали нам в помощь ликвидировать банду. Вы его и «расколите» вашими методами.

— Попробую.

Капитан угрюмо посмотрел в спину выходящему Данилову. Задержанный сидел у стены. Кисти рук, слишком маленькие для мужчины, были туго перетянуты веревкой…

— Развяжите, — скомандовал Иван Александрович, и уже задержанному: — Садитесь к столу. Вы ведь почтальон, правильно?

Задержанный молча кивнул.

— Вот и хорошо. Значит, читать умеете. Вот ознакомьтесь, статья 59, пункт 3 Уголовного кодекса. Читайте, читайте, там все есть, и пособничество бандитам тоже. Это неважно, что вы сами не убивали…

— Что вам от меня надо?

«Ну и голос, — удивился Данилов, — прямо как у мальчика из церковного хора».

— Нам надо немного. Ответьте, где Крук?

Задержанный молчал.

— Хорошо, мы найдем его сами. И он начнет давать показания. Тогда уже вас ничто не спасет.

— Сначала найдите, — почтальон усмехнулся.

— А чего искать, мы его считай что нашли. Не хотите нам помочь, не надо. Кстати, в налете на селекционную станцию участвовало шесть человек. Мы их привезли сюда, сейчас вам покажем, и бричку их привезли. Пойдемте.

Задержанный встал. Потом сел снова.

— Ну что же вы? Пошли, — Данилов расстегнул кобуру.

— Ладно. Скажу. Только запишите, я связник. На мне крови нет.

— Запишем. Веди протокол, Токмаков.

Теперь он знал о банде много. Почти все знал. Резидент. Количество. Вооружение. Канал связи. Можно было готовить войсковую операцию, то есть брать связника и резидента. Кто-нибудь из них наверняка на допросе покажет место бандитских схронов. Потом окружить их и предложить сдаться. А если не сдадутся… Не сдадутся? Тогда… Он вспомнил свой спор с Серебровским, ехавшим на хутор брать Стефанчука.

— Некогда мне думать, — зло крикнул Сергей, — комбинации хороши, когда время есть! У нас нет времени! Понял?

Серебровский кричал, сам распаляя себя криком. Он не хотел ждать. Не хотел с наступлением ночи оцепить хутор и постараться взять бандитов живьем. Он пошел в лоб.

— Ты меня прости, Ваня, — надсадно дыша, сказал Сергей, когда Данилов пришел к нему в госпиталь, — наломал я дров.

Он повернулся на бок и застонал. Совсем тихо. Но Данилов-то знал, чего это стоит Серебровскому.

— Лежи, лежи. Поправляйся, — он положил на тумбочку печенье и шоколад, которые с невероятным трудом раздобыл у хозяйственников. И, уйдя, он долго не мог забыть глаза Сергея, подернутые пеленой боли.

• Предыдущая
• 43/45
• Следующая