Четвертый эшелон - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 4
- Предыдущая
- 4/45
- Следующая
— И то…
— Погоди.
Соколов достал карманный фонарь. Узкий луч пробежал по рваному дерматину двери, осветив четыре замочные скважины.
— Видишь, — вздохнул слесарь, — то-то и оно. Замки-то у него лабазные, ручной работы, из нержавейки. Сам делал.
— Что, замки?
— Да нет. Вставлял. Тяжелые замки.
— Так какой же ты слесарь, раз их открыть не можешь? — разозлился Соколов.
— Это кто не может? Я? — В голосе Петровича сквозила явная обида. — Да если хочешь знать, я по молодости на заводе работал, где для сейфов запоры делали.
— Ты еще про Ивана Грозного вспомни, — зло буркнул Соколов.
Теперь только он начал понимать всю серьезность положения. Газ шел, остановить его было невозможно, в любой момент мог вспыхнуть пожар.
— Посвети-ка мне, — попросил Петрович.
Соколов осветил чемодан, набитый разводными ключами, какими-то металлическими щупами, молотками и отвертками. Петрович, покопавшись минут пять, вынул отмычку, повертел ее в свете фонаря и буркнул что-то непонятное.
— Что? — спросил Соколов.
— А ничего, давай свети на дверь.
Участковый осветил дверь.
— Да не сюда, ниже, — ворчливо сказал Петрович, — вот там, где английский.
Он сунул отмычку в скважину замка, покрутил ею, и вдруг дверь мягко подалась.
— Не закрыл все замки-то… — изумился слесарь.
— Стоп, — скомандовал Соколов, — вы стойте на лестнице, я захожу один.
Он шагнул в пахнущую газом темноту квартиры, повернул налево по коридору и толкнул закрытую дверь кухни. Сначала он ничего не заметил, а только нащупал рукой газовую трубу, нашел кран и повернул его. Потом шагнул к окну, чтобы раскрыть форточку, и обомлел. На полу, прислонившись спиной к плите, сидел человек. Соколов толкнул раму окна и при сером свете утра увидел остекленевшие глаза и белую полоску зубов. Участковый наклонился, взял руку Судина, она была так же холодна, как и снег за окном.
Стараясь ступать осторожно, Соколов вышел в прихожую.
— Климова, — крикнул он, — только не заходи. Здесь дело темное, и ты, Петрович, стойте на лестнице, понадобитесь в качестве понятых.
— Ой, — испуганно вздохнула дворничиха, — а что же там, Андреич?
— Труп там хозяина, такие дела. Где телефон?
— Да в коридорчике на стене.
Сквозняк выдул газ, и Соколов все же решился зажечь фонарик. Он нашел телефон, набрал номер.
— Дежурный! У меня труп. Зачатьевский, пятнадцать, квартира шесть. Обеспечу, жду.
Он повесил трубку и вышел на лестничную площадку. Теперь согласно инструкции он никого не должен был впускать в квартиру.
Через десять минут приехал Платонов и два оперативника.
— В прокуратуру я позвонил, — сказал капитан, — следователь скоро будет. Собаку не брали, незачем, а вот эксперт наш заболел, но ничего, сами попробуем. Понятые где?
— На лестнице, товарищ капитан.
— Молодец, Соколов, зови их в квартиру да спустись в автобус за чемоданчиком эксперта.
Капитан скинул командирский полушубок и остался в ладно сидящем кителе.
— Давай, Соколов.
Хотя в комнатах был сквозняк, тяжелый запах газа все же плыл по квартире.
— Это же надо, знал бы, противогазы взял, — сказал Платонов. — Ну, приступим.
В дверь позвонили. «Зачем Соколов дверь захлопнул?» — подумал капитан и пошел открывать. Замок поддался сразу. Все остальное произошло стремительно и страшно. Платонов увидел человека в коротком полушубке, он еще не успел среагировать, как тот выстрелил в него, не вынимая руки из кармана. Пуля оцарапала плечо, дверь захлопнулась. Но на этот раз проклятый замок не поддавался.
Соколов поднялся на первый этаж, когда в квартире приглушенно хлопнул выстрел, грохнула дверь, кто-то, прыгая через ступеньки, побежал вниз по лестнице. Участковый бросил чемодан и рванул из кобуры пистолет. Но он не успел его поднять. Неизвестный выстрелил раньше. Соколов, отброшенный к стене горячим свинцом, падая, все же собрал остатки сил и тяжело рухнул на бегущего человека, захватив его руку последней смертельной хваткой. Он не слышал, как сбежал сверху оперативник и капитан, как прибежал шофер. Он уже ничего не слышал. Только в уходящем сознании билась одна мысль: «Не пущу!», «Не пущу!», «Не…» Он уже не чувствовал боли, не чувствовал пуль, входящих в него и разрывающих тело. Он умер, так и не разжав рук.
Муравьев
Когда их машина подъехала к дому, двое санитаров выносили из дверей носилки, покрытые белой простыней. Игорь увидел только каблуки сапог со сбитыми металлическими косячками и свисающую из-под покрывала руку, залитую кровью.
Во дворе толпились жильцы, с жадным любопытством разглядывавшие санитаров, муровскую машину, сотрудников милиции.
У дверей подъезда стоял милиционер.
— Второй этаж, товарищ начальник. — Он четко козырнул.
— Кто там?
— Следователь прокуратуры, товарищ капитан Платонов, задержанный и понятые.
Игорь, оперуполномоченный Белов, эксперт и врач вошли в подъезд. На площадке первого этажа стоял второй постовой, кусок лестницы был покрыт брезентом.
«Молодец Платонов, — подумал Игорь, — все предусмотрел, видимо, здесь-то и убили участкового».
Он осторожно обошел брезент и поднялся в квартиру. В коридоре гуляли сквозняки и пахло газом.
— Что это у вас, — спросил Игорь Платонова, — труба, что ли, лопнула?
— Да нет, хозяин газом отравился.
— Где тело?
— На кухне.
— Илья Маркович, — повернулся Игорь к медэксперту, — начинайте. Задержанный?
— Там. — Платонов кивнул головой на дверь.
Муравьев вошел в комнату. У стены на стуле сидел парень на вид лет семнадцати, в разорванном коротком полушубке, руки, скованные наручниками, были завернуты за спинку стула. Задержанный поднял голову, и первое, что бросилось в глаза Игорю, — рассеченная губа, которую тот все время облизывал, и глаза с огромными зрачками, смотревшие куда-то мимо него, Муравьева.
За столом, раскладывая бумажки, сидел закутанный в толстый шерстяной шарф старичок.
— Следователь райпрокуратуры Чернышов Степан Федорович, — сказал за спиной Платонов, — а это, Степан Федорович, товарищ Муравьев из ОББ.
Следователь закивал головой, привстал и выдавил из себя что-то типа «очень рад».
На столе среди бумаг лежал офицерский планшет, ремень с кобурой, красным пятном на скатерти выделялась книжка-удостоверение и два пистолета.
Игорь подошел к столу, взял в руки оружие. «Фроммен» 7,62 и маузер 6,35. Из ствола «фроммена» кисло пахло порохом. Игорь вынул обойму, выщелкнул на ладонь патроны. Три. Значит, этот парень стрелял пять раз. И, словно угадав его мысли, Платонов сказал:
— В меня раз, самым жиганским методом, прямо из кармана, остальные в Соколова.
— Так. — Игорь внимательно посмотрел на задержанного, на этот раз он не показался ему таким молодым. У него было странное лицо порочного мальчика.
— Документы его где?
— А вот, пожалуйста. — Чернышов подвинул Игорю истрепанный паспорт и какие-то справки.
Так, Кузыма Сергей Казимирович, год рождения двадцать второй, место рождения — село Гольцы Пинской области, из колхозников, паспорт выдан Пинским ОУНКВД БССР, подпись, печать. Паспорт прописан: Пинск, Станиславская, 5. Справка:
«Дана настоящая Кузыме С.К. в том, что он освобожден от военной службы по состоянию здоровья (эпилепсия)».
Подпись райвоенкома, печать. Пропуск в Москву. Все тоже вроде в порядке, цель поездки — лечение. Пропуск-то туфтовый. Реквизиты не те. Прошлогодние реквизиты.
— Игорь Сергеевич, — крикнул эксперт, — можно вас на минуточку?
Игорь вышел на кухню. Труп хозяина лежал на боку, казалось, что он просто пьян, просто вошел, упал и уснул до утра.
— Ну как?
— Вот в чем дело, — сказал эксперт, — на бутылке вина отпечатков нет никаких. Отпечатки только на его стакане, на кранах плиты тоже нет ничего.
— Что же это он, сначала газ включил, потом все вытер? Предусмотрительный самоубийца. Что еще?
- Предыдущая
- 4/45
- Следующая