Немыслимое путешествие - Блайт Чэй - Страница 20

• Предыдущая
• 20/38
• Следующая

В ясные ночи я глядел на Луну и думал об отважных людях, которые ее достигли. И мои собственные проблемы казались таким пустяком! Человек достиг Луны — а я тут переживаю из-за какого-то девятибалльного ветра. Конечно, это рассуждение было скорее философским, чем реалистичным. Мое путешествие не шло ни в какое сравнение с подвигом космонавтов, однако волны, которые нагнал девятибалльный ветер, были предельно реальными. Ох уж эти волны! Шипя, они надвигались на яхту, будто снежные горы. Иногда они захлестывали кокпит, и казалось — громада пенящейся воды поглотит и меня, и «Бритиш стил». Но яхта всякий раз выбиралась на поверхность. А я сидел в каюте и улыбался во весь рот. Не потому, что не боялся — боялся, и не однажды, — а потому что так уж я устроен. Чем опаснее ситуация, тем смешнее она мне кажется!

Выдержки из журнала:

«4 февраля. В 10.00 все еще дул восьмибалльный ветер, потом он начал стихать. Просто невероятно, как быстро он угомонился. Осталось беспорядочное волнение, волны мечутся во все стороны. Поминутно меняю парусность: то выберу шкоты, то возьму рифы на бизани, то отдам рифы. Не могу связаться с Новой Зеландией, Морин уже две недели не получает данных о том, где я нахожусь.

5 февраля. Отвратительный день — порывистый ветер, шквалы. Сейчас ветер 5 баллов — через минуту 8 баллов. И все зюйд-вест. Пробовал связаться с островами Чатем — ничего не вышло.

6 февраля. Весь день налетали шквалы, весь день я только и делал, что лавировал. Сейчас курс южный. Ну и черт с ним, когда-нибудь пойду же я на запад. Но похоже, что все 25 градусов долготы до Новой Зеландии придется брать с боем. Ничего, будут и на нашей улице пассаты. Связался с островами Чатем. Узнал, что в Веллингтоне накопились для меня радиограммы, больше 300 слов. Почему-то не могли передать их мне через Чатем. Умылся, побрился, сменил белье. Сразу на душе стало легче.

7 февраля. Сильные шквалы. Вылил на себя чашку чаю, когда яхта переваливала через волну. Опишу один шквал.

На горизонте — огромные кучевые облака, сила ветра — 7 баллов. Приближаясь, громада облаков становится все выше и темнее, и вот уже совсем черная. В то же время отмечаю, что заметно выросшие волны покрылись белыми барашками. И вот началось! Сила ветра достигает 11 баллов. Значит, надо браться за румпель. Как только скорость ветра превышает 45 узлов, надо быть начеку. Меня уносит на северо-восток (то есть прочь от Новой Зеландии). Стараюсь по возможности умерить ход яхты. Минут 5—10 дует с невероятной силой. Затем начинается дождь, боль- шe похожий на град. Хлещет по лицу и рукам, забирается под рукава, и скоро я весь мокрый. Первый заряд дождя прошел — за ним следует другой. Капли колют, словно песчинки в бурю. Но вот дождь кончился, и ветра нет, морэ вяло бросает яхту туда-сюда, паруса хлопают. Передышка длится всего минут 5—10, глядишь — опять тебя гонит семибалльный ветер».

Во время таких шквалов я пою или понукаю «Бритиш стил»: «Давай, «Брит», дуй во весь опор! Покажи дорогу к дому. Морин и Сэмэнта ждут!» Изображаю, будто подхлестываю своего скакуна. Возможно, в пересказе это звучит смешно, но без этих маленьких уловок я совсем мог раскиснуть. А так я хоть и проклинал в душе шквалы, держался довольно бодро.

Несмотря на непогоду, 7 февраля мне удалось связаться с Веллингтоном и принять все радиограммы. Кроме того, поймал Англию — почти вся программа была посвящена положению в Ирландии, и я страшно расстроился. Занимался хозяйством, жарил картофель и уронил сковороду, когда яхта скатывалась с волны. Масло разбрызгалось, испачкало весь камбуз.

9 февраля радио Чатема передало штормовое предупреждение. Анекдот, да и только: меня уже три дня трепали штормы. В этот день я пересек демаркационную линию времени, однако не стал сразу менять дату — не все ли равно, когда это делать…

Весь следующий день, 10 февраля, я дрейфовал с голыми мачтами — по всем признакам, нагрянул чатемский шторм. Сила юго-западного ветра колебалась от 9 до 10 баллов. Не очень-то приятно для нервов ждать, когда на яхту обрушится исполинская волна. Я попытался сделать несколько снимков, но только намочил камеру. Тогда я расправился с огромной порцией рагу и частично наверстал упущенный сон.

Шторм, как обычно, сменился штилем, и я решил устроить задним числом «бернсовскую вечеринку». Закрепил шкоты, потом причесался, почистил зубы и приготовил ужин. Пришлось жонглировать кастрюлями, ведь у меня было всего две горелки, но вечеринка состоялась. Рубец удался на славу, с ним хорошо пошла стопочка виски. Я громко читал стихи Бернса, спел все шотландские песни, какие только помнил, выпил за здоровье всех моих друзей. И лег спать.

Я проспал двенадцать часов и проснулся с дикой головной болью, которой хватило на целый день. Поделом!

Впрочем, я не очень раскаивался, тем более что грандиозная вечеринка помогла мне встряхнуться. Непрестанный поединок с волнами совсем вымотал из меня душу, а тут я хорошо отключился, выспался и как будто пришел в себя.

До Новой Зеландии оставалось всего 500 миль. Мне попался заблудший буй, стали появляться новые птицы — верные приметы, что земля близко. Того и гляди, начнут встречаться пароходы. И я решил на ночь поднимать на мачте топовый огонь — столкновение сейчас было бы совсем некстати!

Учитывая, что несколькими днями раньше была пройдена демаркационная линия времени, я внес 14 февраля поправку в свой календарь. Настроение у меня было приподнятое. Ведь я пересек 180° долготы и теперь считал уже градусы восточной долготы от Гринвича. Следовательно, я обогнул половину земного шара, дальше что ни меридиан, то на один градус ближе к дому, тогда как до сих пор каждый меридиан воспринимался только как ступенька к 180°. Отмечая это событие, я открыл очередную банку креветок. И с радиосвязью все наладилось. Я связался не только с Веллингтоном, но и с Оклендом. Веллингтон передал предупреждение о тропическом циклоне «Дора». Правда, до тропиков было далеко, и я надеялся, что циклон обойдет меня стороной.

Поскольку до земли и зоны оживленного судоходства оставалось немного, я всю ночь сидел на руле и только под утро ложился на час-другой. 15 февраля выдался отличный день, правда, ветер был тихий, а раза два он и вовсе пропадал. Был момент, когда я основательно испугался. Я стоял на носу и грезил, наслаждаясь чудесной погодой, вдруг впереди показались буруны. «Риф!» — пронеслось у меня в голове, и я бросился к румпелю. А в следующую секунду я разглядел, что это никакой не риф, а просто кит всплыл на поверхность. Я облегченно вздохнул.

Несколько дней штили чередовались с тихими ветрами, но солнце сияло вовсю, и я отдыхал, используя, так сказать, перерыв перед вторым таймом. 17 февраля встретил первое рыболовное судно — точнее, я видел только его огни. В этот день кончилась первая цистерна пресной воды; она хорошо послужила. Я сказал себе, что в следующий дождь надо будет начать собирать воду. Но острой нужды в воде я не испытывал, а в такую отличную погоду о дожде не хотелось думать. Лежа на солнце, я читал Агату Кристи.

18 февраля я решил, что пора кончать перерыв и снова впрягаться в лямку. Погода все еще была штилевая, но я старался ловить каждое дыхание ветра. Через Новозеландское радио состоялось три радиотелефонных разговора, а члены Новозеландского клуба яхтсменов, огибавших мыс Горн, прислали радиограмму: «Счастливого плавания. Восхищены вашей отвагой». Приятно, ничего не скажешь.

На «Морской ведьме» навстречу мне вышли телевизионщики, и я полночи просидел у передатчика, наводя их на яхту. Около полудня они наконец нашли меня и взяли интервью для телевидения. Я был рад снова видеть людей, и мы достойно отметили это событие, хотя, разумеется, никто из них не ступил на борт «Бритиш стил». У телевизионщиков были с собой только крепкие напитки, так что я поделился с ними пивом. Обычно журналисты угощают вас пивом. Я с удовольствием поменялся с ними ролями, и ведь мое пиво обогнуло вместе со мной половину земного шара.

• Предыдущая
• 20/38
• Следующая