Плач волчицы - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 60

• Предыдущая
• 60/120
• Следующая

— Вы советовали не доверять вам, — говорила она, стараясь собраться, потому что пламя желания потихоньку разгоралось. — Вы сами говорили, что слишком плохи для меня.

— А ты не слушай меня, дорогая, — бормотал он, возвращаясь дорожкой поцелуев от плеча к шее, к ушку. Он провел кончиком языка по краешку нежной раковины и взял в рот мочку, нежно ее покусывая. — Я — писатель, чтобы жить, я должен лгать.

— Тогда я должна узнать тебя лучше.

— Зачем? Чтобы заниматься любовью, нам совсем необязательно разговаривать. Тело никогда не обманывает, моя милая. — В подтверждение своих слов, он нашел ее руку и, опустив, прижал ладонью к набухшему гульфику на джинсах. Он удерживал ее руку, пока покрывал поцелуями подбородок, добираясь до уголка губ, осторожно пробуя их на вкус кончиком языка. — Это не лжет.

Лорел дрожала, как в ужасной лихорадке. Здравый смысл покинул ее, когда Джек накрыл ее руку своей, прижимая к неоспоримому доказательству своих слов. От прикосновения к твердой мужской плоти ответное желание судорогой отозвалось в ее лоне.

Она глотнула воздуха и заставила себя встать, вместо того чтобы отдаться этому пламени. Ноги подкашивались, и она была рада, что легкая газовая юбка скрывала дрожащие колени. Она сложила руки, собралась и сдерживала себя, чтобы не потянуться к нему.

— У меня не бывает случайных любовных связей с мужчинами, не скрывающими, что они — лжецы и скоты, — проговорила она низким голосом, который выиграл не один судебный процесс.

Джек взглянул на нее снизу со скамейки притворно-наивными глазами. Он прижал руки к груди и поднялся с небрежной грацией.

— Разве я говорил, что я — лжец? — недоверчиво спросил он. — О нет, chere! Я хотел сказать — любовник. Иди сюда, и я все тебе покажу.

Лорел покачала головой и отступила в сторону, когда он потянулся к ней. Ее поражала его способность меняться — дразнить, потом становиться серьезным, потом очаровывать и дразнить снова. И это лишало ее уверенности, действовало сильнее, чем его способность вызывать в ней желание.

— Прошлой ночью вы предупредили меня, чтобы я держалась от вас подальше. А сегодня ведете себя так, словно ничего такого и не было. Кто же вы на этот раз, Джек?

Он смотрел на нее без улыбки и с такой покоряющей силой, что Лорел почувствовала, как ее пронзает дрожь. Сейчас Джек выглядел властным самцом, хищником, способным на все.

— Я — мужчина, который собирается заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не забудешь все те глупости, которые я тебе наговорил, — тихо сказал он.

Если бы он попытался схватить ее, она бы замкнулась. Если бы он подошел слишком близко, она бы ударила его. Если бы он попытался применить силу, она бы сделала все, что от нее зависит, чтобы добраться до маленького пистолетика, который лежал у нее в сумке. Но ничего этого он не делал. Он ласково посмотрел на нее, поднял руки и, как в чашу, нежно взял ее голову.

— Позволь себе жить полной жизнью, ангел, — шептал он. — Живи не для работы, не для кого-нибудь. Ради мгновения. Ради себя. Протяни руку и возьми то, что хочешь.

Потом он наклонился и поцеловал ее — мягко, нежно, ищуще. Его губы, твердые и гладкие, такие опытные, приблизились к ее губам, тихонько потерлись о них и заставили стать мягкими и ответить. Он сделал еще полшага, рука скользнула по шелковистым волосам Лорел.

— Поцелуй меня и ты, mon coeur, — выдохнул он. — Нет причин, почему бы тебе это не сделать.

Просто потому, что она не доверяла, или не уважала, или не хотела запутанных приключений в своей жизни, мрачно подумала она. Но не приняла этих доводов, полагая, что все это не имеет ничего общего с тем, что происходило сейчас. — Позволь себе немного пожить, ангел…

Она такое длительное время была одна и так осторожна, что не могла представить себе, что отдастся такому проходимцу, как Джек. Но в конце концов, это он делал все, чтобы привлечь ее, ведь так? Он не подходил ей, он был насквозь порочен. А она все делала по правилам, выбирая то, что нужно, и следуя морали.

— Протяни руку и возьми то, что ты хочешь.

Губы Джека настойчиво овладевали ее губами, соблазняя, воспламеняя, предлагая удовольствие, суля блаженство, обещая благословенное забвение всех проблем жизни на час или два.

Неуверенно, но она поддалась, послушалась, поднялась на цыпочки и расслабилась, раскрылась в поцелуе. Пальцы, сжатые в кулачки, комкали рубашку. А потом он обнял ее, притянул к себе, как бы укрывая от всего мира, оберегая и защищая.

Джек застонал, когда почувствовал, что она сдается, идет навстречу, и его поцелуй стал более глубоким и страстным. Медленно, соблазняюще его язык раскрыл ее губы, изучая и пробуя на вкус ее рот. Она ответила ему поцелуем и, проведя языком по нижней губе, скользнула внутрь… Он осторожно сосал ее язык, и желание охватило его, как только он почувствовал, что она нежно приникла к нему.

Он хотел ее, хотел с самого начала, она была ангелом, сжигаемым огнем и несущим холод. Он хотел ее так, как уже долгое время не хотел никакую другую женщину, — хотел владеть ею. Он жаждал, чтобы она всецело принадлежала ему, так, как не принадлежала никому другому.

Не отрываясь от ее губ, он снял и отложил в сторону ее очки, потом, взяв ее руки, медленно опустил их до талии и движением плеч сбросил рубашку и откинул ее в сторону. Жар охватил тело, заструился по венам, пульсируя и наполняя силой его мужскую плоть. У него перехватило дыхание, когда он ощутил прохладу ее мягких рук.

Лорел гладила его мускулистое тело, восхищаясь силой и впитывая его лихорадочный жар. Она чувствовала, что не насытится им, хотела слиться с ним и чувствовать эту силу и тепло, перетекающие в ее тело и поглощаемые им. Когда он приподнял блузку, откуда-то из глубины у Лорел вырвался стон, но не протеста, а готовности, предвкушения наслаждения. Обнаженная, она прильнула к нему.

Низкий, гортанный звук вырвался у Джека, когда он целовал ее. Как скульптор, который восхищается произведением искусства, Джек медленно изучал, узнавал каждую линию, ямочку, изгиб тела Лорел. Прижав ее к себе, к своим бедрам, к твердой, пульсирующей плоти, он хотел, чтобы она знала, как сильно, как отчаянно он хочет ее. Она обхватила его руками, целуя его шею, плечи.

Страсть сковывала его пальцы, которые неловко расстегивали пуговицы и «молнию» на юбке. Наконец она опустилась легким, прозрачным облаком к ногам Лорел и очень быстро была увенчана белыми шелковыми трусиками. Джек отступил на шаг и смотрел жадными глазами на обнаженную женщину.

Лорел была великолепно сложена. Грудь, маленькая, но полная, с розовыми окончаниями, которые ждали его прикосновений. Нежный румянец залил шею и тихонько подбирался к ее щекам, будто Лорел боялась, что Джек найдет в ней какие-то недостатки.

— Viens ici, cherie[49], — прошептал он, протягивая руку к ней.

Он крепко прижал ее к себе, и она застонала, уже не контролируя себя, не думая ни о чем, кроме того, что ей нужен Джек.

… Разреши себе жить…

В этом был истинный смысл жизни, самый высокий ее пик. Это пронзало ее пульсирующей болью, заставляло почувствовать потребность, желанность того, что произойдет. Он провел руками по ее спине и остановился на ягодицах, лаская, пощипывая. А Лорел, обняв его шею, прильнула к нему, призывая и ободряя. Кончики пальцев нежно пробежали по позвоночнику, легкие, как перышки, прикосновения к чувствительным точкам отозвались водоворотом наслаждения, наполняя всю ее чувственным желанием. Потом его рука проскользнула между их течами, и он коснулся мягкого мха, который скрывал ее лоно. Лорел охватил огонь, который пресек ее дыхание и сжег дотла все сомнения, которые еще оставались.

— Вот так, ангел, — шептал он, лаская шелковистую, влажную, сверхчувствительную плоть. — Желай меня. Позволь себе желать меня.

Он медленно опустил ее на подушки, расшитые красными цветами, и накрыл ее, как птица с распластанными крыльями. Она извивалась от наслаждения, когда он нашел ее сосок, охватил губами и принялся ласкать языком, то нежно, то настойчиво целуя и покусывая упругую верхушку. Он повторял это снова и снова. Лорел сплела вокруг него руки и двигалась под ним, издавая ласковые призывные, дикие звуки. Она обвила его ногами, подняла бедра к его животу, ища прикосновения, надеясь утолить томительную боль желания.

• Предыдущая
• 60/120
• Следующая