Карфагена не будет - Шустов Владимир Николаевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая

— До скорого! — простился шофер. — Не робей, ребята, дружба всегда выручит! — Он приветливо махнул рукой.

Заревел мотор. Дверцы кабины захлопнулись. Машина тронулась. «Дружба… — размышлял Никита. — Я испытал ее на себе. Ведь и Костя во имя дружбы ходил к Герасиму Сергеевичу, и Гоша, и Аленка… Когда много верных, настоящих друзей — ничего не страшно!»

Июньское утро было солнечно и тихо. В прозрачном воздухе носился аромат трав. Солнце смотрело с неба такое яркое и огромное, что казалось, будто совсем оно рядом. Протяни руку, возьмись покрепче и тяни его к себе на землю. Деревня уже проснулась давным-давно. По широким травянистым улицам разгуливали козы, стайками бродили куры. У калиток и палисадников играли маленькие ребятишки. Изредка по дороге торопливо проезжали повозки. Они спешили в поля. Иногда, вздымая тучи пыли, к правлению колхоза подлетал председательский газик. Шофер Яша, не вылезая из машины, ждал своего «хозяина», склонясь на баранку. Он дремал.

Ребята, веселые и нарядные, шагали по улицам, поздравляя друг друга с успешным окончанием учебы.

Рукоплескания вырывались из окон школы. И люди останавливались и смотрели на трехэтажное здание, утопающее в густой зелени тополей, белоствольных высоких берез.

Но вот школьные двери со стуком распахнулись, шумная ватага детворы высыпала во двор, сразу же наполнив его гамом. Светлые рубашки с красными галстуками, майки, легкие платьица всевозможных расцветок замелькали среди кустов сирени и акаций.

Пионерский отряд шестого класса «Б» и подшефные второклассники расположились в тени тополя. Никита говорил:

— Построим лагерь на Лысой горе. Не найдешь места лучше. Оборудуем спортивную площадку. Навес, конечно, для занятий, чтоб дождь был нам не страшен. Весь день в лагере проводить станем…

— Дома ругаться будут, — сказал Гоша.

— Делать по дому все надо будет с утра. Днем пообедать домой придешь, помочь тоже можно. А так у нас дела много: животноводческая ферма, звенья полеводов, овощеводов…

— Интересно будет, — мечтательно протянул Костя. — Надо поторопиться. Помните, Иван Васильич сказал, что занятия в лагере начнутся.

— Давайте сегодня! — предложила Аленка.

— Конечно! — поддержал Костя. — Начнем занятия поскорее, смотришь, к уборке хлебов и комбайны да трактора водить станем, колхозу поможем урожай убрать.

— Не успеть, — засомневался кто-то. — Молотилку изучаем, а в комбайне частей ой-ой-ой сколько!

— Каждую гайку знать не обязательно!

— А вот и обязательно! Вдруг — поломка, что делать? Тык-мык и стой на месте! Нет, Гоша, не говори.

— Где палатки достанем? — выкрикнул кто-то.

— Мы, ребята, из камыша понастроим шалашей, — предложил Костя. — Возле озера много камыша-то. В шалашах, Никитка, еще лучше: травами пахнет. Лежи себе, вдыхай вольный воздух!..

— Поставим мачту, — сказал Никита.

— Флаг мы сошьем! — хором подхватили девочки.

— А я на нем золотыми буквами напишу девиз, — заключил Костя, — чтобы издали видели: «Бороться и побеждать!»

В матросской полосатой тельняшке и черных брюках-клеш, в сопровождении верных телохранителей Толи Карелина и Демки Рябинина, почтительно державшихся сзади, во дворе появился Ленька. Он увидел Аленку. Она стояла у куста акации, не садилась потому, что не хотела пачкать новое платье — белое с огромными красными маками. Ленька тряхнул кудрявым чубом, сплюнул на траву подсолнечную шелуху и, высвободив руку из кармана, ущипнул девочку.

— С обновкой! Постой, постой, — притворно удивился он. — Я это платье на Тоське видел. Ох и отругает она тебя, опять заумираешь.

Чтобы угодить Леньке, Толя пропел фальшивым дискантом:

Демка, как ни странно, не поддержал приятелей. Он смотрел на Никиту и почему-то виновато улыбался.

Аленка покраснела.

— Гоше Свиридову наше почтенье! — выкрикнул Колычев. — Сколько лет, сколько зим! Успел, Гошка, к Якишеву подлизаться?

Гоша сорвался с места, но Никита придержал его, подошел к Леньке, отвел в сторону и сказал:

— Иди, откуда появился, коли жить с нами по-хорошему не хочешь.

— Ты купил эту землю?

— Смеяться над Аленкой — храбрость не нужна. Посмейся надо мной…

— Придет время, свое возьмем.

— На воде вилами писано.

— Вилами не вилами, а пестовские ребята просили привет передать. Володька сказал, коли встретишь того героя, поклон до земли… Синяки-то подлечили?

Ленька напомнил Никите о неудавшемся походе, который был сорван колычевцами. Узнав, что второго июня пионерский отряд пойдет на заготовку ивняка для починки плетня у свинофермы, Ленька решил воспользоваться этим. Со своими друзьями он немедленно отправился в деревню Пестовку, расположенную километрах в семи от Латрушей, и встретился с Володькой Великановым — вожаком пестовских ребят.

— Верь, что не желаю вам худа, — говорил Ленька, заискивая перед Великановым. — Якишев грозился осмотреть ваши снасти у Зеленого плеса и забрать рыбу. «Мы, говорит, жирную ушицу из Володькиной рыбки сварим, а он пускай живот погладит!»

— Треплешься, — усомнился Володька. — Никиту знаю, вроде не такой он: на чужое добро не позарится.

— Не зарится? А кто теплицу колхозную очистил? Он! Это уже доказано. У нас все знают, что Никита залез огурцы воровать, а как прижали его, распустил нюни. Родители на коленках перед Герасимом Сергеевичем ползали, просили, чтобы сына в школе оставили. А ты говоришь…

— Проверю.

— Как хочешь… В общем, Володька, дело такое: предупредил хорошего друга, а там — тебе видней. Не мои снасти пострадают.

И Великанов поверил.

— Уж я их встречу…

Шагая домой, Ленька сиял:

— Видели, как я Великанова вокруг пальца обвел? — хвастался он перед приятелями. — Учитесь!.. Ну а теперь за мной, на Зеленый плес!

— Зачем? — в голос спросили Толя с Демкой: они еще не понимали, к чему разыгрывал эту комедию вожак.

— Сейчас устроим пестовцам маленький Карфаген! Соображаете? Вытащим пестовские снасти и вытрясем рыбу. Рыбка нам пригодится. А завтра Володька с Никитой рассчитается сполна за наши грехи! Ха-ха-ха!

Так оно и получилось. Пестовцы, обнаружив на берегу рыболовные снасти, единодушно решили, что это сделал Никита. Устроив засаду в густых зарослях ивняка, они встретили пионеров градом камней. Завязался короткий, но жаркий бой. Пестовцы, приготовившиеся к битве заранее, одержали полную победу.

— О пестовцах будет особый разговор, — ответил на Ленькин намек Никита. — Шагай теперь: мешаешь нам.

— Ого!

— До свидания, — повторил Никита таким тоном, что Ленька невольно попятился. — Иди!

Наградив Никиту многообещающим взглядом, Ленька двинулся в дальний угол двора. За ним поплелись Толя и Демка.

— Задавала, — сказала Аленка вслед обидчику. — Демка с Толькой ползают за ним, будто слуги. Карелин — понятно, а вот Рябинин…

— Пусть ходят, — откликнулся Костя.

В той стороне, куда ушли колычевцы, послышался шум, раздались голоса. Над кустами мелькнул козон. Костя встрепенулся, вскочил.

— Никитка, в бабки играют! Пойдем?

— Некогда.

— Пойдем, Никитка! По разику сыграем!

— Нет времени, говорю.

— Тогда дай козонка. Сыграю и верну, — раскосые Костины глаза умоляюще смотрели на друга. Никита не устоял, вытащил из кармана заветный свинцовый козон и подал Косте.

— Не потеряй.

— Ручаюсь! — откликнулся Костя на бегу.

Игра в бабки велась не парами, как обычно, а один на один, до полной победы чемпиона. Костя занял очередь и уселся на траву возле забора. К черте, обозначающей линию огня, подошел Толя Карелин в сиреневой майке с белым воротничком и подвернутыми выше локтей рукавами. Прежде чем ударить, он тщательно и долго прицеливался, не спеша отводил руку далеко назад, отчего худые лопатки на спине топорщились, и, шагнув вперед, сильным броском посылал биту. Описав в воздухе кривую, она со свистом врезалась в ряды бабок.

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая