Заговор дилетантов - Хорватова Елена Викторовна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/69
• Следующая

— Но какой толк для иностранной разведки в подобных незначительных субъектах?

— Весьма большой, Елена Сергеевна. Насколько мне известно, германская разведка не брезгует любыми донесениями своих агентов. Каждый обыватель может указать, какие части квартируют в населенном пункте или на каких железнодорожных станциях производится посадка войск в эшелоны — а это сведения о дислокации войск. Фотографии начальствующего состава всегда вызывали особый интерес разведки, и владелец фотоателье в гарнизонном городке, сделавший на заказ фотографические портреты командира полка с матушкой или штабс-капитана с невестой, превращается в бесценного агента, если согласен напечатать еще пару карточек для иностранного шпиона. Все так просто… Описание военных лагерей может предоставить любая грамотная барышня из веселого дома, выезжавшая туда по вызову для развлечения господ офицеров… Подобные ситуации можно моделировать до бесконечности. Потом донесения агентов собираются где-то в одних руках в германском военном штабе, обрабатываются, анализируются, и в результате немецкое командование имеет столь полные сведения о нашей армии, каких не имеет и наш военный министр.

— Александр Матвеевич, задумавшись о подобных вещах, легко сойти с ума и начать подозревать каждого — уж не работает ли он на иностранную разведку.

— Наверное, поэтому никто в России и не стремится задумываться о подобных вещах, — заметил Легонтов. — Да к тому же, вы хорошо знаете, какие настроения популярны теперь в нашем обществе! «Вся страна с надеждой ждет, кто ее погубит…»

Александр Матвеевич процитировал известную эпиграмму на графа Витте, начинавшуюся словами «Витте родиной живет и себя не любит». Впрочем, слова про Витте не имели отношения к данному делу, ведь не один Витте виноват во всех российских бедах. А вот радостные надежды на скорую гибель Российской Империи питают и вправду многие, не понимая, что каждый из них сам может оказаться погребенным под обломками нашей великой страны…

После слов Легонтова у меня возникло неприятное чувство, как у человека, безмятежно гулявшего по зеленой опушке и вдруг обнаружившего, что у него под ногами — трясина…

— Ей-богу, Александр Матвеевич, прежде разговоры об иностранных агентах всегда казались мне удачным поводом для шуток, а теперь я уже не нахожу в них ничего веселого. Ведь Россия и Германия однажды чуть-чуть не вступили в войну, помните? В 1908 году, когда Австро-Венгрия аннексировала Боснию. Тогда всем казалось, что до войны — один шаг, и только усилия Столыпина предотвратили конфликт. (Многие так и не простили Петру Аркадьевичу этого мира, почему-то большинство наших граждан не прочь повоевать с Германией.) А теперь, когда Столыпина больше нет и наша внешняя политика лежит вне границ разума и основывается лишь на эмоциях правителей, мы и сами не заметим, что война уже началась… А Россия к войне не готова, если ее территория напичкана военными агентами и каждый фотограф или парикмахер по мере сил поставляет сведения иностранным штабам. Неужели наши генералы так и проспят до начала войны и ничего не предпримут для борьбы со шпионажем?

— Ну, Елена Сергеевна, кажется, я вас уж слишком запугал. Успокойтесь, — примирительно ответил Александр Матвеевич. — Война, судя по всему, начнется не завтра. Конечно, положение России тяжелое, но этим летом было принято решение о создании семи контрразведывательных отделений на территории России и пресечении деятельности иностранных шпионов хотя бы административным порядком. Пока дело еще в процессе становления, но лиха беда начало…

— Так значит, скоро и в Москве будет свое отделение для борьбы со шпионажем?

— Увы, в Москве специального отделения не будет. Почему-то считается, что здесь иностранным агентам делать особо нечего. Отделения откроются в Петербурге, Киеве, Одессе, Варшаве, Вильно, Иркутске и в крепости Владивосток.

— А как же Москва? С ее гарнизоном, с ее заводами? Нет, иногда я просто не понимаю логику нашего правительства!

— Ну что ж, еще Шекспир устами Гамлета с болью заметил, что есть многое на свете, что недоступно нашему уму.

— Александр Матвеевич, а откуда вы столь хорошо осведомлены о деятельности иностранных разведок в России?

— Заподозрили, что я тоже на жаловании у кайзера Вильгельма? — рассмеялся Легонтов. — Не пугайтесь. Летом в Петербурге мне было сделано предложение поступить на службу в отделение контрразведки, которое организуют в столице. У меня есть кое-какой опыт сыска, а военное начальство признало целесообразным пригласить на условиях вольного найма частных сыщиков для скорейшей организации агентурной деятельности. Имел я по этому поводу ряд бесед в Петербурге, вот и оказался в курсе наших печальных дел…

— А если бы я вдруг оказалась агентом немецкой разведки? Вы ведь говорили со мной весьма откровенно, — я не удержалась, чтобы слегка не поддеть Легонтова.

— Ну, за вашу преданность отечеству я могу смело ручаться, слава Богу, мы знакомы не первый год. Вдруг, ни с того ни с сего, дамы, подобные вам, агентами не становятся, — галантно ответил он. — И к тому же сведения эти не секретны — это раз, да еще, боюсь, мне не известно ничего такого, о чем уже не знала бы немецкая разведка и в более полном объеме, — это два. Их агенты работают лучше наших, что приходится с болью признать, как бы ни было обидно за любезное отечество.

— Александр Матвеевич, я уверена, если вы пойдете служить в контрразведку, вы заткнете за пояс любого немецкого агента! Вы уже дали согласие на это предложение?

— Размышляю пока. И не знаю, к какому решению склониться. Может быть, мне потому и трудно переехать в Питер — там ведь придется наконец на что-то решиться.

В это утро никто не потревожил моего дражайшего супруга Михаила Павловича, и он спокойно почивал в нашей тихой спальне до тех пор, пока сам, совершенно естественным путем, выспавшись всласть, не проснулся. Я понимаю, что это чертовски приятно — спать себе и спать, забыв, что петушок пропел давно, если никто не будит, не трясет и не напоминает о нашем долге перед обществом…

Но когда Мишенька в домашней бархатной куртке с кистями вошел походкой сибарита в столовую, чтобы в продолжение приятного утра выкушать чашечку кофейку, его ожидал сюрприз (не берусь судить — приятный или неприятный).

Во главе стола восседала я, а по правую и левую руку от меня разместилось целое общество — господин Легонтов, Адель Вишнякова, Лидочка Танненбаум в моей утренней блузке, тетушка мужа Варвара Филипповна и пара наблюдательных агентов из конторы Александра Матвеевича и Ады, прибывших для оказания помощи.

— Доброе утро, господа! — растерянно произнес Миша, прислонившись плечом к косяку. Добродушное выражение на его лице растаяло, как рафинад в горячем чае.

— Здравствуй, дорогой, — я подошла к мужу для утреннего поцелуя, который в данных обстоятельствах приобретал неприятный привкус публичности. — Ты так крепко спал, мне не хотелось тебя тревожить. У меня множество новостей. Прежде всего позволь представить тебе мою гостью. Лидия Танненбаум. Та самая девушка, из-за загадочного исчезновения которой мы все волновались.

— Очень приятно, мадемуазель, — Михаил галантно поклонился. — Я просто счастлив, что вы наконец нашлись и моя супруга и тетушка лишились всех оснований для ненужного беспокойства. Теперь они будут спать спокойно, зная, что с вами все в порядке.

— Я очень рада, что Елена Сергеевна сможет теперь спать спокойно, тем более, что этой ночью спать ей так и не пришлось, — улыбнулась Лидия. — Они с Александром Матвеевичем освободили меня из заточения и буквально вырвали из лап смерти.

• Предыдущая
• 28/69
• Следующая