Футбольная горячка - Хорнби Ник - Страница 31

• Предыдущая
• 31/51
• Следующая

Однако это ни в коей мере не стало испытанием моей преданности: у меня и в мыслях не было отвернуться от команды только потому, что она неспособна никого победить. На самом деле затянувшаяся череда поражений (и неизбежный переход в более низкий дивизион) породила некий драматизм, который в обычных обстоятельствах был бы невозможен. Когда выигрыш стал казаться невероятным исходом, мы начали приспосабливаться к новому порядку вещей: искать удовлетворение не в победе, а в чем-то другом – в голах, в ничьих, в стойкости пред ликом неблагосклонной судьбы (и команда нас не подводила и была поистине несчастна, как только может быть несчастна команда, которая за шесть месяцев ни разу не выигрывала). Все это становилось поводом тихого, подчас самоироничного торжества. А «Кембридж» за год приобрел хоть печальную, но все же славу: если раньше успехи клуба не удостаивались ни единой строки, то теперь о нем регулярно сообщалось в спортивных новостях. Даже через семь лет сказать, что в те годы был там, расценивается в некоторых кругах так, словно ты сам отмечен печатью уникальности.

В этот период я уяснил для себя больше, чем за всю свою футбольную историю: понял, что мне не важно, насколько плохо обстоят дела, а результаты не имеют значения. Я уже говорил, что с радостью стал бы одним из тех, кто относится к местным командам, как к местным ресторанчикам, и моментально отворачивается от них, коль скоро там подсовывают несусветную гадость. Но, к сожалению (поэтому-то футбол то и дело сам вляпывается в дерьмо и неспособен его расхлебать), таких болельщиков, как я, очень много. Нам важно потреблять, а потребляемый продукт несуществен.

В конце апреля «Ньюкасл» с Киганом, Бердсли и Уоддлом приехал на «Эбби». Команда находилась в верхних строках второго дивизиона, и для перемещения в первый ей требовалась победа, а «Кембридж» успел опуститься в самый низ турнирной таблицы. На первых минутах «Кембридж» получил право на пенальти и забил гол, но, памятуя о предыдущих матчах, в этом не было ничего воодушевляющего: за последние месяцы мы познали, насколько бесчисленны способы обращения преимущества в поражение. Однако гол с пенальти оказался единственным в игре; в последние пять минут «Кембридж» так старательно отбивал подальше мяч, словно сражался за Европейский кубок. Большинство игроков, которых призвали в основной состав из резерва, дабы прекратить разложение, еще ни разу не побеждали и теперь обнимались и радостно махали руками обезумевшим болельщикам. Впервые с октября прозвучала победная мелодия «I've Got a Lovely Bunch of Coconuts». Выигрыш у «Ньюкасла» не имел никакого значения – в следующем сезоне «Кембридж» вылетел из второго дивизиона, – но после безрадостной зимы эти два часа показались незабываемыми.

В тот день я посетил «Эбби» в последний раз – решил бежать из Кембриджа и от «Юнайтед» обратно в Лондон, к «Арсеналу». Игра с «Ньюкаслом» – чудаковатая, смешная, где-то радостная, где-то надрывающая душу и очень личная, каким обычно не бывает футбол (на стадионе присутствовало не больше трех тысяч болельщиков), стала достойным прощанием с клубом. Иногда мне начинает казаться, что болеть за команду первого дивизиона – бесполезное, неблагодарное дело, – и тогда я чувствую, что скучаю по «Юнайтед».

Я постоянно слышу: "Тебе надо познакомиться с моим приятелем! Он настоящий фанат «Арсенала». Знакомлюсь и обнаруживаю, что он в лучшем случае следит за результатом состоявшихся игр по воскресным газетам, а в худшем – не может назвать фамилии ни одного игрока со времен Денниса Комптона. Подобные знакомства вслепую ни к чему не приводят: я слишком требователен, и таким горе-болельщикам со мной неинтересно.

Так что я совсем ничего не ожидал, когда перед матчем со «Стоком» на Севен-Систерз-роуд меня представили Питу. Но встреча оказалась судьбоносной, и мы, можно сказать, нашли друг друга. Он, как и я, был (и остается) помешанным на футболе, и у него такая же, как у меня, нелепая память. И он тоже девять месяцев в году живет по расписанию игр и программе телетрансляций. И, подобно мне, впадает в мрачность после поражений. Подозреваю, что он бредет по жизни так же, как я, и, не очень понимая, что с ней делать, заполняет пустоты «Арсеналом», вместо того чтобы насытить чем-нибудь иным. Но таковы уж мы все.

Мне стукнуло двадцать семь, когда мы с ним познакомились, и если бы не он, через несколько лет я, наверное, отошел бы от клуба. Приближался возраст, когда такие отходы случаются (хотя обычные вещи, к которым совершается при этом приближение – дом, дети, любимая работа, – в моем случае были абсолютно ни при чем). Но встреча с Питом все изменила: мы с новой силой почувствовали вкус ко всему тому, что обостряет футбол, и «Арсенал» опять стал заползать в наши души.

Возможно, этому процессу способствовало время: в начале сезона 1984/85 года «Арсенал» несколько недель лидировал в первом дивизионе. Николас играл в полузащите с захватывающим дух мастерством, Маринер и Вудкок составили в нападении такой сыгранный дуэт, какого у нас давно уже не было, защита надежно перекрывала подступы к воротам, и во мне снова вспыхнули искорки надежды – я в который раз поверил: если наступят перемены для команды, они могут наступить и для меня (но к Рождеству, после серии разочаровывающих неудач, мы опять оказались в пучине отчаяния). Быть может, если бы мы с Питом познакомились в начале следующего, неудачного сезона, все бы сложилось иначе – не было бы побудительного мотива настолько сблизиться во время первых, самых важных для нас игр.

Хотя, если честно, я сильно подозреваю, что мастерство «Арсенала» тут ни при чем: дело было в нашей общей неспособности продолжать жить без «Хайбери» и в нашей общей потребности сотворить себе иглу, которая защитила бы нас от ледяных ветров середины восьмидесятых и нашего приближаю щегося тридцатилетия. С тех пор как в 1984-м мы познакомились с Питом, я пропустил на стадионе «Арсенала» меньше полудюжины игр (четыре из них в самый первый год – все по причине продолжающихся пертурбаций в моей личной жизни, – однако ни одной за последние четыре сезона) и больше, чем обычно, ездил на чужие поля. И хотя есть такие болельщики, которые десятилетиями не пропускают вообще ни одной игры, я бы удивился итогам своей посещаемости, если бы узнал о них в 1975-м, когда в течение нескольких месяцев думал, что перерос свое увлечение футболом, и перестал ходить на стадион, или в 1983-м, когда мои отношения с клубом были сердечными, вежливыми, но отчужденными. Пит подтолкнул меня к тому, чтобы переступить черту, и временами я не знаю, благодарить его за это или нет.

Бежав из Кембриджа в Лондон летом 1984-го, я нашел работу преподавателя английского языка как иностранного в школе Сохо – временное занятие, которое тем не менее продолжалось четыре года (все, во что я втравлялся в забытьи, по случаю или с испугу, всегда длилось дольше, чем вроде бы требовалось). Но мне нравилась моя работа и нравились ученики – в большинстве своем ребята из Западной Европы, с удовольствием изучавшие мой предмет. И хотя преподавание оставляло достаточно времени, чтобы писать, я не родил ни строчки и коротал долгие вечера в кофейне на Олд-Кемптон-стрит в обществе других педагогов или толпы очаровательных молодых итальянцев. Прекрасный способ убивать время.

Они кое-что понимали в футболе, и эта тема периодически всплывала на занятиях по разговорной практике. И когда 29 мая итальянцы принялись жаловаться, что у них нет телевизора и они не смогут посмотреть, как «Юве» разгромит «Ливерпуль» в финале Европейского кубка, я взял ключи и предложил вместе посмотреть матч в школе.

• Предыдущая
• 31/51
• Следующая