Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Хомяков Петр Михайлович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/86
• Следующая

Буробин, Алексей и Виктор «послушали» разлом. Он действительно был напряжен. Посчитали объем взрывчатки и места ее закладки.

– Многовато будет, – прокомментировал Тасунян заказанные объемы.

– Твоя забота, – холодно бросил Буробин. – Тем более, что авиация здесь зазря больше набросала. Так что, обеспечивай.

– Есть! – бросил Тасунян. И глаза его при этом нехорошо блеснули.

Вопреки своему всегдашнему демократизму, Петр постарался при встрече с Тасуняном не очень вспоминать неформальные отношения, имевшиеся между ними. В этом вполне осознанном желании был еще и подсознательный аспект. Петр инстинктивно чувствовал неприязнь к «виконту Леону». Неприязнь обманутого мужа к любовнику жены.

Проблемы возникли не только с объемами взрывчатки. Одна из точек планируемой закладки была на территории, которую не контролировали ни наши, ни душманы.

– Сколько потребуется обеспечивать там контроль? – хмуро спросил командир полка, в расположении которого они развернулись.

– Ну, пробить колодец дня два. Закладка, чтобы не спешить и ничего не напортачить, как минимум день. За три дня управимся.

– Знаешь, профессор, – командир полка был с Петром на «ты» и упорно не хотел называть его полковником, на чем, собственно, Петр и не настаивал, – скольких я положу, чтобы обеспечить твои игры?

– А скольких вы положили, пытаясь выкурить противника из пещер?

Подполковник молчал. А Петр продолжил.

– Так вот, эти пещеры мы завалим. Раз и навсегда.

– Хотелось бы верить. Да, кстати, вы очень неудачно расположились. Если боевые действия активизируются, к вам можно будет скрытно проникнуть и всех вас перерезать. Раньше, чем вы успеете что-то рвануть.

– Не знаю, место расположения выбирали спецназовцы, обеспечивающие охрану. Они профи. Им виднее.

Подполковник помолчал немного. А потом сказал.

– Пещеры точно завалишь?

– Завалим.

– Тогда пойдем со мной.

Командир полка дал Буробину бронежилет, автомат и каску.

– Не знаю, профессор, как там эти твои профессионалы обеспечивают твою охрану. Не знаю. Тем более, ты в этих вопросах, уж извини, дурак дураком. Хотя бы потому, что ходишь в панаме и с одним пистолетиком.

– А я не обижаюсь. Каждый из нас спец в своих вопросах. Я в своих, ты в своих.

– Но то, что твои супермены не спецы, видно с первого взгляда. Или… – он задумался.

– Не продолжай, друг, я все понял.

Предупреждения Валерия, похоже, оправдывались на сто процентов.

Тем же вечером Тасунян и два его сотрудника, руководившие обеспечением охраны, затеяли маленькую пирушку, на которой присутствовал их переводчик. Он, вот совпадение, был из этих мест.

Из разговоров он понял, что охраняют очень важного шурави из самой Москвы.

А у переводчика был брат. Он был беден, как и большинство афганцев. И продал эту информацию сразу двум полевым командирам.

Пожалуй, в этом был главный просчет Тасуняна. Он рассчитывал, что информация уйдет только к тому главарю душманов, у которого брат переводчика служил.

В день взрыва Петр нервно прохаживался вокруг фургона, где расположился штаб их группы. Им пока везло. Разлом в последние дни «задышал» несколько активнее. Можно было надеяться на гарантированный успех. До начала оставалось десять минут. На телефоне сидел один из спецназовцев Тасуняна.

Они находились вроде бы в глубине расположения полка. Однако рядом было заросшее камышом озерцо. По которому можно было подойти довольно близко к их машинам. А потом затаиться в близлежащих зарослях.

Из фургона вышел спецназовец Тасуняна.

– Товарищ полковник, командир полка вызывает.

– С чего это вдруг? И ты ему не подчиняешься. Впрочем, иди.

– Есть!

Петр вошел в фургон. Одел бронежилет и каску. И взял автомат.

На столе запищал многоканальный телефон.

– Первый готов!

– Второй готов!

– Третий готов!

– Десять, девять, восемь, – начал Буробин, и, наконец скомандовал -Пуск!

Такой код он выбрал. Хотелось чего-то высокого и научного. Космического. Где нет этой пыли, грязи, мордоворотов-предателей.

Земля вздрогнула. Он выскочил из фургона. С поляны открывался вид на окрестные горы. В бинокль было видно, как они дымятся обвалами. Успех был очевиден. Но любоваться делом своих рук Петру почему-то не захотелось.

Что-то заставило его сделать несколько прыжков к краю поляны. И это было вовремя.

На месте фургона взметнулся столб огня. Какой-то обломок от взорвавшегося фургона тупо толкнул его в грудь. И он отлетел к ближайшему дереву.

Если бы не бронежилет, – подумал он и попытался встать. Это далось ему с трудом. Поэтому он не заметил, что на него пристально смотрит вышедший из зарослей человек.

Увидев, что Буробин встал и увидел его, он начал поднимать автомат. Петр смотрел на него тупо, не испытывая абсолютно ничего.

Как раз в это время сзади раздалась стрельба. И на поляну выскочил какой-то молодой солдатик. Автомат в его руках был направлен прямо в грудь душману. Но это явно была случайность. Ибо солдатик убегал от места, где разгоралась стрельба.

Солдатик дал длинную очередь. Сраженный душман свалился.

Между тем, Буробину удалось окончательно утвердится на ногах. Он тоже особо не думал. А разрядил свой автомат, стреляя куда-то за спину солдатика. Туда, откуда он прибежал.

Стрельба там вдруг разом стихла.

Буробин посмотрел на солдатика. Небольшого роста, зеленые продолговатые глаза. Раскрасневшееся потное лицо.

– Как зовут, спаситель?

– Рядовой Пирожков!

– Пещеры завалило, – сказал на другой день командир полка. – Это и мои разведчики подтверждают, и соседи. – А ты профессор, чуть было не попал под раздачу. На тебя аж две группы охотников вышли. Тот дух, которого Пирожков завалил был из одной группы. А те, от которых он бежал, – подполковник рассмеялся, оценив комизм ситуации, – были из другой.

– А фургон, его что, из чего-то подбили?

– Дело темное, профессор, похоже, он был заминирован. Но в отчетах разных об этом не говори. По человечески прошу. А то окажется, что у меня в расположении полка вражеские диверсанты гуляют.

– Это не вражеские…

– Ничего не знаю. Давай об этом не будем. Но ты, надо сказать, мужик нормальный. Кто по званию-то на самом деле?

– Старший лейтенант.

– Ну, я бы против такого капитана у себя в полку не возражал.

– Спасибо на добром слове. Но, – Петр подобрался. – это лирика. И я полковник и представитель из Москвы.

– Слушаю, товарищ полковник!

– Итак, Пирожкова оформи в мое распоряжение. У Тасуняна есть бумага с приказом, разрешающим мне формировать группу на месте.

– Есть!

– Теперь, Пирожкова, меня и моих старлея и лейтенанта сможешь отправить в Кундуз с твоей охраной и поскорее?

– Да хоть сейчас.

– Вот оформи бумаги на Пирожкова и потом сразу отправь нас.

– Есть!

– А Тасунян пусть пока разбирается на месте. Готовит колонну к отправке в обратный путь. Я ему сейчас соответствующее распоряжение дам. А ты ему не особо помогай. Пусть помудохается подольше.

– Понял. И желаю удачи. Ей Богу, если бы ты пещеры не завалил, х…й бы я сейчас тебя за полковника держал. А так, нормально ты сделал свое дело. Значит, в нем ты может даже и не полковник, а генерал. И как профи в своем деле я тебя уважаю, как профи в твоем деле.

Но, послушай меня, не играй ты больше в эти игры. Такого везения два раза не бывает.

– Спасибо за все, друг.

Они протянули друг другу руки. А потом Петр не сдержался, и крепко, по-мужски обнял командира. Тот тоже обнял его, хлопнул по спине и сказал:

– Нормально, профессор. Прорвемся. Еще раз, удачи тебе.

– И тебе, друг.

На аэродроме в Кундузе он столкнулся с Валерием. Петр подумал, что случайно.

– Ба, Мефистофель! Чертовски рад тебя видеть!

– А я тебя еще сильнее.

– Что, не чаял поди, свидеться?

– Откуда такое пристрастие к русскому фольклору, Николаич?

• Предыдущая
• 28/86
• Следующая