Проделки Софии - де Сегюр Софья Федоровна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/24
• Следующая

Софи и Поль мгновенно исчезли, они побежали прямо через заросли травы и через лес. Мама кричала им вслед: «Не бегите через заросли — трава мокрая, не бегите через лес — уколетесь!». Они не слушали и очень быстро добежали до изгороди. По большой дороге Ламберт вел небольшого, но очаровательного ослика.

— Ослик! Ослик! Какое счастье! Спасибо, Ламберт! Спасибо! — кричали дети.

— Как он красив! — восхищался Поль.

— У него очень добрый вид, — радовалась Софи, — пойдем скорее, покажем его маме.

ЛАМБЕРТ

— Господин Поль, садитесь на осла, а мадемуазель сядет за вами. Я подержу его за холку.

СОФИ

— А если мы упадем?

ЛАМБЕРТ

— Что вы, мадемуазель! Никакой опасности нет, я буду идти рядом. Мне его продали, как очень кроткую скотинку.

Ламберт помог Полю и Софи сесть на осла, а сам шел рядом. Так они и подошли под окна г-жи де Реан, которая увидев их, спустилась разглядеть осла.

Ослика повели в стойло. Ламберт засыпал ему овса. Детям очень хотелось посмотреть, как он ест, но пора было уже самим идти переодеваться к обеду и пришлось оставить ослика с лошадьми до утра.

Назавтра и в последующие дни ослика запрягали в маленькую тележку для собачьей упряжи и привозили на нем землю, цветочные горшки, песок, — все, что было нужно для сада. Поль научился запрягать и распрягать его, чистить, расчесывать, кормить и поить. Софи ему во всем помогала и вскоре все делала почти так же хорошо, как ее кузен.

Г-жа де Реан купила уздечку и красивое седло, чтобы дети могли ездить на нем верхом. Первое время их сопровождала няня, но вскоре, когда г-жа де Реан убедилась в кротком нраве животного, она разрешила детям ездить самим, запретив только выезжать за пределы парка.

Как-то раз Софи сидела верхом на осле, а Поль его подгонял прутом.

— Ты делаешь ему больно, перестань! Не бей его! — попросила девочка.

ПОЛЬ

— Но если я его не подгоняю, он не идет. А прут у меня такой тоненький, что я не причиняю ему боли.

СОФИ

— А что, если его не подгонять прутом, а колоть шпорами?

ПОЛЬ

— Нелепая мысль. Во-первых, у тебя нет шпор, а во-вторых, шкура осла такая грубая, что он не почувствует твоих шпор.

СОФИ

— Давай попробуем, если ему будет почти не больно, тем лучше.

ПОЛЬ

— Но шпор-то нет!

СОФИ

— А мы сделаем шпоры из толстой булавки, которой надо проткнуть башмак. Головка булавки будет в башмаке, а острая игла будет высовываться наружу.

ПОЛЬ

— Да, хорошая шпора. А у тебя есть булавки?

СОФИ

— Нет, но можно вернуться домой, взять на кухне. Там всегда много разных булавок.

Поль влез на осла и они отправились домой. К кухне подлетели галопом. Повар, считая, что Софи надо заколоть платье, дал им две булавки. Софи не захотела мастерить шпоры перед домом, понимая, что мама такое не одобрит и будет ее ругать.

— Лучше пойдем в лес. Мы устроимся на траве и будем мастерить шпоры, а ослик пока попасется. Прохожие будут думать, что мы просто отдыхаем.

Приехав в лес, они слезли. Осел, довольный что освободился от детей, пасся на краю дороги. Софи и Поль уселись и принялись за работу. Первая булавка проткнула ботинок, но так изогнулась, что использовать ее было нельзя. К счастью, была вторая, которая легко вошла в уже проделанное отверстие. Софи надела башмак. Поль подвел ослика, помог Софи влезть и она, сжав осла ногами, уколола его иголкой. Осел ускорил шаг. Обрадованная Софи опять начала колоть все сильней и сильней, ослик перешел на галоп и полетел так быстро, что Софи испугалась. От страха, она вцепилась в уздечку и еще сильнее прижалась к ослу, царапая его башмаком. Чем сильнее она его сжимала, тем больнее колола. Осел начал лягаться, крутиться и, наконец, сбросил Софи.

Девочка лежала на земле. Поль, отставший от них, подбежал страшно испуганный. Он помог Софи подняться. Руки и нос у нее были оцарапаны.

СОФИ

— Что мама скажет? Что надо отвечать, когда она спросит, как это произошло?

ПОЛЬ

— Надо сказать правду.

СОФИ

— Ой нет, Поль! Не надо говорить о булавках!

ПОЛЬ

— Ну, а что же мы тогда скажем?

СОФИ

— Скажем, что осел стал лягаться и я упала.

ПОЛЬ

— Но он всегда был такой кроткий. Он ни за что не стал бы лягаться, если бы не эта злосчастная булавка.

СОФИ

— Если ты скажешь о булавках, мама нас отругает и заберет осла.

ПОЛЬ

— Я считаю, что надо сказать правду. Каждый раз, когда ты хотела скрыть от тети правду, тебя разоблачали и наказывали гораздо более сурово, чем если бы ты не врала.

СОФИ

— Но зачем говорить о булавках! Я не должна ничего врать. Я скажу то, что было: осел стал лягаться и меня сбросил.

ПОЛЬ

— Делай как хочешь, но мне кажется, что ты неправа.

СОФИ

— Ты только сам ничего не говори о булавках.

ПОЛЬ

— Я не буду. Я совсем не хочу, чтобы тебя ругали.

Софи и Поль стали искать ослика, считая, что он где-нибудь поблизости, но найти не могли.

— Вероятно, он вернулся домой, — сказал Поль.

Дети оправились домой и едва вошли в парк, прилегающий к усадьбе, услышали, как их окликают и увидели своих мам, бегущих к ним навстречу.

— Дети, что случилось? Вы целы? Мы видели, как ваш осел пролетел галопом с порванной подпругой. У него был безумно испуганный вид, его еле удалось поймать. Мы решили, что с вами

произошло несчастье.

СОФИ

— Все в порядке, мамочка. Только я упала.

Г-жа де РЕАН

— Упала? Как? Из-за чего?

СОФИ

— Я сидела на осле и, вдруг, почему-то, он стал крутиться, лягаться, прыгать. Я упала на песок и ободрала нос и руки. Но это пустяки.

Г-жа д'ОБЭР

— Почему вдруг осел стал лягаться, Поль? Я считала, что он очень кроткий.

ПОЛЬ (смущенно)

— Софи сидела на нем в это время, мама.

Г-жа д'ОБЭР

— Это я знаю. А что его привело в такое состояние?

СОФИ

— Ну, тетя, он стал лягаться, потому что ему захотелось полягаться.

Г-жа д'ОБЭР

— Когда осел лягается, это на самом деле означает, что он не хочет стоять спокойно. Но почему? Это все очень странно.

Все вернулись домой. Софи пошла к себе, помыть лицо, руки и переодеться. Когда она кончила одеваться, вошла г-жа де Реан. Она внимательно осмотрела разорванное платье девочки.

Г-жа де РЕАН

— Как же надо было свалиться, чтобы так разорвать и испачкать платье.

— Ой! — воскликнула няня.

Г-жа де РЕАН

— Что случилось?

НЯНЯ

— О, теперь мне понятно. Вот в чем разгадка, смотрите, сударыня,

И она показала г-же де Реан большую булавку, которой она укололась; Софи забыла ее вытащить из своего башмака.

Г-жа де РЕАН

— Что это? Как эта булавка попала в башмак

Софи? НЯНЯ

— Ну, сама она никак не могла туда попасть.

Г-жа де РЕАН

— Софи, объясни, откуда в твоем башмаке булавка?

СОФИ

— Не знаю, мама. Я здесь ни при чем.

Г-жа де РЕАН

— То есть как, не знаешь? Ты надела башмак, не заметив, что в нем булавка?

СОФИ

— Да, мамочка. Я ничего не видела.

НЯНЯ

— Мадемуазель Софи, я вам одевала башмаки сегодня и я твердо знаю, что никакой булавки в них не было. Вы хотите убедить вашу маму, что я небрежна? Это не слишком красиво, мадемуазель!

Софи не ответила. С каждой минутой она все больше смущалась и краснела.

— Если вы не объясните сами, что произошло, мадемуазель, — очень строго сказала г-жа де Реан, — я спрошу Поля, который никогда не врет.

Софи заплакала, но ни в чем не призналась.

Г-жа де Реан пошла в комнату сестры, где был Поль, и спросила его, откуда взялась булавка в башмаке Софи. Поль, видя, что тетя очень рассержена, и считая, что Софи созналась, ответил:

— Булавка нужна была в качестве шпоры, тетя.

Г-жа де РЕАН

— А зачем шпора?

ПОЛЬ

— Чтобы заставить ослика скакать галопом.

Г-жа де РЕАН

— А! Теперь я понимаю, почему осел стал лягаться и сбросил Софи на землю. Колоть булавкой несчастное животное!

• Предыдущая
• 20/24
• Следующая