Встреча с судьбой - Коул Кресли - Страница 16

• Предыдущая
• 16/61
• Следующая

Не успел Ридстром достичь лесной полосы, как ногу ему придавил огромный валун, лишивший его возможности передвигаться. Но Марикету демон не выпустил, пытаясь защитить ее голову.

Бауэн понял, что сейчас произойдет, еще до того, как высокие стволы деревьев заколыхались и начали гнуться в сторону кратера, где недавно стояла гробница.

– Отдай ее мне!

– После того… как она собиралась убить тебя? – прохрипел сквозь стиснутые зубы Ридстром.

Не имея времени объяснять, Бауэн просто рявкнул:

– Клянусь, что доставлю ее в безопасное место.

– Ты не понимаешь, Макрив! Она может, мать твою, умереть…

– Я знаю. Но все же отпусти ее! – Поскольку Ридстром колебался, Макрив добавил: – Ты не догадываешься, что сейчас будет? Гробница была цитаделью силы. Разрушенная сила создала вакуум.

Ридстром обернулся и, покачав головой, отпустил Марикету.

– Если на ней появится хоть одна царапина, оборотень, я оторву тебе голову, – пригрозил он Бауэну.

Мари со стоном очнулась. Моргая, открыла глаза и обнаружила, что висит на чьем-то могучем плече. Взгляд ее уперся в склон горы. В сотне футах внизу бездна, разверзшаяся на месте гробницы, засасывала в себя деревья и землю.

Содрогнувшись всем телом, она открыла рот, чтобы закричать, но резкий голос сказал:

– Не кричи и крепче держись за меня. И не вздумай повторить то, что пыталась сделать раньше, если хочешь выбраться отсюда живой.

Макрив. Разве она не убила его? Она вцепилась в его широкую спину, чтобы не свалиться.

– А где остальные?

– Пытаются спастись под нами.

– Зачем ты лезешь наверх?

Переживая худший из своих страхов, она была вынуждена доверить свою жизнь этому оборотню.

– Боишься высоты? Лезу наверх, потому что люди этого не сделают.

Он поднимался, карабкаясь по лиане?

– Ты упадешь. У тебя одна рука!

Сползая вниз, он перехватывал рукой лиану выше, передвигаясь, дюйм за дюймом.

– Да, и собираюсь вернуть себе вторую. Вместе с глазом. Немедленно сними проклятие и вылечи меня.

– Никогда. Надеюсь, что ты сдохнешь, – прошипела она.

– В таком случае моли Бога, чтобы моя рука не соскользнула с этой склизкой лианы. А то мы сползем вниз, и вакуум засосет нас в бездну. Черт, уже чувствую, как меня тащит вниз. Еще и дождь начинается.

Мари недоверчиво подняла голову. По лицу забарабанили крупные капли воды. Он нарочно отпустил руку, чтобы они съехали вниз на несколько футов, прежде чем снова перехватить лиану. Она в панике вцепилась в его рубаху.

– Прекрати! Немедленно прекрати!

– Верни мне руку!

«Думай!» Она искренне верила, что даже в нынешнем слабом состоянии сможет снять проклятие. Снятие проклятия не столь трудное дело, как его наложение, напомнила она себе. Элиана всегда говорила: «Даже дитя, не умеющее писать, может с легкостью его стереть».

Молча, поклявшись, что при первой же возможности наложит на него новое, более суровое проклятие, Мари прижала к его спине открытую ладонь и отняла ее, как бы вытягивая чары.

Ничего. Стиснув зубы, она вернула ладонь на прежнее место и предприняла вторую попытку. На этот раз рука ощутила сопротивление, как будто увязла в клее. Оставалось лишь захватить проклятие!

Мари снова отвела руку назад, вытягивая… вытаскивая…

Его кисть начала восстанавливаться, расти под кровавыми бинтами, пока когти не прорвали повязку.

Взглянув на новую кисть, он пробормотал:

– Ты почти сделала это.

В его голосе прозвучало замешательство, смешанное с отвращением.

– Я слишком слаба.

– Еще, ведьма!

Она покачала головой:

– Сейчас отключусь.

– Плевать.

– Зато мне не плевать! Поклянись Законом, что доставишь меня целую и невредимую Ридстрому.

– Значит, Ридстрому? – гаркнул он странным тоном. – Сделай, что говорят, и я поклянусь.

Сделав глубокий вдох, она предприняла вторую попытку, теряя силы с каждой секундой.

– Ну вот. – Его рука полностью восстановилась, и все же он потребовал хрипло: – Еще.

– Я и так делаю все, что могу… – процедила она сквозь зубы.

Новой рукой он сорвал с головы повязку, подставляя лицо дождю.

– Хорошая девочка. Теперь осталось убрать последние чары…

Уж не она ли сдавленно вскрикнула? И мир снова погрузился в черноту.

Когда хрупкое тело ведьмы на его плече обмякло, Бауэн ощутил бурный прилив сил. Заморгав, он вытянул руку и вздохнул полной грудью. Мысленно проверив свое общее состояние, он понял, что совершенно поправился. Ничего не болело. И не ломило грудь от каждого вдоха. Она это сделала.

Бауэн не помнил, когда чувствовал себя настолько хорошо. Теперь он с легкостью вскарабкался по лиане и в один прыжок преодолел последние двадцать футов, что отделяли его от горного уступа. Еще внизу он учуял, что где-то на этой площадке есть источник воды, на тот случай если прекратится дождь. И по затхлому запаху определил наличие пещеры, где можно спрятаться, если дождь не прекратится. Поэтому, забрав Марикету у Ридстрома, Бауэн тотчас же устремился к горе.

Пещера располагалась в полумили отсюда, в глухой чаще, и поскольку непосредственная опасность миновала, он решил сначала накормить и напоить ведьму. Но прежде обошел небольшое квадратное плато по периметру, чтобы выяснить, нет ли здесь ядовитых растений и животных. Ничего такого не приметил, только мокрые, покрытые листьями лианы. Да, место было подходящим.

Он положил Марикету на густой травяной покров. Мелкий дождик смыл с ее лица кровь. Намокшие волосы открыли заостренные уши. С одной рукой, безвольно вытянутой вдоль тела, и закинутой за голову второй рукой она выглядела как обычная хрупкая беззащитная женщина, а не ведьма с невероятной силой, какую только что он испытал на себе. Не убийцей, какой могла стать.

У него сохранились весьма смутные воспоминания о ее внешности. Ничего особенного или выдающегося, чего, собственно, она и добивалась с помощью гламура. Теперь ее бледная кожа ярким пятном выделялась на фоне листьев, маленькие заостренные ушки были прекрасны. Короткий топ намок и просвечивал на пышной груди.

Даже неумытая и израненная, она поражала своей красотой…

«Твоя».

Услышав голос инстинкта, Бауэн закрыл глаза. Значит, он не ошибся, не придумал. Боги, как же ему этого не хватало. Ему захотелось зарычать от радости, что инстинкт вернулся.

Скользнув по ведьме взглядом, он подумал: «Сохрани наваждение, сохрани инстинкт, сохрани красоту, раскрывшуюся передо мной. Почему бы и нет?»

И встряхнул головой. Возникло чувство вины, и внутри вскипела злость. Он хотел стать бездумным рабом ее воли? Ведьмы, только что показавшей свою жестокость? Его отец, должно быть, перевернулся в гробу.

Бауэн сбросил со спины рюкзак и с легкостью развязал шнурки, с трудом поддававшиеся ему раньше, когда имел только одну руку. Опустившись на колени, порылся в поисках воды. Уцелели лишь две бутылки. Вакуумные пакеты не пострадали.

Бауэн приподнял Марикету, поддерживая ее за шею. Даже в бессознательном состоянии она оказала слабое сопротивление, В несколько приемов он заставил ее выпить половину бутылки и проглотить немного желе из пакета.

Успокоившись, окинул взглядом ее тело. В памяти возникли смутные воспоминания о ее внешности. Похоже, она совсем не похудела. Очевидно, не голодала. Но чувство облегчения длилось недолго.

Вдруг те сущности изнасиловали ее?

С лихорадочно бьющимся сердцем он исследовал ее раны, смывая под дождем с рук и ног следы грязи и крови.

Если бы ее насиловали, то были бы разорваны шорты, но одежда оставалась целой. Бау изучил синяки, оставшиеся от пальцев, но ни на шее, ни на ногах ничего подозрительного не обнаружил.

Стянув вниз топ, Бауэн уставился на ее грудь, отчетливо видимую сквозь просвечивающий лифчик. И здесь кремовую плоть не испортили синяки. Похоже, что инкуби в худшем смысле ее не тронули.

• Предыдущая
• 16/61
• Следующая