Сердцеед - Ховард Линда - Страница 19
- Предыдущая
- 19/48
- Следующая
Ее зеленые глаза расширились, и румянец проступил на щеках. Нервно она быстро посмотрела на кровать, затем снова на него. Его сердце начало тяжело биться о грудную клетку. Он хотел снова ощутить упругость ее груди в своих руках, как ее сосок затвердеет во рту. Мишель прошептала его имя, когда он сбросил свои штаны и встал перед ней, положив руки на ее талию, которая была такой тонкой, что ее можно было сломать, если быть неосторожным.
Когда он склонился к ней, голова Мишель запрокинулась, словно она стала слишком тяжелой для ее шеи. Он немедленно воспользовался преимуществом ее уязвимого горла, и ртом выжег дорожку вниз по ее шее. Она хотела противостоять силе того, что произошло, но ее тело возбужденно отвечало на его прикосновения, устремляясь к нему в поиске безумного экстаза, который он подарил ей перед этим. Она больше не могла игнорировать это. Джон был наркотиком, на который она уже подсела. Когда он перенес ее на кровать, накрыв своим горячим обнаженным телом, она и не думала о том, чтобы остановить его или себя.
***
– Ты принимаешь противозачаточные таблетки?
- Нет.
- Черт. Когда у тебя должна быть следующая менструация?
- Скоро. Не беспокойся. Сейчас не подходящее время.
- Популярная фраза. Тебе лучше сходить к врачу за рецептом.
- Я не могу принимать таблетки. Я пыталась, но от них меня тошнит весь день как беременную.
- Значит, мы придумаем что-то другое. Ты сама об этом позаботишься или хочешь, чтобы я сделал это?
Недавняя беседа все еще прокручивалась в ее голове. Джон абсолютно ясно дал понять, что собирается продолжить отношения с ней. Само собой, это не было зарегистрировано, но теперь она поняла, что её покорное "Я согласна" признавало его право заниматься с ней любовью. Это дошло до Мишель только тогда, когда он, поцеловав ее, уехал. При этом его глаза удовлетворенно сверкали, демонстрируя отличное самочувствие после ночи, исполнившей все его желания.
Мишель предстояло сделать кое-какую бумажную работу, и она заставила себя сконцентрироваться на ней, но это только еще сильнее разволновало ее. Пачка неоплаченных счетов все росла, и она не знала, как долго сможет удерживать кредиторов. Ей нужны были деньги, очень. Перед тем, как продать скот, необходимо его откормить, а у нее нет денег на зерно. Снова и снова она пыталась приблизительно подсчитать, сколько будет стоить корм, обдумывала, сколько прибыли можно ожидать от продажи крупного скота. Опытный фермер знал бы это, но ей приходилось полагаться на документацию отца, а Мишель не знала, насколько она являлась точной. Отец был очень увлечен своим ранчо, но в управлении зависел от советов старшего работника.
Мишель могла попросить Джона, но он использует это как еще один шанс сказать ей, что сама она не справится.
Зазвонил телефон, и Мишель машинально сняла трубку.
- Мишель, милая.
Острый приступ тошноты скрутил желудок, и она ударила по кнопке, разъединяя звонок. Когда она положила трубку телефона, руки дрожали. Почему он не оставит ее в покое? Прошло два года! Несомненно, у Роджера было время, чтобы покончить со своей больной навязчивой идеей, его родители должны были применить какое-то лечение. Телефон зазвонил снова, пронзительный, назойливый звук раздавался снова и снова. Застыв, Мишель считала звонки и размышляла, когда же он сдастся? Или ее нервы сдадут первыми? Что если он будет продолжать звонить? Она должна покинуть дом или превратится в сумасшедшую. Мишель ответила на восемнадцатый звонок.
- Дорогая, не вешай трубку, пожалуйста, - прошептал Роджер. – Я так сильно тебя люблю. Мне нужно поговорить с тобой или я сойду с ума.
Это были слова любви, но Мишель тряслась, словно от холода. Роджер сошел с ума. Сколько раз он шептал ей слова любви, но в моменты после вспышки гнева, когда она была застывшей от ужаса, а ее тело болело от побоев? Но потом он извинялся за то, что причинил ей боль, снова и снова говорил, как сильно любит ее, что не может без нее жить.
Онемевшими губами Мишель едва сумела сказать:
- Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не хочу говорить с тобой.
- Ты не понимаешь, что говоришь. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Никто и никогда не любил тебя так сильно, как я.
- Извини, - успела она произнести.
- За что ты извиняешься?
- Я не собираюсь говорить с тобой, Роджер. Я вешаю трубку.
- Почему ты не можешь говорить? Ты не одна?
Ее рука застыла, неспособная убрать трубку от уха и положить на рычаг телефона. Затаив дыхание, словно кролик, который застыл под гипнотическим взглядом змеи, она ждала того, что должно было произойти.
- Мишель! Кто там с тобой?
- Нет никого, - прошептала она. – Я одна.
- Ты врешь! Поэтому ты не хочешь говорить со мной. Твой любовник рядом с тобой и слушает все, что ты говоришь.
Беспомощно она слушала, как нарастает ярость в его голосе, зная, что никакие ее слова не остановят этого, но все же не смогла удержаться от попытки:
- Уверяю тебя, я одна.
К ее удивлению он замолчал, хотя она слышала его учащенное дыхание через провода так четко, словно он стоял возле нее.
- Хорошо, я верю тебе. Если ты вернешься ко мне, я тебе поверю.
- Я не могу…
- У тебя есть другой, не так ли? Я всегда знал, что был кто-то еще. Я не мог поймать тебя, но всегда знал!
- Нет. Нет никого. Я здесь одна, работаю в кабинете отца. – Она говорила быстро, опустив веки. Фактически, то, что она была одна, было правдой, но все же это была ложь. Глубоко в ее сердце всегда был другой мужчина, хотя мысли о нем она прятала в самом укромном уголке своей души.
Внезапно голос Роджера задрожал:
- Я не выдержу, если ты любишь кого-то другого, милая. Я просто не смогу. Поклянись мне, что ты одна.
- Клянусь. – Отчаяние нахлынуло на нее. – Я совершенно одна, клянусь!
- Я люблю тебя, - прошептал Роджер и повесил трубку.
Мишель понеслась в ванную, где ее рвало, пока она полностью не опустошила свой желудок, мускулы которого начали болеть от рвотных судорог. Больше ей этого не выдержать. Нужно поменять номер телефона и не включать его в справочник. Прислонившись к раковине, она обтерла лицо влажным полотенцем и уставилась на свое бледное отображение в зеркале. У нее не было денег, чтобы заплатить за смену номера и не включение его в справочник. Слабый смешок сорвался с её дрожащих губ. Если все пойдет так и далее, телефонная компания скоро отключит ее телефон, так как она не может оплачивать счет. Это, конечно, устранит проблему. Роджер не сможет позвонить, если у нее не будет телефона. Возможно, в разорении есть свои плюсы. Мишель не знала, что будет делать, если Роджер прилетит сюда собственной персоной, чтобы забрать ее обратно в Филадельфию, где, как он считает, «ее место». Если она и должна, где-нибудь быть, то, несомненно, здесь, так как здесь был Джон. Возможно, она не может сходить на концерт симфонического оркестра, не может поехать кататься на лыжах в Швейцарию или сделать покупки в Париже. Сейчас это не имело ни малейшего значения, как не значило ничего и тогда. Все это было приятно, но незначительно. Важно было оплатить счета. Важно было заботиться о скоте. Роджер был способен на все. Часть его была такой воспитанной, что трудно было поверить в его жестокость. Люди, которые знали его всю жизнь, думали, что он был одним из лучших людей на земле. И он мог быть таким, но существовала и другая его часть, пылавшая безумным ревнивым гневом. Если он прилетит сюда, если она вновь увидит его… если он хоть слегка прикоснется к ней… она знала, что не справится с этим.
Последний раз был самым ужасным.
Его родители были в Европе. Роджер вместо них принял приглашение на званый обед, где было несколько его компаньонов по бизнесу и клиентов. Мишель была очень осторожной в течение всего вечера, следя за тем, чтобы не сказать или не сделать чего-то, что могло быть расценено, как флирт, но этого оказалось недостаточно. По пути домой Роджер начал хорошо знакомый допрос:
- Предыдущая
- 19/48
- Следующая
