Космическое семейство Стоун - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 44
- Предыдущая
- 44/47
- Следующая
— Бабушка Хейзел! Я хочу домой!
Хейзел отвлеклась от тревожных мыслей, чтобы ответить ребенку. — Мы и летим домой, моя радость. Только нам еще долго.
— А я сейчас хочу домой!
— Прости, но сейчас не получится.
— А я…
— Замолчи — а то, когда достану тебя из скорлупки, так задам, что долго будешь помнить. Увидишь. — И Хейзел снова обратилась за помощью. Лоуэлл, как это с ним бывало, мигом успокоился.
— Вот так-то лучше, — одобрила Хейзел. — Хочешь, сыграем в шахматы?
— Нет.
— Трусишка. Боишься, что я тебя побью. Спорим на три щелчка?
Лоуэлл подумал.
— А я буду белыми играть?
— Играй. Все равно побью.
К немалому удивлению Хейзел, так и вышло. Игра затянулась: Лоуэлл не привык еще так, как Хейзел, представлять себе шахматную доску, и приходилось несколько раз брать обратно ход, пока мальчик не запомнил расположение фигур. Через каждые два хода Хейзел звала на помощь. В середине игры ей пришлось отсоединить свой кислородный баллон и заменить его запасным. У нее и у мальчика кислорода было поровну, но маленький Лоуэлл расходовал его гораздо медленнее.
— Ну что, еще разок? Хочешь реванш?
— Нет! Я хочу домой.
— Мы летим домой, дорогой.
— А долго еще?
— Ну… еще не очень скоро. Я расскажу тебе сказку.
— Какую?
— Про червяка, который вылез из грязи.
— У-у, я эту знаю! Она мне надоела.
— Я тебе еще не всю рассказала. И она никак не может надоесть, потому что у нее нет конца — всегда что-нибудь новенькое.
И Хейзел в который раз стала рассказывать, как червяк выполз из ила не потому, что ему не хватало еды, не потому, что там, под водой, было плохо, холодно или неуютно, — как раз наоборот. Просто этот червяк был беспокойный. И как он вылез на сушу и отрастил ножки. Как потом некоторые червяки стали слонами, а некоторые — обезьянами, и они отрастили руки и начали делать разные вещи. Как потом, все еще не находя себе покоя, они отрастили крылья и устремились к звездам. Долго, долго рассказывала Хейзел, прерываясь только для того, чтобы позвать на помощь.
Ребенок то ли заскучал и пропускал ее рассказ мимо ушей, то ли слушал с удовольствием, а потому сидел тихо. Когда Хейзел замолчала, он сказал:
— Расскажи другую сказку.
— Не сейчас, дорогой. — Баллон Лоуэлла был на нуле.
— Ну давай! Расскажи новую, получше.
— Не сейчас. А эта история — самая лучшая история, которую знает Хейзел. Самая лучшая. Я рассказала тебе ее снова, потому что хочу, чтобы ты ее запомнил.
Хейзел увидела, как загорелся красным тревожным огоньком дыхательный индикатор мальчика, спокойно отсоединила свой ополовиненный баллон, закрыла бесполезные теперь клапаны и подключила баллон к скафандру внука. Сначала она подумывала, не подключить ли баллон крест-накрест к обоим скафандрам, но отказалась от этой мысли.
— Лоуэлл…
— Что, бабушка?
— Послушай меня, дорогой. Ты слышал, как я звала на помощь. Теперь это придется делать тебе — через каждые несколько минут.
— Почему?
— Потому что Хейзел устала, дорогой. Хейзел нужно поспать. Обещай мне, что будешь это делать.
— Ну ладно.
Хейзел старалась сидеть совсем смирно, чтобы как можно дольше хватило воздуха, оставшегося в скафандре. Не так уж все было и плохо. Правда, она хотела увидеть Кольца, но все-таки и без них многое повидала. У каждого, наверно, есть свой Каркассонн — ей не о чем жалеть.
— Бабушка! Бабушка Хейзел! — Она на отвечала. Лоуэлл подождал и начал плакать — горько и безнадежно.
Доктор Стоун, вернувшись к себе на корабль, нашла там только мужа. Поздоровавшись с ним, она спросила:
— А где Хейзел, дорогой? И Лоуэлл?
— Разве вы не вместе вернулись? Я думал, они зашли в магазин.
— Не может быть.
— Что не может быть?
Эдит объяснила, в чем дело, и Роджера как громом поразило. — Они улетели одновременно с тобой?
— Собирались. Хейзел сказала, что они будут дома через сорок пять минут.
— Значит, они остались у Икерсов — это ясно как день. Сейчас выясним.
— И он бросился к двери.
Близнецы, вернувшись, застали и дома, и в мэрии полный переполох. Они провели несколько интересных и поучительных часов у старого Чарли. Отец, оторвавшись от рации, спросил их:
— Вы где были?
— У Чарли в берлоге. А что случилось?
Роджер объяснил. Близнецы переглянулись.
— Папа, — тревожно сказал Кастор, — ты говоришь, что Хейзел возила маму на нашем скутере?
— Конечно.
Близнецы снова обменялись взглядами.
— А что с ним такое? Говорите.
— Да видишь ли… одним словом…
— Говори!!!
— Там один гироскоп разболтался — подшипник, что ли, — с несчастным видом сознался Поллукс. — Мы как раз собирались его чинить.
— Собирались? Сидя у Чарли?
— Мы как раз и пошли к нему за деталями — ну и засиделись.
Отец несколько секунд смотрел на них без всякого выражения на лице, потом сказал ровным голосом:
— Вы оставили одну из систем корабля в неисправности. Не записали об этом в бортжурнал. Не доложили капитану. — Он помолчал. — Отправляйтесь в свою комнату.
— Но, папа, мы же хотим помочь!
— Оставайтесь у себя. Вы под арестом.
Близнецы сделали, как было приказано. Тем временем весь Рок-Сити поднялся на ноги. По радио передавали: пропали докторский сынишка и его бабушка. Заправляйте скутера, будьте наготове. Оставайтесь на этой волне.
— Пол, да не дергайся ты!
— Как я могу не дергаться?
— Не пропадут они, не могут пропасть. Да их стереорадар будет гореть на всех экранах, как прожектор.
— Не знаю, — задумался Поллукс. — Помнишь, я говорил, что в батарее, кажется, высоковольтный пробой?
— Я думал, ты его наладил.
— Собирался — после того как починим гироскоп.
— Плохо, — вздохнул Кастор. — Вот это по-настоящему плохо. Но ты все равно не дергайся. Давай лучше думать. Что у них произошло? Надо восстановить картину.
— Что произошло? Смеешься, что ли? Эта зараза перевернулась, а там все возможно, раз управление, вышло из строя.
— Думай головой, я сказал. Что будет делать Хейзел в этой ситуации? Оба некоторое время молчали, потом Поллукс сказал:
— Кас, этот гад всегда кувыркается в левую сторону, так ведь?
— Всегда.
— И что нам это дает? Откуда мы знаем, где левая сторона? — Нет! Ты спрашивал, что бы стала делать Хейзел. Она бы, конечно, взяла курс домой а Хейзел всегда выходит на курс так, чтобы Солнце светило ей в затылок, если только возможно. У нее не все ладно со зрением.
Кастор сморщился, пытаясь представить себе картину.
— Скажем, Икерсы здесь, а мэр — там: если Солнце в этой стороне, то, если он перевернется, их отнесет сюда. — Он показал куда, — Точно, точно! Если координаты были правильные, конечно. Но что бы она еще сделала? Что бы сделал ты?
— Вернулся бы на прежний курс, то есть курс на мэрию.
— Как она могла бы это сделать? Без гироскопов?
— А ты подумай. Разве ты бы сдался? Хейзел у нас пилот и управляется с этой штукой словно с метлой. Значит, она вернется — или попытается вернуться — в этом направлении, а все будут искать ее здесь, — опять показал Поллукс.
— Возможно, — нахмурился Кастор.
— Я тебе говорю. Ее будут искать в конусе вершиной к Икерсам, а надо в конусе вершиной сюда, и притом только по одной его стороне.
— Пошли! — сказал Кастор.
— Папа сказал, что мы под арестом.
— Пошли, говорю!
Мэрия опустела, только миссис Фрайз с покрасневшими глазами дежурила у рации. Она покачала головой.
— Пока ничего.
— Где бы нам найти скутер?
— Не найдете. Все на поисках.
Кастор потянул Поллукса за рукав. — Старый Чарли.
— Да? Скажите, миссис Фрайз, а Чарли тоже отправился на поиски?
— Вряд ли он знает о них.
Близнецы напялили скафандры, для скорости выпустили весь воздух из шлюза и не стали пристегивать тросы. Старый Чарли впустил их.
— Что за шум, ребята?
- Предыдущая
- 44/47
- Следующая