Большая книга приключений для маленьких принцесс (сборник) - Усачева Елена Александровна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/50
• Следующая

Эх, если бы знала дорогая мамочка, как спешит ее единственная дочка. Опаздывала она уже не на первый урок, а на второй. Ладно бы там была невинная биология или совсем уже никчемная физкультура. Нет, там был русский. И если она не придет на русский, то может сегодня вообще в школу не ходить, нечего ей там делать. А также во все последующие дни – пропуска без уважительной причины русичка ей не простит.

Таня бегала по комнате, собирая в портфель все учебники и тетради, что попадались ей под руку. Тетрадка по русскому, естественно, нашлась последней, погребенной под стопкой книжек. Джинсы, водолазка – и бегом в прихожую. Пуговица на шубке, конечно, не хотела застегиваться сразу. Ей сначала надо было повыпендриваться. Молнию на сапоге заело. Завязки у шапки запутались. Проклиная все на свете, Таня выбежала на улицу и на секунду застыла, зажмурившись, – такая нешуточная метель поднялась.

Таня запахнулась, подняла воротник и смело двинулась вперед. Порывы ветра толкали ее в плечи и в грудь, словно неведомая сила пыталась не пустить Таню в школу. У нее и правда появилась мысль сегодня никуда не ходить. Раз уж она проспала... Может, это знак свыше, что выходить из дома не стоит? Может, кто-то неведомый специально сделал так, чтобы она поспала подольше, помогая ей избежать большой беды?

Стоило Тане об этом подумать и остановиться, как снежный вихрь метнул ей в лицо горсть снежинок. Таня стерла варежкой с лица снег, упрямо мотнула головой и пошла дальше. Нет, она не из тех, кто отступает!

Таня преодолела последние метры до школьного забора, шагнула через калитку, и ветер неожиданно стих, словно его и не было. Мягкий снег сыпался пушистыми хлопьями.

Смена погоды была настолько внезапной, что Таня снова остановилась. Перед ней была белоснежная равнина школьного двора, на которой не было видно ни одного следа. Наверное, именно такое снежное безмолвие встретило Герду, когда она вступила во владения Снежной королевы.

Эту сказку Таня вспомнила некстати. Ей вдруг стало боязно делать первый шаг. А ну как это спокойствие обманчиво, и стоит только ступить на снег, как грянет гром, ударит молния и разверзнется земля.

Наверное, Таня еще долго простояла бы на краю площадки, борясь со своей нерешительностью, но до нее долетел далекой гул звонка, заставивший прийти в себя.

Какая Снежная королева? Какая гроза зимой?

Она ступила на снежное покрывало и – топ, топ, топ – заспешила к крыльцу.

Ладно, русичка иногда опаздывает. Будем надеяться, что задержится она и в этот раз.

Шубка, сапожки, шапку в рукав, поправить задник у туфли.

Задыхаясь от быстрого бега, Таня миновала второй этаж и уже подходила к третьему, когда перед ней, конечно же, возникло препятствие. А как же без него? Ведь она спешит, а значит, ее наверняка должен кто-то задержать.

– Что же ты, Таня, не пришла? – мягко поинтересовался режиссер, заставив собеседницу на секунду забыть, как дышать. Откуда он знает ее имя? Угадал? Сказали? – Подготовка уже вовсю идет, а тебя все нет и нет. Если ты не хочешь, то ладно. Но если ты...

– Вы же говорили, что ролей не будет, – попыталась улизнуть от слишком внимательного взгляда Таня.

– Не будет сценария, кто и что должен делать, а роли будут обязательно! – ласково улыбнулся старичок. Совсем как в столовой. Совсем как в тот первый день, когда он только появился в их классе. Ему бы сейчас длиннополый камзол, короткие панталоны, белые чулки, туфли с пряжкой и парик на голову – один в один Дроссельмейер получится.

Таня вгляделась в лицо режиссера. Как там он себя называл? Дмитрий Юрьевич? И фамилия у него была какая-то странная. Дровин, Дырявин...

– А как это у вас получилось, что цветок сначала был сломан, а потом оказался целым? – вдруг выпалила она. – И в столовой ничего не разбилось? Только горшок треснул. Это ваших рук дело!

– Нет, цветами я не занимаюсь, – покачал головой режиссер. – Просто все в жизни происходит так, как должно происходить. Да и ты не способна разбить цветок. Ты же их любишь?

И он вновь заглянул Тане в глаза. Она попятилась, поднимаясь на две ступеньки вверх.

Врет он все, никакой он не режиссер. Он специально сюда пришел, чтобы пакость какую-нибудь сделать. И откуда он знает, что Таня любит цветы? Кто ему мог об этом сказать?

– Я приду, – пискнула Таня, по стенке пробираясь мимо старичка. – После занятий и приду.

– Обязательно приходи. – Добрыми внимательными глазами старичок смотрел вслед Тане. – Мы будем ждать.

Фу, как неприятно!

Таня даже плечами передернула, так ей не нравилось, что этот режиссер к ней прицепился. Но тут все посторонние мысли выветрились у нее из головы, потому что она добралась до кабинета русского языка, а там, судя по звукам, урок уже был в самом разгаре.

Она чуть приоткрыла дверь. Русичка стояла около своего стола и что-то вычитывала в книжке, лежащей перед ней.

– А пример на это правило мы приведем такой, – наконец произнесла она и повернулась к доске.

Таня протиснулась в дверь и на четвереньках шмыгнула в проход между партами. Перешептывающийся до этого класс замолчал, с любопытством наблюдая за тем, как далеко Тане удастся пробраться.

Она была почти около своего места, когда решил сработать извечный «закон подлости». Ремешком от портфеля она зацепилась за парту и с грохотом сдвинула ее за собой.

– Меринова, кончай играть в разведчика, – не поворачивая головы, произнесла учительница, – садись на свое место, а после урока не забудь дать мне дневник.

Мысленно Таня выругалась и только потом выпрямилась. По классу прокатились довольные смешки. Это было особенно обидно. Ведь она почти дошла, и хотя бы из солидарности народ мог бы и помолчать. Да и вообще – кто такая эта русичка, чтобы выставлять ее на посмешище?

– Надо было вдоль стены идти, – прошептала Даша, не отрываясь от своего любимого занятия – она разукрашивала разноцветными фломастерами тему урока и правила. – Там бы тебя Сонька прикрыла.

– Ага, прикрыла бы она! – фыркнула Таня и со злобой глянула на первую парту, где вместо Ходыкиной теперь сидел Терещенко. Видимо, Сонька «Энерджайзер» решила взяться за него всерьез и не мытьем, так катаньем заставить его влюбиться. Ну и себя поднатаскать заодно. Вот-вот, все по песне получается: «Я его слепила из того, что было. А потом, что было, то и полюбила».

– Ну и чего ты их глазами сверлишь? Дырку проглядишь, – недовольно покачала головой Ходыкина, меняя фломастер с синего на зеленый. – Все равно она не победит. Она же танк, в нее влюбиться нельзя.

– Много ты знаешь, в кого влюбиться можно, – отодвинулась от всезнающей Ходыкиной Таня.

– А ты вообще «Щелкунчика»-то читала? – Даша «Данон» с любовью посмотрела на результат своих стараний – выглядело это как фейерверк в новогоднюю ночь – за красным, синим и зеленым цветом не видно было самого правила. – Я прочитала. И знаешь, что там написано?

– Что победила дружба, – вздохнула Таня.

– Нет. Что Щелкунчика спасла любовь. – Даша стала убирать фломастеры в коробку. – Мыши заколдовали его при условии, что спасти его сможет только тот, кто влюбится в этого уродца. Мари была первая, кто пожалел Щелкунчика. А когда она узнала его историю, то жалость переросла в любовь. Тебе Терещенко жалко?

Таня глянула на оттопыренные уши Терещенко и прислушалась к своим ощущениям. Жалостью там и не пахло. Хотя могло и шевельнуться что-то похожее, ведь за последнее время с ним произошло столько трагических событий, что не пожалеть его мог только твердокаменный человек.

– В том-то все и дело, – задумчиво пробормотала Ходыкина, готовясь писать новое правило. – Не сможешь ты никого расколдовать, потому что не умеешь любить.

Таня пару раз хлопнула ресницами, силясь понять, ей ли это говорят. Кто не любил? Она не любила? Да как Ходыкина смеет так даже думать! Влюбленней ее человека не найдешь! Все цветы об этом знают, одна «Данон» не в курсе.

– Веревкина может сколько угодно его целовать, – продолжала философствовать Ходыкина. – Но пока она не вложит в свой поцелуй хотя бы немного любви, все, пиши пропало, он так и останется замарашкой. Даже еще сильнее заколдуется.

• Предыдущая
• 29/50
• Следующая