Проект «Юпитер» - Холдеман Джо - Страница 46

• Предыдущая
• 46/95
• Следующая

Когда оно понемногу начало снова собираться на место, я как раз размышлял о верности и ревности. Наверное, это нечто вроде возрастной проблемы: когда мне было лет пятнадцать-двадцать, я с легким сердцем пускался в самые разнообразные сексуальные приключения и эксперименты, твердо веря, что секс — это физиологическая потребность, а любовь — нечто иное, и двое любящих друг друга людей могут улаживать эти вопросы совершенно независимо один от другого. Когда Амелии было столько, сколько мне тоща, общество было более консервативным в таких вопросах — никакого секса без любви, а потом — исключительная моногамия, верность в браке.

Амелия согласилась принять мои принципы — или их отсутствие, как могли бы сказать недоброжелатели — хотя оба мы тогда думали, что вряд ли станем пользоваться предоставленной друг другу свободой.

А теперь она ею воспользовалась, и для меня это оказалось сокрушительным ударом. Еще год назад я бы не задумываясь ухватился бы за предложение заняться сексом с Сарой, в подключении или нет — если бы таковое предложение поступило. Так какое я имею право чувствовать себя уязвленным, когда это сделала Амелия? Она живет с Питером уже довольно долго, и их связывает гораздо большее, чем то, что объединяет большинство семейных пар. Она очень уважает его, и, если Питер пожелал заняться с ней сексом, с какой стати Амелия должна была ему отказывать?

Однако я сильно подозревал, что это ей, а не ему захотелось секса. Судя по тому, что я видел, Амелия определенно получала от этого удовольствие.

Я покончил с выпивкой и переключился на кофе со льдом, который даже с тремя добавочными кусочками сахара на вкус напоминал соляную кислоту из аккумулятора.

Знала ли Амелия, что я их видел? Я захлопнул дверь, не задумываясь, но они могли и не запомнить, что оставляли ее приоткрытой. Бывает ведь иногда, что двери захлопываются сами, из-за сквозняка.

— Ты, я вижу, заскучал в одиночестве, солдатик… — я одевался на пробежки в свою обычную форму, на случай, если захочется выпить лишний бокал пива. — Тебе, наверное, грустно… — она была довольно миловидной блондиночкой лет этак двадцати.

— Спасибо за заботу, но у меня все в порядке, — ответил я.

Она присела на соседний стул и показала свое удостоверение — рабочее имя Зоя, медосмотр прошла всего пару дней назад. В списке постоянных клиентов — только одно имя.

— Я не просто шлюха. Я неплохо разбираюсь в мужчинах, и, можешь мне поверить, у тебя далеко не «все в порядке». Ты выглядишь так, будто собрался пойти и прыгнуть вниз головой с моста.

— Так не мешай мне.

— Ой-ой-ой, какой ты! Знаешь, вокруг не так много парней, и я не хочу, чтобы их стало еще меньше, — Зоя приподняла локоны парика на затылке, показывая имплантат. — А парней с имплантатами всегда было мало.

На девушке было свободное легкое платье из натурального шелка, которое плавно обрисовывало ее стройное тело, показывая и все и ничего: «этот товар настолько хорош, что не нуждается в рекламе».

— Я растратил почти все свое содержание, — сказал я. — Мне нечем тебе заплатить.

— Эй, я обращаюсь к тебе не по делу. Я просто так, ради удовольствия. У тебя найдется мелочь, заплатить за кабинку?

У меня как раз была десятка.

— Есть. Но послушай, я слишком пьян для таких развлечений.

— Ничего, мне все равно, — она улыбнулась, показав крепкие, здоровые зубы. — Гарантия сто процентов. Я верну тебе деньги, если не получится.

— Ты просто хочешь потрахаться в подключении?

— И еще мне нравятся солдаты. Я тоже когда-то была солдатом.

— Да ладно тебе! Врешь, наверное. Ты слишком молода для армии.

— Мне больше лет, чем кажется. И я пробыла в армии недолго.

— И что с тобой случилось?

Зоя наклонилась ко мне так, что через вырез платья стало видно ее грудь, и прошептала:

— Есть только один способ узнать…

Двумя этажами ниже был салон с кабинками для подключения. Я забрался в темную, влажную кабинку с этой странно близкой незнакомкой, и мои и ее чувства и воспоминания слились вместе, перемешались, стали общими для нас двоих. Я ощущал, как наши пальцы свободно проскальзывают в наше влагалище, чувствовал соленый запах пота и мускусный аромат нашего пениса, который становился все тверже, пока мы целовали и ласкали его нашими губами и языком. Наши груди излучали тепло. Мы прижались друг к другу так, чтобы оба наших рта могли работать вместе, одновременно. Промелькнуло отстраненное ощущение легкой болезненности в двух ее коренных зубах, которые нужно было показать стоматологу. Она до ужаса боялась зубных врачей, а ее великолепные зубы на самом деле оказались пластиковыми протезами.

Ей приходили в голову мысли о самоубийстве, но она никогда не решалась это сделать. Мы даже немного сбились с ритма, когда она переживала эти мои воспоминания, — но она меня поняла! Она пробыла механиком всего один день — из-за ошибки какого-то чиновника ее направили в группу охотников и убийц. Она видела, как застрелили двоих людей, и у нее сдали нервы — ее солдатик застыл, парализованный.

Она совершенно не разбиралась в математике и физике и, почувствовав мою тревогу и страх перед концом света, просто связала это с суицидальной попыткой. Через несколько минут мы покончили с сексом и просто лежали рядом, прижимаясь друг к другу, разделяя наши общие теперь горести на том уровне, который даже трудно описать — это не зависело от памяти как таковой, наверное, ее тело посредством каких-то биохимических реакций общалось с моим.

Прозвучал двухминутный предупредительный сигнал, и мы снова слились воедино — почти без движения, легкие внутренние сжатия медленно, но неудержимо влекли нас к волне оргазма.

А потом мы стояли под жарким полуденным солнцем, смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Зоя пожала мне руку.

— Ты ведь не собираешься делать это снова — убивать себя?

— Думаю, нет.

— Я знаю, что ты думаешь. Но ты до сих пор слишком расстроен из-за того, что она была с тем парнем.

— Ты помогла мне с этим справиться. Я был с тобой, был тобой.

— Да, кстати, — Зоя подала мне свою карточку, и я написал на обороте свое имя.

— Действительно даже когда ты не на работе?

— Да, особенно для женатых мужчин, — сказала она и вдруг нахмурила брови, что-то вспомнив. — Можно спросить? У меня промелькнуло одно смутное воспоминание… От тебя.

Я вдруг как-то сразу вспотел.

— Какое воспоминание?

— Ты подключался с ней… Только однажды? Один раз и… И еще раз, но уже как-то не по-настоящему, да?

— Да. У нее стоит имплантат, но он не приживлен.

— О! Прости. Мне очень жаль, — она приблизилась и разгладила складки у меня на рубашке. Потом посмотрела мне в глаза и прошептала: — Я тут подумала — насчет того, что ты негр… Ты же знаешь, я не расистка и все такое…

— Я знаю, — расовые предрассудки у нее таки были, но не злостные и такие, которые она просто не могла контролировать.

— А другие двое…

— Не думай насчет этого, — у нее было всего двое чернокожих клиентов, кроме меня, оба с имплантатами, агрессивные и чувственные молодчики. — Мы ведь становимся самых разных цветов — в подключении. Ты такой трезвый и рассудительный. Не холодный. Она должна покрепче за тебя держаться.

— Можно, я дам ей твой номер телефона? Может, поговорите?

Зоя хихикнула.

— Хочешь — дай. Но пусть она позвонит сама, первая.

— Я не уверен — может, она и не знает, что я их видел.

— Если и не знает, так узнает. Ты должен дать ей время подумать, как с тобой объясниться.

— Хорошо. Я подожду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Зоя приподнялась на носочки и чмокнула меня в щеку.

— Если я буду нужна — ты знаешь, как меня найти.

— Ага, — я повторил ее номер. — Надеюсь, у тебя был хороший день.

— Ах, парень, обычно до вечера ничего стоящего не происходит, — она махнула рукой на прощанье и пошла прочь. При каждом шаге шелковое платье то обтягивало ее фигуру, то снова свободно опадало — чрезвычайно сексуальный, ритмичный живой метроном. Мое тело взыграло — на мгновение я как будто снова оказался с ней, в ее теле, разгоряченном сексом и жаждущем снова окунуться в наслаждение. Вот женщина, которая получает истинное удовольствие от своей работы.

• Предыдущая
• 46/95
• Следующая