Опасность! - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 7

• Предыдущая
• 7/8
• Следующая

В больших городах тучи голодных людей осаждали муниципальные здания и требовали хлеба; дети умирали на глазах у матерей; отчаявшиеся женщины собирались в толпы, набрасывались на официальных лиц и избивали их, зачастую до смерти. Крестьяне ели корни, кору и траву. В Лондоне, армия взяла под охрану жилища министров; гвардейский батальон занял круговую оборону вокруг парламента. На премьер-министра и министра иностранных дел сыпался град угроз; одно покушение следовало за другим. Правительство объявило войну при полном одобрении всех политических сил, и истинная вина лежит на недальновидных политиках и журналистах. Им стоило понять: пока Британия не обеспечена собственным продовольствием, пока не прорыт туннель на Континент – обширные расходы на армию и флот лишь пустая трата денег в виду противника с несколькими субмаринами и умелыми подводниками. Британия часто, но всегда без последствий вела себя неумно. Сегодня ей пришлось заплатить за глупость. Никому не дано испытывать судьбу слишком долго.

Если пуститься в подробное описание следующих за моим возвращением десяти дней, то всё уже написанное покажется читателю лишь кратким прологом. За время моего похода к базе и обратно торговые суда набрались храбрости и вновь пошли по Каналу. В первый же день я поймал четыре парохода, затем отошёл в море и утопил несколько судов во французских водах. Один раз нам пришлось совсем плохо: клапан заклинило камушком, и вода стала сочиться внутрь погруженной лодки; пришлось прервать атаку, но «Йота» сохранила запас плавучести. К концу недели Канал опустел и мы с «Бетой» ушли к западному побережью. Бристольский дозор порадовал меня отличными новостями и передал прекрасные известия от «Дельты» из Ливерпуля. Мы полностью выполнили задачу. Подводная блокада не могла совершенно прервать подвоз продовольствия, но подняла цены и сделала продукты питания недоступной для нищих и безработных масс роскошью. Правительство тщетно пыталось собрать продовольственные запасы и распределить скудный рацион меж гарнизоном осаждённого острова-крепости. Слишком тяжёлая задача, слишком страшная ответственность. Гордая и упрямая Англия не могла более держаться.

Я вспоминаю, как эта новость достигла меня. В тот день «Йота» лежала у мыса Селси Билл; я увидел маленький корабль, спускающийся по Каналу. Мы никогда не атаковали суда, идущие вниз. Я не имел для этого достаточно торпед и даже снарядов. Корабль вёл себя подозрительно: он шёл прямо на нас, медленно, противолодочным зигзагом.

– Ищет меня – подумал я – что за глупость! Он что, не понимает, чем это закончится?

Я лежал у поверхности и решил погрузиться, когда корабль подойдёт поближе. Меж нами оставалось полмили, когда корабль отвернул, показал корму, и я с изумлением разглядел его флаг: он нёс цвета моей родной страны, красный флаг с синим кругом! Сначала я принял это за хитрую уловку: враг хочет подойти на дистанцию выстрела, но схватил бинокль, подозвал Ворналя, и мы распознали корабль. Это была «Юнона», единственный уцелевший крейсер Норланда! Как может он поднимать флаг во вражеских водах? Я понял всё, обернулся к Ворналю и мы сжали друг друга в объятиях. Это было перемирие – или мир.

И это был мир. Мы подошли к «Юноне» под приветственные гудки, узнали счастливое известие и получили приказ немедленно идти в Бланкенберг; «Юнона» пошла по Каналу за остальными. «Каппа» возвращалась в порт надводным ходом. По пути через Северное море мы прошли через строй всего британского флота. Моряки свисали с бортов гроздьями и разглядывали субмарину. Теперь я увидел их лица: злые и печальные. Многие грозились кулаками. Не думаю, что они озлобились на понесённый ущерб – отдам британцам справедливость, Бурская война показала, что они не держат зла на храброго врага – по моему мнению, английские моряки сочли трусостью войну против торгового, а не военного флота. То же и арабы – они считают фланговую атаку недостойным и низким манёвром. Но война не большая игра, мои английские друзья. Махать кулаками – последнее дело, здесь нужно использовать мозги и найти у врага слабое место. Не стоит винить меня за то, что я нашёл ваше. Это входит в мои обязанности. Возможно, что когда пройдёт время и грусть незаслуженного поражения, вы отдадите мне должное, матросы и офицеры, сердящиеся майским утром на маленькую «Йоту»!

Оставлю другим описывать наше возвращение в Бланкенберг; ликующая толпа, замечательные празднества по мере прихода в порт каждой победоносной субмарины. Государство щедро вознаградило каждого моряка и им не придётся ни в чём нуждаться до конца своих дней. Мужественная стойкость, долгий поход в постоянном напряжении, стеснённом пространстве, спёртой атмосфере надолго останутся в летописях. Страна может гордиться такими подводниками.

Норланд не захотел оставаться среди врагов Великобритании и заключил мир на необременительных условиях. Мы понимали, что выиграли войну в уникальных обстоятельствах и ничего подобного более не повторится; пройдёт несколько лет, и островная империя вновь наберёт силу и станет ещё могущественнее после полученного урока. Было бы сумасшествием провоцировать такого антагониста. Отгремели многие и взаимные салюты, международный арбитраж установил колониальные границы, мы ограничили контрибуцию выплатами в сторону Франции и Соединённых Штатов за ущерб, нанесённый нашими субмаринами и признанный международным жюри. Тем война и закончилась.

Конечно же, Англия не будет впредь захвачена врасплох! Её ослепила глупая иллюзия – враг не пойдёт на торпедирование торговых судов. Здравый смысл должен был указать англичанам, что неприятель будет играть по своим правилам, и не будет спрашивать дозволения, но просто действовать, оставив разговоры на потом. Сегодня весь мир полагает, что если блокада объявлена, то для её поддержки хороши любые средства и что отрезая Британские острова от источников продовольственного снабжения противник применяет обычный при осаде любой крепости военный приём.

Вскоре после объявления мира, «Таймс» напечатала примечательную передовицу: своего рода конспект мнения здравомыслящей Англии о значении и уроках произошедшего. Несколько газетных параграфов станут прекрасным завершением моего рассказа.

Ужасное дело стоило нам изрядной части торгового флота, страна потеряла более пятидесяти тысяч мирных жителей. Осталось одно утешение – случайный победитель недостаточно силён, чтобы пожать плоды своей победы. Если бы нас унизила любая из первоклассных держав, корона, несомненно, потеряла бы все свои колонии и тропические приобретения, помимо выплаты огромной контрибуции. Мы сдались на милость победителя и не имели выбора, но приняли от него условия мира: к счастью, не тягостные. Норланд прекрасно понял, что не сможет воспользоваться временным преимуществом, и заключил с Британией благородную сделку. Но мы бы закончили имперское существование в лапах любой из великих держав.

Всё обошлось, но страна не ушла от опасности. Кто-нибудь может злоумышленно завязать с нами сору и применить продемонстрированное Норландом оружие, пока мы не успели привести свой дом в порядок. Правительству необходимо поспешить, использовать общественные средства и завезти на остров огромные запасы продовольствия. Новый урожай созреет через пару месяцев. После этого мы облегчённо вздохнём, и будем жить без чрезмерных опасений, хотя и с некоторой тревогой. Дискредитированные и недальновидные политиканы, приведшие Британию к полной беспомощности перед очевидным методом военной атаки, ушли и мы, несомненно, можем положиться на новое и бодрое правительство.

Направления реорганизации несомненны. Первое и самое важное: партийные лидеры должны понять, что есть нечто поважнее академических диспутов о протекционизме и фритрейдерстве – страна пребывает в неестественном и опасном состоянии, наше население не может прожить на собственном продовольствии даже впроголодь. Возможно, нам надо подумать о пошлине для импортёров или о субсидиях собственным земледельцам; возможно, что стоит обсудить сочетание того и другого. Но партии должны согласиться с принципом и согласиться с некоторыми отрицательными последствиями – несомненный и некоторый рост цен, ухудшения в качестве пищи рабочих сословий. Это так, но мы навсегда избавимся от ужаса, столь свежего в нашей памяти. В любом случае, время споров прошло. Это должно быть сделано. Мы видим неудобства, но есть и преимущества – процветание фермерских хозяйств, и, как мы верим, прекращение эмиграционного оттока земледельцев.

• Предыдущая
• 7/8
• Следующая