Легион хаоса - Хольбайн Вольфганг - Страница 1

• 1/80
• Следующая

Когда я подошел к городу, над крышами еще висела легкая дымка тумана. Казалось, дома притаились за этой колышущейся пеленой, и хотя солнце встало еще час тому назад, на улицах не было видно ни души. Вообще не было заметно ни малейшего признака жизни. Даже ветер, который сопровождал меня последние два часа пути, стих, едва я вступил в город

Обессиленный, я остановился, поставил на тротуар оба тяжелых чемодана и огляделся со смешанным чувством любопытства и крайней усталости. Мне казалось, что у меня болели все кости, а чемоданы чуть не оторвали руки Мои ладони пылали адским пламенем, хотя я обернул ручки обоих чемоданов куском материи, который оторвал от своей рубашки.

То, что я видел, не особенно способствовало улучшению моего настроения.

Судя по письмам Говарда, я и не рассчитывал найти город, полный жизни и веселья, тем более, что уже наступило воскресенье. Но то, что я увидел сейчас, скорее напомнило мне вымерший город-призрак. Все окна были закрыты, а большинство из них еще дополнительно задвигались ставнями. Нигде не было видно ни огонька или какого-нибудь другого признака присутствия человека, и единственный звук, который я слышал, это тихий и почему-то тревожный рокот или шелест, доносившийся со стороны реки. Все дома казались сгорбленными, узкими, и даже редкая зелень, оживлявшая кое-где мрачный, серый облик города, казалась болезненной и бледной.

Итак, это — Аркхем.

Город, о котором я уже так много слышал и название которого обычно произносилось лишь шепотом. Но прежде всего, это был город, в котором я снова встречусь со своим другом Говардом.

Я поднял чемоданы и медленно двинулся вниз по улице. В письме, полученном мною два месяца тому назад, Говард указал адрес гостиницы. Мысль о мягкой постели, а может быть, даже и о горячей ванне оказалась в данный момент сильнее, чем все мрачные картины.

Вскоре я увидел перед собой гостиницу. Я переложил тяжелый чемодан из левой руки в правую (от чего, правда, было мало пользы, так как на протяжении последних трех миль пути вес обоих чемоданов непрерывно увеличивался, этот процесс продолжался и сейчас) и вошел в гостиницу.

На мгновение я почувствовал, как мое шестое чувство подает сигнал тревоги. Что-то тут явно не в порядке! Но потом тревога исчезла. Моя нервная система, кажется, была не в лучшем состоянии. Возможно, причиной тому явилась моя усталость.

Со вздохом облегчения я опустил чемоданы на пол рядом с дверью, еле переставляя ноги проследовал к администраторской и позвонил в маленький колокольчик, взяв его с обшарпанной стойки.

Прошла почти минута, пока за моей спиной не послышались шаркающие шаги. Я обернулся и увидел горбатого, лысого старикашку, который без особой спешки приближался ко мне.

— Доброе утро, — сказал я. — Моя фамилия Крейвен. Роберт Крейвен. В вашей гостинице для меня должен быть заказан номер.

Старикашка ничего не ответил и, качая головой, прошаркал мимо меня за стойку. Я увидел, что его правая рука изуродована подагрой, и решил простить его неприветливость.

— Номера у нас не заказываются, — пробормотал старик сердито. — Но вы можете получить комнату. На сколько дней? — Он нагнулся, достал из-под стойки растрепанный фолиант и раскрыл его. Страницы были грязные и мятые, исписанные мелким, почти нечитаемым почерком. Дрожащими пальцами он вытащил огрызок карандаша, облизал его и, часто моргая, посмотрел на меня своими маленькими, покрасневшими глазками.

— Ваша фамилия?

— Крейвен, — повторил я как можно спокойнее и приветливее. — Роберт Крейвен.

— Рооообеееерт Крейвен, — нараспев повторил старикашка и начал что-то царапать в своей книге, но потом вдруг остановился и вновь посмотрел на меня.

— Это пишется с “К” или с “Г”? — спросил он.

— “К”, — ответил я. — С большой буквы, знаете ли!

После бессонной ночи и пятимильного марша с чемоданами весом в полцентнера мое терпение уже почти иссякло.

— Ка-эр-э-эф-йе-эн, — произнес по буквам старикашка. — Правильно?

— Нет, — быстро ответил я. — Совсем просто — Крейвен. Как Рэйвен, только с “К” впереди, понимаете?

Я сердито посмотрел на него.

Но если старикашка и понял мой сарказм — в чем, правда, приходилось сомневаться, — то никакой реакции с его стороны не последовало. Он лишь пожал плечами, закончил свою запись и снова захлопнул книгу. Потом снял ключ с доски позади себя и протянул его мне.

— Комната триста три, — сказал он. — На третьем этаже. Номер написан на двери. Если захотите получить завтрак, вам надо будет сделать заказ накануне. Сегодня уже слишком поздно.

Мысль о завтраке даже не приходила мне в голову. Единственное, чего я хотел, так это спать. Я устало взял ключ и, повернувшись, показал на оба мои чемодана, которые стояли у двери.

— Мой багаж…

— Вам придется самому донести его до номера, — перебил меня старикашка. — Слуга болен, а я слишком стар. А теперь извините меня.

Не удостоив меня и взгляда, он повернулся и, сгорбившись, прошаркал мимо. Я посмотрел ему вслед со смешанным чувством ярости и безропотного смирения. Говард предупреждал меня, что люди в Аркхеме довольно странные, а по отношению к чужакам не всегда приветливы. Но с таким обращением, как в этой гостинице, я еще никогда не сталкивался.

Итак, подхватив чемоданы, я начал, тяжело дыша и беззвучно чертыхаясь про себя, подниматься по крутой лестнице.

Ветхие, сильно расшатанные ступени скрипели и дрожали под моим весом, как будто вся конструкция собиралась в любой момент рухнуть, а воздух становился все более затхлым и пыльным, чем выше я поднимался.

В гостинице царила странная тишина. Не было слышно ни малейшего звука, а многие двери оказались широко распахнуты. Видневшиеся за ними номера казались пустыми и заброшенными.

Когда я добрался до третьего этажа, то совершенно уверился, что старикашка дал мне именно этот номер из чистой вредности, после того как увидел, насколько я устал и какой багаж мне пришлось тащить на себе. Позже я обязательно пожалуюсь на него.

Но только после того, как просплю минимум двенадцать часов.

Я вошел в комнату, опустил свой багаж на пол рядом с дверью и проковылял к кровати. Теплая волна усталости охватила меня, и на какое-то мгновение соблазн просто откинуться назад и закрыть глаза был почти непреодолим.

Но в моей памяти еще было свежо предупреждение Говарда. Я находился вблизи, по-видимому, единственного места во всем мире, где мог чувствовать себя в полной безопасности. И одновременно я находился в городе, в котором мне грозила самая большая опасность, как бы абсурдно это и не звучало на первый взгляд.

С огромным трудом я заставил себя еще раз встать, волоча ноги, подошел к чемоданам и раскрыл их. Под бельем я нашел обе шкатулки и едва ли не с благоговением открыл крышку одной из них.

Изнутри шкатулка была обшита синим бархатом, на котором лежали три маленьких невзрачных пятиконечных звездочки из пористого серого камня. Они казались лишь ненамного больше золотого доллара, а на их поверхности был вырезан грубый рисунок — неправильный ромб, в середине которого находился столб пламени, который — если на него долго смотреть — казалось, колебался из стороны в сторону, совсем как настоящий.

Кончиками пальцев я осторожно вынул две звезды и положил их на пол перед дверью и перед единственным окном. Только после этого я вернулся к своей кровати и лег на смятые простыни.

Едва я закрыл глаза, как вспомнил, что забыл сходить в ванную. Следовало проверить, нет ли там окон или запасного выхода; я не мог позволить себе ни одной неосторожности.

Шатаясь от усталости и полузакрыв глаза, я подошел к ванной, открыл дверь и шагнул вперед.

То, что в ванной нет пола, я заметил, только когда моя нога попала в пустоту, и я, беспомощно размахивая руками, провалился вниз. Мимо меня промелькнули растрескавшиеся стены, и мой собственный крик эхом отозвался в ушах. Я отчаянно выбросил руки в стороны, почувствовал что-то твердое и изо всех сил уцепился за него.

• 1/80
• Следующая