Такси для оборотня - Селин Вадим - Страница 28

• Предыдущая
• 28/31
• Следующая

– Представляем, – кивнула Сухова. – Лилия Владимировна, вы… самая настоящая дура.

– Это еще почему? – вскинулась Прокопьева.

То, что у нее в роду были охотники на оборотней, мы и узнали с Аллой тогда в интернет-кафе. На одной страничке имелась маленькая заметочка о старинном Охотнике, где называлась его фамилия – Прокопьев. Сопоставив все факты, мы поняли, что географичка как раз из его семейства. На сайте, который нашла Алла, был еще и старый портрет этого Охотника. Несмотря на плохое качество репродукции, внешнее его сходство с нашей Лилией Владимировной было потрясающим. Странно, что информацию о Прокопьеве оказалось получить так легко, но никто не догадался отремонтировать постамент памятника и выбить на нем имя Охотника снова. Наверное, тут не обошлось без нашего оборотня-мэра. Могу только предположить, что ему было выгодно, чтобы никто не смог найти родственников человека, в честь которого поставили памятник, не всколыхнули интерес общественности к оборотням вообще. Или он действовал из других соображений, но главное в них было все равно одно: загадочный лик Охотника всегда должен быть окутан тайной.

– Конечно, ты дура! – закричала Сухова. – Ты же не подумала, что на концерт могут прийти обычные люди!

– Как ты смеешь убивать моих сородичей? – взревел в свою очередь и Даниил. – Ты… ты… Гореть тебе в аду!

В общем, мнения разделились. Сухова и Прокопьева считали, что умереть надо только всем оборотням. Выглядело это довольно смешно, если учесть, что они сидели на пеньке возле логова оборотня и, собственно, около самого оборотня. Или даже около двух…

Мое же мнение было двойственным. Я тоже хотел, чтобы оборотни умерли, чтобы они никогда не терроризировали людей. А с другой стороны – я же сам почти оборотень! Вот уж ситуация… В этот момент я понял, что оборотни не так плохи, как кажутся. Да разве они, то есть мы, виноваты, что родились оборотнями?! Перед рождением кто-то спрашивал наше мнение? Разве перед нами стоял выбор, кем появиться на этот свет – оборотнем или человеком?

Разгневанный Даниил внезапно набросился на Прокопьеву. Одним махом разорвал веревки, связывающие женщину. Она оказалась свободной.

– Ну, давай сразимся, истребительница оборотней! – прорычал Даниил. – Я разорву тебя на части, отомщу за всех нас!

– Не надо мстить, еще не поздно все исправить! – влезла между Прокопьевой и Даниилом Алла. – Только пол-одиннадцатого, до концерта еще полтора часа! Остановитесь!

Даниил отбросил Аллу в сторону, чтоб не мешалась. Прокопьева отскочила на три шага назад и приняла воинственную позу. Уперлась ногами в землю, задрала одну штанину и отцепила от специального крепления на ноге серебряную стрелу.

Кто бы мог подумать, что при ней имеется грозное оружие?

– Хочешь смерти, жалкий зверь? – рассмеялась Прокопьева. Я прямо не узнавал ее. Из ничем не примечательной учительницы она превратилась в женщину-воина. Как интересна жизнь! Никогда не знаешь, что скрывают окружающие. – Я помогу тебе умереть. Как помогу и твоим сородичам. Но для начала сделаю вот что… Попрощайся со своим волчонком!

Не успел я сообразить, что к чему, как Лилия Владимировна сделала сальто, ловко прыгнула за мою спину и сзади схватила меня за горло, приставив к кадыку наконечник серебряной стрелы.

– Что, страшно? – прошипела она мне в ухо.

Не дожидаясь моего ответа, Даниил завыл жутко и протяжно. Прокопьева даже вздрогнула и едва не проткнула мне горло своей стрелой.

– Вас посадят в тюрьму! – пропищал я.

– Молчать, волчонок! – Географичка сильнее сжала мое горло. – Здесь всем командую я!

Напряжение возрастало. Казалось, что разведенный еще в начале разговора костер разгорелся сильнее. Блики прыгали по испуганному лицу Аллы, по оскалившемуся Даниила и по усмехающемуся Прокопьевой. По моему, наверное, тоже прыгали, но я себя со стороны не видел.

Даниил по-волчьи расхаживал вокруг нас с Прокопьевой, смотрел ей в глаза и рычал. Вязкие слюни капали на землю. Мы с учительницей повторяли его движения. Вернее, это она меня крепко держа в руках, крутила, а я, находясь в какой-то прострации и до конца не осознавая происходящее, подчинялся ее действиям.

– Да что же ты делаешь, сумасшедшая! По тебе «Ковалевка» плачет! – прокричала Сухова и на всякий случай заплакала. «Ковалевкой» назывался дом для душевнобольных, расположенный на окраине Холодных Берегов.

– Отпусти его! – потребовал Даниил. – Ты и я – взрослые люди, не впутывай в наши дела ребенка. Давай сразимся один на один.

– «Взрослые люди»? – передразнила его Прокопьева. – Да будь ты человеком, ничего этого не случилось бы! И мне без разницы, какой у кого возраст. Арифметика тут проста: твой Егор – оборотень, и я должна его убить. Ты сам напросился, потребовал сражения. Вот и сражайся, зверь! – с вызовом произнесла географичка, тяжело дыша мне в ухо. – Я уничтожу всех до единого, у кого в крови есть хоть одна капелька крови перевертыша! Уничтожу! Вот увидите!

– Убей лучше меня, а сына не трогай! – взмолился мужчина, прижав волчьи уши к голове, как делают это собаки.

– И до тебя очередь дойдет, не переживай! – «успокоила» Прокопьева Даниила и решительно занесла надо мной стрелу. Мысленно я просчитал траекторию движения стрелы и с ужасом осознал, что она вонзится прямиком мне в сердце.

Даниил замер, с ужасом взирая на стрелу. Затем начал нерешительно переминаться с лапы на лапу, принимая какое-то решение.

Я закрыл глаза. Сейчас я умру…

Говорят, что за секунду до смерти перед внутренним взором человека проносится вся его жизнь. Неправда. Кроме страха и тупого ожидания смерти, нет ровным счетом ничего. Ни о чем не думаешь. Только боишься. В голове пусто. Знать, что тебя сейчас убьют, – довольно глупое состояние.

Даниил зарычал. В его рыке можно было различить жалобные нотки.

– Не надо, не надо… – повторял он.

– Лилия Владимировна, что вы делаете? Опомнитесь… – говорила Алла.

– Пожалуйста, не делайте этого… – просил я. При всем желании я не мог вырваться. Она держала меня очень крепко. Моя жизнь висела на волоске.

– Убью, – спокойно сказала Прокопьева и, взяв стрелу покрепче, начала ее движение по направлению к моей груди.

Стрела взметнулась в воздухе, намереваясь вонзиться в мое сердце.

Мне конец.

Выстрел прозвучал неожиданно. Его я ждал меньше всего.

Хватка Лилии Владимировны ослабла. Стрела с шелестом упала на сухие листья. Следом за этим звуком я услышал тихий мягкий шлепок. Я сразу же понял, что произошло. Осторожно обернулся, догадываясь о том, что увижу за спиной. Прокопьева лежала на земле рядом со своей заветной стрелой и тяжело дышала, глядя широко раскрытыми глазами в звездное ночное небо. По ее белому свитеру расползалось кровавое пятно – темная кровь стремительно вытекала из раны. Лицо Прокопьевой покрылось испариной, которая блестела в свете костра. Из груди моей классной руководительницы донослись хриплые булькающие звуки.

Я перевел взгляд на Даниила. Он смотрел то на меня, то на кровавое пятно географички, то на стрелу, лежавшую в листьях.

Мы с Даниилом взглянули на Аллу. Она в свою очередь смотрела на Прокопьеву. Девушку била крупная дрожь. В руке она держала пистолет.

– Я… убила ее… – пробормотала Алла и выпустила оружие. Оно упало рядом со стрелой. Очень символично.

Качаясь из стороны в сторону, девушка подошла к нам поближе.

– Я ее убила… Убила… Боже…

Лилия Владимировна зашевелилась. Сжалась калачиком. В ее глазах отражалась полная луна. Мы склонились над ней.

– О… о… охотники… всегда… всегда умирают незаслуженно… такова наша участь… – вырывались слова изо рта моей учительницы географии. Она тяжело, прерывисто дышала. – Вопреки всем… законам жизни… плохие… убивают хороших… Как это… смешно… Но знайте, обязательно найдется кто-то, кто все же уничтожит вас, поганые волки… Вам нет места на земле…

• Предыдущая
• 28/31
• Следующая